Эльфийская трилогия - Нортон Андрэ. Страница 71
— Нам придется провести ночь здесь, в лесу, — сказал Зед, вытаскивая из седельной сумки металлический сосуд и еще несколько незнакомых Шане предметов. Потом он посмотрел на девочку, и на лице его отразилось некоторое сомнение. — Надеюсь, для тебя это не окажется особым неудобством? Тут ведь нет ничего: ни душа, ни настоящих постелей, да и еды маловато...
Теперь уже Шана ответила ему улыбкой.
— Я провела почти всю жизнь в диких местах, куда засушливее этих, — напомнила она Зеду. — И чаще всего спала на голых камнях или на песке, рядом с птицами-бегунами или двурогами. Я сама добывала себе пищу. Я попала в песчаную бурю и выжила.
Зед изумленно уставился на нее, уронив челюсть.
— Так ты и в самом деле дикарка? — тихо спросил он, понемногу опомнившись.
Шана пожала плечами.
— Если вы так мало обо мне знаете, почему вы вообще взялись меня спасать? — спросила она. Этот вопрос снедал девочку с того самого момента, как Рэннис рассказал ей, сколько золота и усилий они потратили ради нее.
— Из-за твоей силы, дитя, — отозвался Рэннис с другого края поляны. Он возился там, разбирая свои вещи. Теперь же он встал и подошел к Шане. — Магия, если так можно выразиться, создает шум. Она производит своего рода ментальный звук. И чем сильнее магия, тем сильнее этот звук — если ты только не умеешь прятать его, а это нелегко. Чем больше сила, тем громче шум. Твой ошейник сдерживал твою магию, да, — но при этом он расходовал собственную магию и тем самым поднимал шум. И в твоем случае этот шум был очень громким — и мы поняли, что твоя сила и вправду велика. Вот потому мы отправились за тобой — твоя потенциальная сила настолько велика, что ради нее стоило рискнуть. А теперь — не хочешь ли ты перекусить?
Внезапная смена темы так удивила Шану, что девочка лишь кивнула. Рэннис снова вернулся к своим сумкам и принялся копаться в них. А Шана наблюдала за ним, растирая ноги, и в голове у нее крутился один и тот же вопрос. Но Шана не стала задавать его вслух.
Зачем им нужен был кто-то, обладающий большой силой, — настолько нужен, что они пошли на риск, невзирая на то, что их самих могли при этом поймать?
Рэннис вернулся и принес с собой фрукты, какой-то твердый хлеб и кусок сушеного мяса. Шана поблагодарила его и, поскольку ноги у нее все еще болели, осталась сидеть на месте, пока Рэннис и Зед занимались обустройством лагеря.
«Что же им все-таки от меня нужно?»
Но пока что этот вопрос остался без ответа.
Глава 14
В небе клубились черные тучи, и спор проходил под отдаленные раскаты грома.
— Нет! — выкрикнул Кеман, хлеща хвостом. — Я тебе не верю, мама! Шана — моя сестра! Она куда роднее мне, чем та ленивая злая дура, которую все остальные называют моей сестрой! Шана в опасности, а ты утащила меня прочь прежде, чем я смог помочь ей! Но я возвращаюсь обратно, и никакие твои слова меня не остановят!
— Кеман... — Алара беспокойно оглянулась. Они спорили посреди долины Логова, и крики Кемана постепенно начали привлекать внимание любопытствующих драконов.
— Говорю тебе — я возвращаюсь, и ты меня не остановишь! — повторил Кеман, с неудовольствием чувствуя, как срывается его голос — визгливость как-то плохо сочеталась с образом взрослого, уверенного в себе дракона, которому пытался соответствовать Кеман.
— Она, может, и не остановит, а вот мы — вполне! — предостерегающе громыхнуло у него из-за плеча. — Полукровка больше не будет здесь жить, Кеман, и хватит об этом.
В первое мгновение Кеману безотчетно захотелось развернуться к Кеоке и покорно съежиться, но молодой дракон удержался. Время безоговорочного послушания прошло, и тот факт, что Кеоке был старейшиной, сейчас не имел ни малейшего значения. Кеоке был не прав, а Кеман, пока его злокозненно тащили домой, твердо решил, что не станет больше подчиняться несправедливым решениям, даже если они исходят от старейшин.
