Мумия и Тролль - Гурова Анна Евгеньевна. Страница 6

– В каком смысле подвернулась? – спросила Катя с подозрением. – Что тебе конкретно надо от меня?

– Разобраться, что за штуковину нам прислали, – загадочно сообщил Нафаня.

Из его дальнейших объяснений, уклончивых и сумбурных, Катя поняла только одно: где-то в закромах музея лежит некая «штуковина», на которую Нафаня уговаривает ее взглянуть.

– А что, кроме меня некому? – спросила она скептически. – Разве в городе нет специалистов по староанглийскому? Попросите хоть Мистера Жа… в смысле… нашего лектора.

Нафаня замотал головой.

– Не годится. Мне нужен человек с интуицией. Вот ты сказала, что ту балладу лучше не читать вслух, и меня как по голове стукнуло: ты-то мне и нужна!

Катя моргнула.

– Может, нашу надпись как раз не надо переводить…

Нафаня внезапно встал. Как раз на пути у Кати, так что она тоже вынужденно остановилась.

– Знаешь, что ученые наконец расшифровали надпись на дверях гробницы Тутанхамона? – проговорил он, наклонившись к Кате, очень таинственно.

– Нет, – Катя заинтересовалась, – а что там было написано?

– «Вскрывая эту гробницу, я тем самым соглашаюсь со всеми пунктами нижеследующего проклятия и принимаю все его условия, как то…»

Катя хихикнула.

– Шутки шутками, – Нафаня развернулся и опять зашагал вперед, – но я все же хотел бы сначала выяснить, что там написано. Что-то не нравится мне та штука. Ну знаешь, чисто субъективно… – Нафаня неопределенно помахал рукой в воздухе. – Она, как бы…излучает.

– Радиацию?

– Можешь смеяться – мы ее замерили на всякий случай. Нет, с радиацией все нормально. Веет от нее чем-то недобрым. Злая она. Красивая, но злая.

– Да что за штука-то? – спросила Катя. – Расскажи толком.

– А нечего рассказывать. Я пошарил в Инете… Ничего нет. Ну просто ничегошеньки. Даже похожего… Так что лучше я тебе ее просто покажу. Пойдем? – Нафаня сделал широкий приглашающий жест.

– Куда? В Эрмитаж?! Прямо сейчас? Он разве не закрыт?

– Не для сотрудников! – гордо ответил Нафаня.

Глава вторая

Спящая красавица

Когда Катя с Нафаней добрались до Дворцовой площади, было уже около полуночи. Вокруг – ни души, только по набережной проносились редкие машины.

Зеленовато-белое, занимавшее целый квартал здание огромного музея темными окнами взирало на бывшую столицу империи.

«Как же мы попадем внутрь?» – гадала Катя, глядя на замкнутые ворота главного входа.

Неужели придется лезть через решетку? А если поймают? У Нафани-то – удостоверение, а у нее – всего лишь студенческий билет!

Кате было не по себе, и в то же время разбирало любопытство. Наконец-то приключение!

После бурного лета Кате не хватало экстрима.

Да и чудаковатый Нафаня ее порядком заинтриговал. Всю дорогу он не закрывал рта, но ничего конкретного о таинственной «штуке» так и не выдал. Вернее, почти ничего. Только то, что находится она в упаковочной, где все еще лежит в ящике, потому что ее «никак не могут растаможить».

– Панихидин, мой шеф, – рвет на лысине последние волосы, – хихикая, рассказывал Нафаня. – Вот удружил кто-то с подарочком…

– Подарочком? – рассеянно повторила Катя.

– Угу. Не ему конкретно, а музею. Я забыл сказать – там еще письмо к ящику прилагалось. Да такое, что лучше бы просто под дверь подкинули без всяких конвертов…

К главному входу Нафаня не пошел, а свернул мимо ворот направо. Перейдя через мостик, они миновали несколько домов и свернули еще раз – через неприметную подворотню во двор – колодец.

Катя поморщилась. Эти мрачные, пованивающие внутренние дворы старинных домов она изначально невзлюбила, они были, кажется, единственным, что ей не нравилось в Питере. Когда-то туда выходили черные лестницы и окна кухонь и комнат служанок…

– Нам сюда, – указал Нафаня на кривую дверь, напоминающую лаз в логово тролля.

– Сюда? – Катя так удивилась, что даже не насторожилась. Разве мы не в Эрмитаж…

– Это и есть вход в Эрмитаж. Что, не похоже?

