Изумрудный лебедь - Фэйзер Джейн. Страница 23

Имоджин уставилась на нее, и казалось, ее глаза вот-вот выпрыгнут из орбит; ноздри ее побелели, рот раскрылся, а нижняя губа отвисла, обнажив желтые зубы.

— Ах ты, дрянь!

Она изо всей силы ударила девушку по щеке, и Мод покачнулась в своем кресле. Однако глаза ее не утратили фанатичного блеска, и она продолжала вызывающе смотреть на леди Имоджин.

— Я католичка, мадам, — повторила она со злорадным удовольствием. — Отец Дамиан помог мне перейти в католическую веру.

Имоджин испустила какое-то рычание, означавшее высшую степень ярости. Голос ее перестал походить на человеческий, и этот дикий вопль сквозь открытую дверь разнесся по всему дому. Мод взяла флакон с нюхательной солью и молча протянула леди Имоджин. Имоджин вышибла флакон из ее рук, и тот откатился в дальний угол комнаты.

В гостиной на первом этаже Гарет замер, не успев донести до рта бокал. Майлз вздохнул. Оба они привыкли к звукам, которые леди Дюфор издавала в гневе, потеряв самообладание.

— Интересно знать, что ее так расстроило? — вяло спросил Майлз, болтая вино в бокале.

Гарет поставил свой бокал на стол и выбежал из комнаты. Он помчался вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки сразу, а плащ вихрем завивался у него за спиной. Чип оставил свою корзинку с фруктами и орехами, на которой было сосредоточено все его внимание после исчезновения Миранды, и ринулся следом. Но когда они добрались до лестничной площадки, обезьянка остановилась, склонив головку и принюхиваясь. Потом рысью помчалась туда, где, судя по запаху, могла найти Миранду.

Глава 8

Гарет был готов обрушиться с упреками на сестру, снова устроившую скандал. Он подумал, что причиной ее гнева стала Миранда, и направился было в зеленую спальню. Но, добравшись до лестничной площадки, граф понял, что шум доносится из спальни Мод, расположенной в конце коридора.

Он поспешил на звук и, войдя в комнату своей юной подопечной, воскликнул:

— Ради всего святого, Имоджин! Ты способна и мертвого разбудить!

Имоджин повернулась к Гарету. Сначала щеки ее залил жаркий румянец, потом кровь отхлынула.

— Она… она… — Дрожащим пальцем она указала на Мод, поднявшуюся с кресла при виде Гарета: — Она отреклась от своей веры! Она перешла в католичество!

Со стоном Имоджин упала на стул, слишком потрясенная несчастьем, чтобы продолжать. Но она по-прежнему испепеляла Мод взглядом. Она смотрела на девушку так, будто у той внезапно выросли рога и копыта.

Гарет принял сокрушительную новость молча, и его спокойное лицо не отразило бурной работы мысли. Похоже было, обстоятельства складывались так, что выбора у него не оставалось. Теперь Миранда должна была выйти на сцену и сыграть ведущую роль. Где-то в подсознании у него все еще оставалась надежда на то, что Мод в конце концов смирится с уготованной ей судьбой и согласится на это замужество. Пожалуй, это было боль-. ше, чем надежда. Пожалуй, это была уверенность. А Миранда должна была играть роль сестры, пока та не одумается.

Когда Мод будет обручена с Генрихом Четвертым, по истечении разумного, с его точки зрения, промежутка времени можно будет объявить о чудесном возвращении в семью Миранды, исчезнувшей сестры-близнеца Мод и отпрыска семьи д'Альбаров. И тогда нельзя будет связать ее с девушкой, которую увидел в первый раз король Генрих. Гарет подумал и о том, что со временем сможет найти Миранде хорошего мужа. Не столь блестящего, как для ее сестры, но и этот брак пойдет на пользу семье. А если окажется, что Миранда не пожелает для себя такой судьбы, она всегда может вернуться к той жизни, которой жила до сих пор, и от этого обмана никто не пострадает, а сама она станет много богаче. Правда, он не верил, что это произойдет. Он даже не считал нужным серьезно обдумывать и такую возможность. Никто, будучи в здравом уме и твердой памяти, не откажется от такого счастливого поворота судьбы. И Миранда, вырванная из своей убогой и жалкой жизни странствующей комедиантки, тоже не отвергнет своей удачи.

