Тени Персея или Не будите спящую ведьму. Дилогия (СИ) - Радин Сергей. Страница 48

С этим риторическим вопросом он поднялся с коленей и в два шага очутился рядом со мной и Ником. Ник сразу крепче прижал меня к себе, так что я выглядывала из-за его плеча. Надо признаться, в объятиях Имбри я себя чувствовала гораздо уверенней, чем в руках Тайгера. Ник был опытным бойцом, в отличие от Эрика. Может, дело только в чувстве защиты?

— Ата, можно посмотреть твою руку?

Я протянула Дирку ладонь, слишком заинтригованная, чтобы спрашивать, зачем ему это нужно. Имбри хотел что-то сказать, но промолчал. Дирк мягко повернул мою кисть, внимательно обследовал место чуть ниже локтевого сгиба. Он даже провёл по нему пальцем… Глядя мне в глаза… "Ищет номер подопытного кролика из лаборатории Аугустуса Кейда", — неприязненно сообщил внутренний голос. "У них были номера?! У добровольных участников эксперимента?!" — поразилась я. "Добровольных… — проворчал голос. — Красиво сказано — добровольных…"

Больше всего я испугалась, что ребята из группы тоже сообразят… Но Дирк стоял так, что широкая спина Имбри закрыла меня ото всех, а Тайгер был занят состоянием Саймона. А потом и я успокоилась: Дирк сам всем объявил, что подопытные кролики Кейда подписывали согласие на проведение с ними экспериментов. Даже если наши и увидят жест Дирка — не поймут.

Другая мысль заставила заглянуть в сосредоточенные глаза бывшего начальника охраны лаборатории: вот как, он знает о номерах? И утверждает, что была добрая воля?

— Ты чем-то похожа на одну мою знакомую, — тихо сказал Дирк и чуть громче спросил: — Так что там с этим чумовиком? Мы поняли, что ты заставила его освободить Саймона. А сможешь ли ты обезвредить остальных? Или договориться с ними?

Я вспомнила гнилостно-рыхлый оттенок сферы, тающий в гипофизе Саймона, вспомнила странное ощущение, что сферу сейчас либо стошнит, либо прорвёт жидким гноем.

— Не знаю, что с остальными чумовиками, — медленно сказала я, стараясь свести воедино все ощущения при встрече с Субстанцией, — но, по-моему, этот сошёл с ума.

Ник неохотно разомкнул руки, но не уходил, и я чувствовала от него тепло, гревшее спину. Оно было и приятным, и раздражало: мне нельзя надеяться!.. Сама удивляясь себе, я жёлчно спросила Дирка, который уж точно не был виноват передо мной ни в чём:

— Был ли ещё случай, подобный случаю с чумовиком в Саймоне?

— У нас такого не видели, — раздумывая, проговорил Дирк. — Может, на той стороне города или в лаборатории наблюдали… Но у нас — нет, второго такого случая не было. Мне бы сказали.

Брент в это время переговорил с Тайгером, а Влад и Максим вынесли из клетки вконец обессиленного Саймона, предварительно сняв с него кандалы. Какая-то женщина из толпы деловито присела перед ним и сделала несколько уколов. Приглядевшись к коробкам, я сообразила, что Саймону ввели глюкозу и витаминные препараты. Чуть позже к нему прорвались Денис и Ларс, став лучшим восстанавливающим средством.

Женщины в толпе радостно обливались слезами, а я постепенно начала психовать от странного впечатления, что какая-то информация прошла мимо меня, что прозвучали какие-то слова, дающие объяснения всему. Я толкнулась было к Саймону (Имбри, как привязанный, топал за спиной), но вышла на Дирка, которого минутой раньше увели для конфиденциального разговора Брент и Тайгер.

— Дирк, долго ли живут чумовики-оборотни?

— У нас не было возможности изучать их… Хотя… Эй, Риччи!

Из тесно надвинувшейся толпы протиснулся человек в серовато-голубом комбинезоне. Все мелковатые черты лица: узкие серые глаза, нос-крючок хищной птицы, поджатый маленький рот, а также широкие скулы и, на удивление, твёрдый волевой подбородок с ямочкой — отражали нетерпение: "Наконец-то и я пригодился!" Он протиснулся боком, и я не сразу увидела, что его правая рука согнута в локте и намертво пристёгнута к телу.

— Доктор Риччи Стратос из лаборатории Кейда, — представил Дирк. — В день гнева был в городе, договаривался насчёт рабочих в лабораторию. Наш летописец и наблюдатель за чумовиками с момента их появления. Стопроцентный учёный. Руку потерял во время полевых испытаний.

