Ключ к счастью - Фэйзер Джейн. Страница 17

Сегодня такого не происходило: она, казалось, целиком была поглощена тем, что делается вокруг.

Несмотря на относительно скудные средства, которые по приказу короля и его Тайного совета отпускались на содержание принцессы и ее двора, она была одета чрезвычайно богато — во французское вышитое платье из золотой парчи, усыпанное изумрудами. Впрочем, это платье подарил ей император Священной Римской империи Карл V, ее двоюродный брат. Маленькие руки принцессы были унизаны кольцами, на груди сверкал огромный бриллиант.

Мария была красивой женщиной, с легкостью несущей свои тридцать шесть лет. Небольшого роста, с рыжеватыми волосами и румяным лицом, она производила обманчивое впечатление вполне крепкой особы, хотя на самом деле отличалась слабым здоровьем, которое усугублялось постоянным беспокойством за свою жизнь в окружавшей ее атмосфере оговоров, поклепов, интриг.

Пиппе удалось пробиться к принцессе, и она присела перед ней в поклоне. Подошедший лорд Хью ласково обнял за плечи свою падчерицу.

— Как ваша сестра? — спросила принцесса. — Я так и не поняла, отчего она не осталась в доме у своей свекрови прошлой ночью. Если бы мне было известно, что она собирается вернуться сюда, я бы послала кого-нибудь, чтобы сопровождать ее.

— Совсем не похоже на Пен, — хмурясь, сказал лорд Хью. — Такой необдуманный поступок. Впрочем, возможно, у нее были на то весомые причины.

— У нее рана на шее и уйма синяков и царапин! — объявила Пиппа во всеуслышание. — Я сама видела. И она еле избежала смерти. Если бы не шевалье, неизвестно, чем бы все кончилось.

— Какой шевалье? — поинтересовалась принцесса.

— Шевалье д'Арси.

У принцессы поднялись брови.

— Это имя мне незнакомо, но я благодарю его. К ней уже послали врача?

— С ней наша няня, — сказала Пиппа. — А о враче Пен даже не заикалась. И мама тоже там.

— Я настаиваю, чтобы к ней немедленно пришел врач. — Принцесса обернулась к одной из придворных дам:

— Матильда, пожалуйста, побеспокойтесь об этом.

— Сию минуту, мадам.

Женщина сделала реверанс и удалилась.

— А теперь, — принцесса поднялась с кресла, — прошу извинить меня, леди и джентльмены, я отправляюсь молиться.

Опираясь на руку испанского дипломата, угрюмого мужчины со смуглым лицом и серебристой бородкой и усами, принцесса Мария удалилась.

Лорд Хью обратился к Пиппе все с тем же вопросом: что она знает о случившемся, и Пиппа повторила про ночную встречу с шайкой бродяг и про то, как шевалье Оуэн д'Арси своевременно пришел на помощь.

— Разве Робин ничего не говорил вам? — удивилась она. — А вы знаете этого человека?

— По существу, нет. Слышал, он из окружения французского посланника де Ноэля. Даже его друг.

— По разговору он не похож на француза.

— Это ничего не значит, милая.

Лорд Хью закончил на этом беседу и подумал, что близкое знакомство и дружба с дипломатами чаще всего означают то или иное участие в подковерной игре, которую они ведут по велению своих правителей. И если так, то он, Хью Кендал, не желает, чтобы обе его падчерицы продолжали знакомство с подобным человеком. Потому что быть соглядатаем, шпионом — так считал лорд Хью — дело малодостойное.

Печально, продолжал он размышлять, и то, что его сын Робин уже окунулся в эту грязь. Ну, не грязь, так, во всяком случае, слякоть, хлябь… Лорд Хью имел в виду вовлечение Робина в замыслы герцога Нортумберленда. Герцог — опасный тип, полностью подчинивший себе юного и больного короля, который стал его марионеткой… Да, когда так много власти попадает в руки одного человека, то, как правило, это ничего хорошего не сулит для бедной старой Англии.