Но переход Мод в католичество смешал его карты. Генрих и думать не хочет о жене-католичке! Переубеждать Мод изменить решение нет никакого смысла. Значит, следует всерьез заняться Мирандой, чтобы она заняла место сестры, дабы послужить делу и славе д'Альбаров. Миранде предстояло стать женой короля Генриха Четвертого.

И первоначальный его план был связан с риском, а уж этот… Однако он чувствовал, что какая-то сила подталкивает его к тому, чтобы бросить вызов судьбе. Он впервые за долгое время испытал жажду славы и успеха. Все складывалось так удачно! Миранда носила на теле родимое пятно, какое бывает у всех отпрысков рода Харкортов. Неужели она не оправдает его доверия? Неужели откажется занять подобающее ей место? Ведь будет только справедливо, если она вернется в семью столь эффектным образом.

Но риск очень велик. Генрих, столь ужасно обманутый однажды и теперь склонный не доверять никому, не должен узнать об обмане никогда. Он не должен узнать, что девушка, изображенная на портрете, была вовсе не той, что стала его королевой. Если бы он открыл правду, граф Харкорт стал бы злейшим врагом короля. Если же королева Англии узнает об этом, судьба семьи Харкортов будет решена. Она уже не сможет восстановить былое величие никогда.

И все же стоило рискнуть. Гарет не имел понятия, было ли известно королю Генриху о другом младенце д'Альбаров, но предполагал, что нет. Молодой человек девятнадцати лет, мать которого была только что убита, оказавшийся в тенетах политических игр и предательства, едва ли особенно интересовался личными делами своих советников. А Франсис д'Альбар, погруженный в глубокую скорбь после смерти жены, никогда не говорил об исчезнувшем младенце.

Вот почему младенец остался безымянной жертвой этой ночи ужасов, и даже Мод не подозревала о существовании своей сестры-близнеца. А Франсис с трудом переносил вид своей выжившей дочери. Будто винил своих детей в гибели их матери… Если бы Елена была тогда одна, возможно, ей удалось бы скрыться от толпы. Итак, память о девочке была утрачена так же прочно, как если бы она никогда и не существовала, а вторая стала сиротой еще до смерти отца, который умер, когда ей исполнилось два года.

А теперь все должно остаться как было. Если одному из отпрысков семьи д'Альбар суждено вступить в брак с королем Франции, если Миранде навсегда предстоит стать Мод, то сама Мод должна исчезнуть. И не было больше никакого смысла торжественно оповещать мир о том, что нашлось исчезнувшее дитя. Настоящая Мод удовлетворит свое заветное желание и удалится от мира в уединенный монастырь, а сестра займет ее место в свете.

Все это можно осуществить.

Когда Гарет наконец заговорил, голос его звучал ровно:

— Итак, ты отреклась от своей веры, дитя мое?

Мод кивнула:

— Я должна была следовать велению совести, милорд.

— Да-да, несомненно, должна была, — сказал он, и в глазах его заплясали веселые огоньки, которые Миранда бы тотчас же разглядела, будь она здесь, но удивленные Имоджин и Мод ничего не поняли.

— Я больше не позволю ей оставаться под нашим кровом! — объявила Имоджин голосом, дрожащим от возмущения. — Католикам здесь не место. Пусть выметается на улицу…

— Могу себе представить, как к этому отнесется высшее общество, — заметил Гарет тем же сухим и насмешливым тоном.

Имоджин изумленно воззрилась на него.

Мод зябко куталась в свои многочисленные шали. Она была несколько обескуражена спокойным отношением графа к ее неслыханному поступку, в то время как Имоджин вела себя именно так, как она ожидала.

— Кого-нибудь убили? — послышался мелодичный голос.

Все трое повернулись к двери и увидели Миранду, закутанную в полотенце. Чип, весело болтая, приплясывал у ее ног. Прежде чем кто-либо заговорил, Миранда вошла в комнату, и ее изумленный взгляд остановился на Мод.

— Это все равно что смотреть на себя! — сказала потрясенная Миранда. Она протянула руку и дотронулась до Мод, будто не веря собственным глазам и ожидая, что Мод растворится в воздухе. Но пальцы ее ощутили живую плоть.