Фиалка - Михановский Владимир Наумович. Страница 6

Артур подошел к сооружению и тронул какой-то рычаг.

– Не надо! – крикнула Шелла.

Но было поздно. Полыхнула ослепительная вспышка, вслед за ней грохнул громовой взрыв. Артур почувствовал, как горячая волна ударила в лицо.

– Кажется, я ранена, – услышал он голос Шеллы, еле пробившийся сквозь вату, которой забило уши.

Артур подхватил ее на руки, легкую, как перышко. Бережно опустил на пол.

На том месте, где только что стоял ускоритель, теперь была груда покореженных обломков. Иные из них были раскалены докрасна, бросая в комнату слабое красноватое сияние.

Рука Шеллы, видимо, была повреждена осколком. На пол глухо падали тяжелые капли. «Кровь черная, как кофе», – подумал Артур.

– Шелла, милая… – шепнул Артур. Он рванул на своей груди рубашку, чтобы сделать из нее бинт.

– Не трудитесь, – медленно и спокойно произнесла Шелла. – Рана пустяки. Через несколько минут меня не станет.

– Вы не можете идти…

– Не уйду. Я исчезну. Рассыплюсь в пыль. Вы включили ускоритель, вызвав неуправляемую реакцию. Я попала под облучение. Прощайте… Артур.

Барк с ужасом, не в силах шевельнуться, смотрел, как Шелла начала вдруг таять, растворяться в воздухе, затхлом воздухе полутемной комнаты, куда они случайно попали и которая оказалась ловушкой.

– Шелла! – что было мочи закричал Артур.

Он проснулся оттого, что кто-то сильно толкнул его в бок.

– В вагоне спать не положено, – назидательно произнес над самым ухом добродушный старческий голос.

Придя в управление, Барк поспешил в отдел экспертизы. По счастью, там дежурил его приятель, прозванный сослуживцами Варваром. Обычно он не отказывал Артуру в мелких просьбах, если только они не были связаны с деньгами.

Однако, к удивлению Барка, его просьба немедленно проверить оттиск с пишущей машинки вызвала у Варвара сильное раздражение.

– Сговорились вы, что ли! – брюзжал Варвар. – За один сегодняшний день – десятки, сотни тысяч оттисков. Отдел с ног сбился. Вот объясни-ка мне, Крепыш: если даже найдут машинку, на которой этот прохвост напечатал свое послание, что толку?

– Если найти машинку, это сузит круг поисков, – сказал Артур.

– И без тебя знаю, что сузит! – вдруг рассердился Варвар. – Поменьше бы эти физики с атомом копались. Рубят сук, на котором сидят. Уровень радиации в городе такой, что… Говорят, близ Ядерного центра пройти опасно.

– Сказки.

– Ладно, – вдруг остынув, спокойным тоном сказал Варвар. – Давай-ка сюда свой оттиск.

Он повертел в руках листок, поданный Артуром.

– Сам, что ли, печатал?

– Сам.

– Оно и видно: больно осмысленный текст, – ухмыльнулся Варвар. Знаешь, мне сегодня попадались любопытные образчики, так сказать, полицейского творчества. Один даже высказал просьбу о прибавке жалованья. Так что у тебя еще шедевр искусства. Правда, абстрактного. Ну-ка, посмотрим. Авось тебе повезет больше, чем другим.

Пока Варвар, что-то бурча под нос, возился у рабочего стола, Барк сидел на стуле.

– Должен тебя разочаровать, Крепыш, – через несколько минут прогудел Варвар. – Ты попал пальцем в небо.

– Не та машинка?

– Ничего похожего. Вот буква «У» крупным планом. Видишь, разные хвостики?

– Сам ты хвостик, – сказал Барк и поднялся.

Честно говоря, Барк испытывал разочарование. Рушилась стройная версия, которую он успел соорудить.

А выглядело убедительно: видный ученый. У него честолюбивый помощник, пользующийся полным доверием шефа. Помощник мечтает возглавить учреждение, но на пути стоит шеф. Помощник пишет ему грозную анонимку, предлагает убраться подобру-поздорову. Чтобы, как говорится, не торчали рога, в письме, конечно, ничего не говорится прямо. В письме напущено туману с помощью разных высокопарных сентенций. Шеф, по замыслу помощника, струсит и сойдет со сцены. Либо, того лучше, старика хватит инфаркт.

