Северная граница - Крес Феликс В.. Страница 17

А через миг в руке Биренеты сломалась рукоять топора. Девушка попыталась вытащить меч, но за спиной ее уже не было светловолосого силача из далеких гор Громбеларда… Ее окружили со всех сторон. Возвышаясь над толпой алерцев, зажатая в смертельные клещи, она била кулаками по отвратительным мордам, разбивала головы, пока ее не опрокинули, пока не навалились всей массой, но и тогда еще слышен был жуткий, хриплый рев воина, которого она утащила за собой и сдавила в железных объятиях, прижав к закованной в панцирь груди.

Солдаты в деревне с болью и яростью наблюдали за последней битвой товарищей, хотели бежать им на помощь, стыдясь того, что находятся здесь, в безопасности, среди домов и баррикад. Они столь рвались вступить в бой с серебряными воинами, что Рават удерживал их чуть ли не силой. Юная Эльвина, которой могучие мужчины в блестящих кирасах казались почти сверхлюдьми, плакала. Впрочем, слезы на глазах были у всех. Тяжеловооруженные пехотинцы купили им жизни, отдав взамен свои. Гибель громбелардца встретили молчанием, гибель девушки — слезами. Они плакали, не стыдясь своих чувств перед окружившими их крестьянами.

Серебряное Племя собирало своих «коней». Еще мгновение — и алерская орда двинулась в сторону деревни.

Лучники вытерли глаза.

Не дожидаясь указаний командира, воины схватились за оружие. Увидев, что его солдатам не нужны приказы, Рават бросился к своему коню, вырвал из колчана легкий лук и выдернул из седельной сумки колчан. Когда серебряные всадники оказались на расстоянии выстрела, в их сторону полетели первые стрелы. Четверо воинов почти одновременно свалились со спин животных. Тетива звенела без устали, то и дело падал на землю наездник, или с резким кваканьем вставало на дыбы раненое животное. Алерцы подошли к самому заграждению и тоже принялись пускать стрелы. Застонал раненный в плечо легионер, но другие трудились не покладая рук, стрела летела за стрелой, и почти каждая попадала в цель, раня, а нередко и убивая. Могло показаться, что не знающие промаха лучники, лучшие из лучших, побились об заклад, кто чаще натянет тетиву, кто первым опустошит колчан, кто уложит больше всего врагов… От вьючной лошади Дорлот тащил мешок с запасными стрелами, чтобы сражающиеся лучники не испытывали в них недостатка.

И внезапно пришло подкрепление! Возле баррикады начали появляться разозленные крестьяне с оружием. Они стреляли иначе, нежели солдаты, целились дольше, тщательнее, хмуря брови и прикусив губу, попадали тоже значительно реже, чем лучники легиона… Однако совместные усилия привели к тому, что в рядах алерцев началось замешательство, все больше вехфетов бегали без всадников, все больше раненых ползали по земле… Нападавшие все еще пытались стрелять из луков, иногда бросали дротики, но у них это выходило крайне неуклюже; в суматохе попасть в цель было не так-то просто, тем более что скрытые за заграждением защитники представляли собой непростую цель. Алерцы пытались подобрать своих раненых, но, когда еще нескольких всадников сбросило на землю, понесшая большие потери орда развернулась и поспешно отступила за реку, потеряв по дороге еще одного воина, в спину которого вонзился сразу целый пучок стрел.

Через баррикаду с трудом перебрался солдат; блеснула сталью кираса щитоносца. Дольтар обходил побоище… Он бродил с мечом в руке, туда и обратно, иногда прижимал коленом к земле извивающегося воина и, схватив за голову, перерезал ему горло. Никто никогда не видел у Дольтара таких глаз…

Все молча смотрели на него.