— Смейся-смейся, — улыбнулся Стратос и объяснил нам: — Никаких полевых испытаний. Я не услышал топанья "акулы" в тесном переулке. Потом-то расслышал, когда она начала продираться между домами. Обрушился балкон. Обломком ударило по плечу. Парализован нерв. Дирк зря говорит, что рука пропала. Восстановить её можно. В определённых условиях. А насчёт чумовиков… Оборотни отличаются от "акул" частым возвращением в человеческую форму. Они расходуют белковый материал как энергию для метаморфозы. И за счёт этого уменьшается их масса, если они вовремя не получают в достаточной степени белковой пищи. "Акулы" же не меняются. Они преобразуют весь съедаемый белок в массу, поэтому один и тот же экземпляр может быть сегодня одного роста, завтра — гораздо обширнее и выше.

— Чумовики воюют между собой?

— Оборотни отслеживают только людей. "Акулы" охотятся на тех и других.

— То есть между оборотнями и "акулами" война? — напряжённо спросил Брент. Кажется, он понял, куда ведут мои вопросы.

— Войной это назвать сложно. Может, охота? Нет. Скорее, поиски пищи. "Акулы" бродят по городу и нападают на всё, что движется. Оборотни чаще всего рыскают, охотясь на людей.

— Если "акула" убивает оборотня, что происходит с его Субстанцией?

— Обычно отделяется. Но есть два очевидца, которые утверждают: если оборотень в момент смерти не успел преобразовать человеческое обличие в звериное, тень остаётся в теле. Вполне возможно, умирает вместе с физической оболочкой, как у всех смертных.

— То есть, если оборотень выглядит человеком, Субстанция не способна на самостоятельное существование?

— Да, если это оборотень.

— Интересно. Значит, получается следующее: оборотень под личиной человека бродит по городу — сам себе приманка, стреляй в него — и одной Субстанцией меньше. Я правильно понял?

— Ну, всё не совсем так просто, — вздохнул Дирк и машинально взглянул на толпу, которая всё не рассеивалась. — В Верхней Андромеде живёт несколько одиночек. О нашем существовании они, может, и догадываются, но как попасть к нам — не знают. Мы же боимся оставлять хоть какой-то ориентир, поскольку им могут воспользоваться бандиты. И представьте себе ситуацию: крадётся по улице человек, вроде стрелять в него надо, а страшно: а вдруг это один из наших, настоящих людей? Нам бы таких глядельщиков, как в вашей группе, майор. Мы бы оборотней давно перестреляли. А то сидишь в засаде, видишь от трёх до шести особей за дежурство и не знаешь — стрелять или нет. Было бы иначе — давно бы хоть от оборотней город освободили. А так — что? Пристукнул изменяющегося, не успеешь подстрелить эту, как вы говорите, Субстанцию — и тень летит дальше, ищет следующее тело. Их, теней этих, в городе как комаров на болоте.

Дирк разговорился. Давно, как видно, не делился мыслями с человеком свежим.

— Значит, вы ведёте лишь маленькую войнушку против тех, кого угадываете?

— Ну уж нет! Вы в центре города были? Если смотреть с птичьего полёта, город, наверное, выглядит перепаханным. "Акул"-то ни с кем не спутаешь. Мы нашли склад для геологов-горноразработчиков. Взрывчатки там у них — завались! "Акул" мы уничтожили чуть меньше трёх тысяч. Они тупые: если их две, одну взорвёшь — другая всё равно на месте торчит. Хуже с крылатыми. Мы ж думали: планета мирная, оружия сюда привезли — раз-два и обчёлся. Ни пулемётов, ни миномётов. О базуках и говорить нечего. А крылатых бить в глаз идеально может лишь Максим.

И всё-таки Дирк не жаловался. Он готов был драться бесконечно, хотя Брент, как военный спец, сразу уловил главное.

— А чумовиков-теней много. Сначала вы уничтожите наземных "акул" как легкодоступные мишени, затем крылатых. Но от них — процентов пятьдесят — сбегут тени…

— Нет, вы не поняли! "Акулы" — это полностью сформированные твари. Тени в них заперты. Ещё раз: они уходят лишь из оборотней в минуту метаморфозы. — И ещё раз Дирк вздохнул: — Эх, мне ваших людей!.. Мы собрали бы последних оставшихся в верхнем городе… А то сколько их, наверное, гибнет там.