Психологический расчет помощника точен: в самом деле, кому придет в голову проверять собственную машинку шефа? На ней, всем известно, никто, кроме него самого, не печатает. Не станет же Гуго Ленц сам на себя клепать анонимку?

Версия с помощником казалась основательной. Разве не является конкуренция законом жизни общества? Эту истину агент Артур Барк усвоил с младых ногтей.

И надо же – построение Барка погибло, едва народившись на свет.

Впрочем, не нужно спешить с выводами. Не такой Имант Ардонис дурак, чтобы оставлять концы. Он мог преспокойно отпечатать письмо где-нибудь в другом, еще более безопасном месте. Рано снимать с него подозрения.

Перед Барком возникло красивое надменное лицо, холодный немигающий взгляд, презрительный прищур.

«Мы еще схватим тебя с поличным, железная рука», – подумал Барк.

– Послушай-ка, Варвар, – сказал Артур, остановившись в дверях, – а что если письмо написал не человек?

– А кто, если не человек? – удивился Варвар.

– Машина.

– Не думаю.

– Умеют же киберы сочинять разные тексты. И даже стихи, – сказал Барк.

– Ты уж загнешь. И цветок, по-твоему, придумала машина? Нет, на такую пакость способен только человек, – убежденно сказал Варвар.

– Как сказать.

– Пусть даже автор письма – машина, – сказал Варвар. – А кто же в таком случае будет приводить угрозу в исполнение?

– Тоже машина. В виде, например, кота.

– Какого кота?

– Обыкновенного, с четырьмя лапами и хвостом, – пояснил Артур.

– Тьфу! – с сердцем сплюнул Варвар. – Тебе бы все шутки шутить.

– А я не шучу.

– Тогда обратись к медикам. Я же говорю – радиация, – сказал Варвар и покрутил пальцем у своего лба.

Покинув Варвара, Барк направился к шефу, чтобы доложить результаты первого дня, проведенного в Ядерном центре. Однако по пути он встретил Жюля, который сообщил, что шеф только что убыл.

– Улетел?

– Ушел, – поправил Жюль.

Рина любила смотреть, как Гуго работает. Она забиралась с ногами в кресло, Гуго садился к секретеру, откидывал его, раскладывал бумаги в ему одному ведомом порядке. Он колдовал, священнодействовал. В этот миг могли грохотать пушки – Ленц и глазом бы не моргнул. Для него не существовало ничего, кроме карандаша да листа бумаги, по которому торопливо струилась вязь интегралов.

Вдруг с грохотом валился на пол отброшенный стул, Гуго подхватывал Рину и кружил ее по комнате, напевая Штрауса.

Их совместную жизнь можно было сравнить с хорошо налаженным механизмом. Мелкие ссоры не могли разладить его. Если Гуго Ленцу по работе приходилось вдруг мчаться на испытательный полигон, приткнувшийся где-нибудь в потаенном уголке страны, они ехали вместе. Их тяготил даже один-единственный день, проведенный в разлуке.

Когда Гуго стал знаменитым, они начали часто и помногу разъезжать: ни один крупный физический конгресс или симпозиум не обходился без участия Ленца.

Только однажды случилось так, что на съезде ядерщиков в Японии Гуго Ленц был без Рины. Приехал он необычно хмурый, малоразговорчивый, и в ответ на расспросы Рины о стране Восходящего солнца сказал:

– Хиросима – это рана, которая никогда не затянется. Хорошо, что ты этого не видела.

С домашними делами Рине помогал управляться Робин, белковый робот, который давно уже стал как бы третьим членом их семьи.

Так проходили дни и месяцы, незаметно стыкуясь в годы. И вдруг что-то нарушилось в отлично налаженной машине.

Все началось третьего дня. События той ночи врезались ей в память настолько, что Рина могла бы воспроизвести их в мельчайших деталях.

Они уже легли спать, и Рина успела задремать, когда Гуго вдруг вскочил.

– Есть одна идейка! – сказал он. – Пойду, набросаю, а то улетучится. Спи!

Гуго торопливо поцеловал ее и поспешил в кабинет.

Рина погасила бра.

Долго лежала в темноте с открытыми глазами.

Она давно привыкла к идеям, которые приходили к Гуго в самое неподходящее время. Когда Гуго осеняла идея, он становился невменяемым: отодвигал в сторону еду, или выскакивал из ванны, наскоро обернувшись полотенцем, или бросал шахматную партию, чтобы схватить лист бумаги и погрузиться в размышления.