Однако лорд Хью не будет вмешиваться в дела сына и указывать, кому тот должен служить. Робин — взрослый муж чина и сам делает свой выбор. Но обязанность отца — наблюдать за развитием событий и, если потребуется, вовремя прийти на помощь. Нельзя забывать и то, что принцесса Мария — законна:; наследница престола. Правда, до сей поры никто этого не отрицал и не бросал ей открытого вызова, но лорд Хью чуял: герцоги Нортумберленд и Суффолк что-то замыслили, у пик что-то припрятано за душой. И действуют они через всецело подчиненного им тяжелобольного мальчика-короля. Если в их планах заговор, измена, то Робин, идущий с ними по одной тропе, может оказаться в той же связке — предателей. И значит, его отец должен все-таки что-то делать, что-то решать, не стоять в стороне…

Поэтому нелишним будет побольше узнать про этого шевалье, который волею судеб оказался связан с Пен. Да, подумал лорд Хью со вздохом, обязанности отца семейства велики и многообразны, и он отнюдь не отказывается от них. Он обожает всех своих четверых детей, и собственных, и приемных, и не делает между ними никакого различия.

— Ну, как идет охота, Оуэн? — спросил Антуан де Ноэль. — Собаки взяли след?

Он оправил камзол и, глядя в настольное зеркало, прикрепил брошь с драгоценным камнем к кружевному воротнику.

Оуэн стоял в стороне от освещенного стола, в полутьме большой комнаты, за окном серел свет ненастного дня. В одной руке он держал перчатки, другая лежала на эфесе шпаги. Форма вопроса показалась ему немного вульгарной, он пожал плечами и сухо ответил:

— Начало обещающее. Обстоятельства складываются в мою пользу.

Ноэль повернул голову от зеркала.

— В самом деле? Расскажите.

Оуэн усмехнулся:

— Оставьте мне мои дела, Антуан, а я вам оставлю ваши. Так мы дольше сохраним хорошие отношения.

Посланник недовольно хмыкнул:

— По крайней мере скажите, могу ли я считать, что на этом направлении мы добьемся каких-то успехов?

Оуэн ответил не сразу. Он взглянул в окно, где голая ветка с раздражающей настойчивостью пыталась оцарапать оконную раму. Не меньше его раздражали вопросы посланника. Что тот пытается узнать? Уложил ли Оуэн к себе в постель эту женщину или еще нет? И когда собирается?

К собственному удивлению, он понял вдруг, что сам потерял к этому всякий интерес. Вернее, поправил он себя, ему совершенно не хочется пускаться ради этого на какие-то авантюры… И опять неточно: он не желает, чтобы целью этого было что-то, кроме естественной — наслаждения. Планы и намерения французского правительства не должны иметь к этому никакого отношения. Но у него было задание, которое он обязан выполнить. И он выполнит его, черт возьми, но только другими средствами. Они у него всегда имеются в запасе.

— Полагаю, — медленно заговорил он, чувствуя, что молчание непозволительно затянулось и посланник смотрит на него с раздраженным недоумением, — полагаю, вы можете на меня положиться.

Ноэль с некоторым облегчением вздохнул и с завидным упорством повторил свои предыдущие вопросы, но в несколько иной форме:

— А какова она, эта дама? Не обманула ваши ожидания? Натягивая перчатки, Оуэн не без ехидности ответил:

— Если помните, вы сами обрисовали ее как достаточно интересную, но сдержанную и трудно поддающуюся описанию. Что я могу добавить к этому точному определению?

С этими словами он приветственно поднял руку и удалился неслышными шагами.

Оуэн вышел из дома посланника, Седрик шел за ним. Серые тучи, нависшие над городом, разразились снегом, который тут же превращался в грязное месиво. На открытых местах, под ледяным ветром, грязь начинала подмерзать.

Он поднял воротник плаща.

— Проклятый климат, — пробормотал он.

Порой ему хотелось полностью согласиться с господином посланником, который пользовался любым случаем, чтобы сказать про Англию — «мерзкий остров».

В его родном Уэльсе, насколько он помнил, склоны холмов в любое время года оставались зелеными — такими приятными для глаза и души. Уже три года как он не был на родине матери. Три года — с тех пор, как отвез к ней Эндрю и Люси.

Он ускорил шаг. Седрик почти бежал за ним.

— Куда мы направляемся, сэр?

Оуэн обернулся, и по взгляду его темных холодных глаз Седрик понял, что спрашивать не стоило: не то он прервал какие-то тяжелые мысли хозяина, не то вообще тот не был расположен к разговору.