— Виноват во всем был Рови, а наказали Шану — и ты отлично это знаешь, мама! Я не стану оставаться здесь и не позволю, чтобы Шана пострадала из-за вашей трусости...
Увесистая оплеуха крылом сшибла Кемана с ног и заставила неизящно откатиться к подножию утеса.
Над Кеманом возвышался Кеоке. Глаза старейшины пылали гневом. Но обратился он не к Кеману, а к его матери.
— Шаман, это уже чересчур — даже для твоего сына! — прорычал Кеоке. — Полагаю, тебе следует запереть его в логове до тех пор, пока он не научится приличным манерам и уважению к Роду, вместо того чтобы носиться со своими представлениями о справедливости!
Собравшиеся вокруг драконы одобрительно загудели. Алара опустила голову. Кеман поднялся на ноги, отряхнулся и обнаружил, что находится в тесном кольце — даже крыльями не взмахнешь. Он ничуть не сомневался, что, если он и вправду попытается распахнуть крылья, остальные тут же схватят его — а в такой потасовке слишком легко порвать перепонки.
Мрачного донельзя Кемана «препроводили» в пещеру. Алара шла впереди.
«У всех у них камни вместо мозгов и валуны вместо сердец, — сердито думал он, даже не пытаясь скрыть свои мысли. Кемана не беспокоило, слышат ли его окружающие. — Они слишком глупы, чтобы изменяться, и настолько самодовольны, что вообще не желают изменяться. Если бы мы сейчас еще находились Дома, они бы, наверное, даже отказались воспользоваться Вратами! Ограниченные, зажравшиеся, шарахающиеся от собственной тени, беспомощные, эгоистичные, зашоренные, безрассудные, упрямые...»
«Довольно, Кеман! — прикрикнула на него мать. — Полагаю, твое мнение по этому вопросу известно уже всему Логову!»
«И замечательно», — подумал Кеман.
«Отлично. Тогда пускай они изгоняют из Логова и меня, — с горечью отозвался он. — Я заслуживаю изгнания не меньше Шаны. В конце концов я недостаточно унижался перед Рови и, очевидно, тем самым навлек на себя его справедливый гнев...»
— «Я сказала — довольно, Кеманорель!» — перебила его Алара. Прозвучавшие в ее голосе интонации убедили Кемана, что разумнее будет подчиниться. Он умолк и молчал до тех пор, пока они не спустились в пещеру. Почетный эскорт остался снаружи.
В логове Алара остановилась. Но Кеман не последовал ее примеру. Опустив голову и волоча хвост по камням, он прошел мимо матери и направился к сомнительному убежищу — своей спальне.
— Кеман... — нерешительно окликнула его Алара.
— Что? — грубо отозвался молодой дракон. Он кипел от гнева и ничуть того не скрывал.
— Кеман, я разыщу Шану и заберу ее куда-нибудь в безопасное место, — сказала Алара. — Я сделаю все, что в моих силах...
Кеман резко развернулся и взглянул в глаза Аларе.
— Мама, я тебе не верю, — холодно и отчетливо произнес он.
С этими словами он забрался в свою пещерку, погасил свет и свернулся клубком, расположившись спиной ко входу.
Алара постояла снаружи, переминаясь с ноги на ногу, потом ушла, так и не сказав ни слова.
От входа в логово донеслись раскаты грома, и земля содрогнулась — даже здесь, в глубине пещеры. Должно быть, снаружи сейчас бушует гроза невероятной силы...
Прекрасно, ему это только на руку.
Кеман немного подождал, проверяя, не вернется ли мать обратно, но Алара так и не появилась. Но вместо того, чтобы пробраться к выходу из пещерки и осмотреться, Кеман улегся на брюхо, опустил голову на лапы и закрыл глаза.
И, соблюдая все меры предосторожности, высвободил свое сознание.
Кеман не пытался вступить в контакт с разумами, чье присутствие ощущалось вокруг. Он лишь определял, кто есть кто и кто где находится.
В коридоре, ведущем к дальнему выходу, сидела Мире, раздувшаяся от сознания собственной важности. За ней, у самого порога, сидел в засаде Рови. Точнее, он сидел в засаде над выходом, чтобы прыгнуть на спину Кеману, если тот вздумает выйти. А поперек главного выхода лежала Алара. Ее разум был затемнен сознанием вины.
Угу. Они думают, что обложили его со всех сторон.
Они уверены, что перекрыли все выходы.