– Не очень, – сказала Катя сердито, решив, что Нафаня над ней издевается.

– Дело в том, – с разбойничьим видом подмигнул Нафаня, – что это тайный вход. Только для сотрудников.

Катино воображение тут же нарисовало картину: Нафаня, крадучись, спускается по черной лестнице с мешком народных сокровищ за плечами…

…И другую картину – охранники заламывают руки Кате, пойманной среди ночи на этой лестнице.

– Да ты не бойся! – Нафаня подтолкнул ее в спину. – Все ушли спать. А внутренние посты мы обойдем…

– А камеры? Датчики? – уточнила Катя.

– Какие?

– Лазерные…

– Ты еще скажи – инфракрасные, – хмыкнул Нафаня. – Вокруг погляди! Да если тут поставят камеру, ее завтра же сопрут.

Катя решилась.

По узкой лестнице они почти на ощупь поднялись на третий этаж, и дальше пошли скудно освещенными коридорами. На вид – совершенно необитаемыми. Пахло пылью веков и котами.

– Где мы? – прошептала Катя минут через десять.

– Где-где? В Эрмитаже!

Катя хотела ехидно заметить, что представляла Эрмитаж по-другому, но тут впервые задумалась: а не дурит ли ее новый знакомый? Куда это он ее завел?

Нафаня тем временем толкнул боковую железную дверь и снова затопал вниз – такое ощущение, что в подвал. Катя поспешила за ним, хотя сердце у нее стучало все чаще. Не оставаться же одной в этих коридорах…

Они шли еще минут двадцать, то спускаясь, то поднимаясь по узким лестницам. Коридоры становились все приличнее.

Катя выглядывала в окна, пытаясь понять, где они. Один раз в окне промелькнули Нева и огни набережной, но не успела Катя обрадоваться, как Нафаня с глухим шепотом «Атас, охранник!» быстро утянул ее в какой-то боковой переход.

Наконец еще один коридор – и Катя радостно поняла, что узнает Греческий зал. Еще в школе они ездили на экскурсии в Питер, и Эрмитаж был обязательным пунктом программы.

Пустой, полутемный зал, уставленный античными скульптурами, казался древнегреческим кладбищем. Редкие лампочки и красные огоньки сигнализации только усиливали это впечатление.

– Тут рядом пост охраны, потому и веду тебя зигзагами, – приглушенным голосом объяснял Нафаня. – У меня-то пропуск, а у тебя спросят – и доказывай, что не верблюд. У нас тут строго стало, после всех этих историй…

Катя с умным видом кивнула, хотя ни о каких историях понятия не имела.

Каждый шаг по мраморному полу отдавался гулким эхом, но вышеупомянутая охрана очевидно страдала глухотой.

Они остановились перед высокой запертой дверью уже на «территории» Древнего Египта.

– Здесь упаковочная, – прошептал Нафаня, открыл дверь ключом, тщательно прикрыл ее за собой и нашарил выключатель.

Упаковочная оказалась длинной комнатой с высокими потолками. Наверно, в ясные дни здесь полно света, а сейчас в окнах только темнота да капли дождя на стеклах. Огромная комната казалась очень тесной. Вдоль стен причудливыми штабелями громоздились ящики самых разных фасонов и размеров: от миниатюрных коробочек до огромных контейнеров размером с гараж. Катя потянула носом и подумала, что упаковочная похожа на столярную мастерскую. Да и пахло тут так же – клеем, фанерой и свежими стружками.

Загудели лампы дневного света. Катя зажмурилась от вспыхнувшего света.

– Вот она, зараза, – прошептал Нафаня.

В центре комнаты стоял верстак, а на нем лежало нечто, весьма напоминающее гроб. Катя, затаив дыхание, подошла поближе и уставилась на заразу.

Перед ней была статуя в полтора человеческих роста. На первый взгляд непонятно, из какого она материала. Камень? Дерево? Очертания туловища едва намечены – как будто существо обернуто в плотный плащ. Поверхность статуи блестела как полированная, сияя всеми оттенками зеленого, белого и алого. Узоры сплетались в буквы, вот только какого алфавита? Голова статуи, наоборот, была сделана очень детально. Длинные волнистые волосы, словно из золотистого стекла, схвачены на лбу короной из переплетенных синих змей. Белая кожа казалась фарфоровой, полупрозрачной. На лбу и щеках едва заметно проступали тонкие зеленоватые линии растительного орнамента. Веки были плотно сомкнуты. Узкие губы приподняты в презрительной усмешке, при виде которой пробирала дрожь.