Место топорника было там — на мосту. Дольтар не успел присоединиться к остальным тяжеловооруженным пехотинцам и чувствовал себя так, словно украл для себя чью-то жизнь…

Военное счастье во второй раз улыбнулось Равату, и сотник начал всерьез задумываться о том, сколь велики еще запасы этого счастья… Почти все пошло не так, как он планировал, а ведь конец мог оказаться куда более трагичным. Алерцы до деревни не добрались, но и Дольтар с Астатом не сумели уговорить крестьян бросить все нажитое. Не сумели — к счастью… Вопреки ожиданиям алерцы предприняли запоздалую погоню через Сухой Бор и обнаружили уходящий отряд. Если бы селяне бежали в лес, как того добивался Рават, их бы перебили в чаще всех до единого. Всех — и легионеров, и крестьян. Однако случилось иначе. Дольтар и Астат, не сумев уговорить жителей деревни бежать от стаи, которой нигде не было видно (крестьяне не хотели бросать свое имущество), начали руководить строительством импровизированных укреплений. Благодаря этому их преследуемые алерцами товарищи нашли здесь временное убежище.

Именно временное, ибо Рават не питал иллюзий. Наполненный счастьем мешок опустел — слишком обильно из него черпали! Всюду кружили серебряные воины, а новые стаи все подходили и подходили. Рават убедился, что даже он до сей поры понятия не имел, что такое на самом деле тысяча воинов. Мысль о том, чтобы пробиться сквозь эту толпу, нельзя было рассматривать всерьез… Но столь же печально выглядели шансы на оборону. Правда, самое большое скопление домов с запада и севера было защищено солидным частоколом; вопреки ожиданиям крестьяне восприняли рекомендации военных как должное и хоть и медленно, но все же строили укрепления. Но что с того? С востока и юга деревня была открыта, и алерские силы растопчут их вместе со всеми «фортификациями». Не только сотник, но даже самый глупый крестьянин прекрасно это понимал.

Однако они намеревались защищаться. Ибо что еще им оставалось? Поспешно делались последние приготовления.

Рават не ошибся, рассчитывая на расторопность Дольтара и Астата. Несмотря на спешку, они прекрасно подготовили деревню. Между изгородями возвели небольшие, но прочные заграждения, заблокировали главную улицу селения. В шести коровниках и трех хлевах собрали всю живность, подготовили запасы еды для людей и животных. Но в полях все еще стояло множество стогов, и Рават догадывался, какая судьба их ждет. Крестьяне старались не смотреть в ту сторону… Впрочем, были и другие, не менее болезненные проблемы. От обороны многих домов пришлось отказаться, так как они находились слишком далеко друг от друга. Оттуда забрали все, что могло пригодиться, однако Рават еще раз про себя посетовал на крестьян, которые пренебрегают советами военных и не допускают их к участию в планировании новых селений. Здесь, на севере, нельзя ставить хижины как попало и где удобно! Все эти дома следовало расположить возле реки, вода которой могла бы питать оборонительный ров. Именно так, ибо частокол — законченный частокол! — должен быть окружен рвом.

Впрочем, жалеть о чем-либо не имело смысла. Ничего уже не изменишь.

Способных сражаться мужчин поделили на отряды, отобрали несколько молодых женщин, умеющих пользоваться луком. Впрочем, иллюзий Рават не питал, зная, что особой пользы от этих «отрядов» не будет. Из крестьян получаются прекрасные солдаты — доказательство тому большинство легионеров, служащих под его началом… Однако этим крестьянам было далеко до солдат, вся польза от них заключалась лишь в том, что они умели стрелять из лука и, самое главное, готовы были защищаться до конца, яростно и упрямо. К счастью, в деревне было несколько местных охотников: селяне частенько охотились в лесах северного Армекта… На этих людей Рават рассчитывал, ибо они по-настоящему владели охотничьим луком и не раз выходили с копьем на медведя или кабана. Кроме того, охотники прекрасно знали окрестности — как степь, так и лес… Сотник ломал голову, как бы половчее воспользоваться этими знаниями.

Тем временем баррикады дополнительно укрепили, и крестьянам выдали все лишнее оружие. Его оказалось не много. Кроме того, обнаружилась серьезная нехватка стрел — большая часть их запасов ехала на вьючных лошадях, которых забрал Рест. У селян было не много своих стрел, не самых лучших; то же самое можно было сказать и о местных луках. Рават послал несколько человек на побоище, чтобы те собрали стрелы и все оружие, которое тут же передали крестьянам. Принесли десятка полтора безнадежно примитивных дротиков, несколько убогих луков — еще хуже, чем у крестьян, — и два ржавых меча. Еще с убитых алерцев сняли два деревянных панциря, которые быстро обрели новых владельцев.