Серая тень (СИ) - Котлова Марина Евгеньевна. Страница 62

— Даже и не верится, что ты никогда дворца не покидал.

— Я же не говорю, что вообще не выходил. — Смутился Лайтион. — Просто, то были какие-то увеселительные прогулки, а мне хочется другого.

— Хорошо, значит, ждём ещё немного, ты подаешь мне знак, и мы идём.

Полянка, о которой говорил Лайтион, оказалась неподалёку. Эльфёныш почем-то был уверен, что у него всё получится и много времени это не займёт. Основной рисунок для ритуала был уже подготовлен, так что осталось нарисовать ещё пару штрихов, и всё было готово.

Лайтион поставил Ваську на один из острых углов нарисованной руны и задумчиво хмыкнул. У Васьки же где-то глубоко внутри шевельнулось чувство беспокойства. Что-то было не так, но что именно он сказать не мог, он ведь не был магом.

Васька уговаривал сам себя успокоится и немного подождать, но внутреннему чутью было глубоко наплевать на увещевания разума, его тянуло немедленно покинуть опасное место. Васька уже было почти дёрнулся, для того чтобы уйти, как вокруг что-то изменилось.

Стоило Лайтиону произнести первое слово заклинания, как ноги Васьки буквально примёрзли к земле, тело налилось страной тяжестью, язык отказался повиноваться. Где-то глубоко внутри встрепенулся и настороженно замер внутренний зверь. Происходящее вокруг ему явно не нравилось, но изменить что-то они уже не могли.

Голос Лайтиона всё крепчал, а творимая ворожба набирала силу. Васька не мог этого видеть, но он чувствовал, как потоки силы окутали его и начали скручиваться, и переплетаться в замысловатый узор. Вскоре мальчишка почувствовал, что его тело окутывает странный жар, будто от горящего совсем рядом большого костра. Через какое-то время, этот жар стал совсем непереносимым, но даже закричать, чтобы высказать свой протест, мальчишка не мог. Заклятие держало крепко. Жар нарастал, всё тело скрутило от невыносимой боли, но со стороны казалось, что он по-прежнему просто стоит на поляне со спокойным и даже немного отрешённым видом. И никто не мог догадаться, что в это самое мгновение боль, терзавшая его тело, достигла своей наивысшей точки, за которой были лишь тьма и забвение.

Неожиданно на помощь пришёл внутренний зверь. Пушистый котенок, с жёлтыми глазами яростно урча накинулся на тьму и принялся полосовать ей своими ещё маленькими, но очень острыми коготками. Он же не давал мальчику скатиться в омут безумия от накатывающих волн боли, напоминая о себе громкими урчащими вскриками. Маленький зверёк изо всех сил старался не пустить хозяина за грань, из-за которой тот мог уже и не вернуться.

Сознание Васьки плыло, он с трудом мог понять, что происходит. В уши мальчишки ввинчивался какой-то посторонний звук, от которого сводило зубы. Он никак не мог понять, что это за звук, пока не услышал, как лопнула первая цепь. Мальчик внутренне вздрогнул, а потом услышал, как рвутся одна за другой все укрывающие клеймо цепи печатей. А потом клеймо полыхнуло просто невыносимой болью, и он закричал.

Ксанка испытывала беспокойство с того самого момента, как мальчишки скрылись за кустами. Она прекрасно понимала, что существует такая простая вещь, как естественный зов природы, но отчего-то беспокоилась. И вообще, что-то слишком долго они ходят. Внезапно чувство опасности буквально взвыло, давая понять, что время упущено и всё что могло случиться, уже случилось. Одновременно с тем, как Ксанка сорвалась с места, раздался крик. И столько муки было в этом крике, столько боли, что ей захотелось запрокинуть голову к небу и поддержать его оглушительным воем.

Сомнений в том, что Васька опять во что-то вляпался не осталось. До сих пор она хорошо чувствовала мальчишку, и связь регулярно сообщала ей о его самочувствии, а теперь эта связь молчала, будто кто-то оборвал все нити. Но, Ксанка знала точно, что оборвать эти нити нельзя, никому и ни каким образом. Нехорошее предчувствие кольнуло острой иголкой.

— Мальчишки. — Прошипела девушка и бросилась в лес. Следом за ней метнулись все остальные.

Ей понадобился всего один взгляд, чтобы понять, что они опоздали. Васька лежал на земле и, его бледное лицо резко выделялось в наступившей темноте. Лайтион сидел под раскидистым дубом и баюкал обожженные руки. Магический всплеск от заклинания оказался столь сильным, что эльфёныш не справился и получил серьезные ожоги. Но если с ним всё было поправимо, то с Васькой дела обстояли намного серьёзнее. Мальчик лежал на спине и его невидящий взгляд был устремлён в небо. Дышал мальчик частыми короткими вздохами. Было видно, что ему плохо, очень плохо.

Сантион поджал губы и посмотрел на брата таким взглядом, что у того всё внутри оборвалось от страха. Никогда раньше на него так не смотрели, будто на пустое место. Попросить теперь брата произнести обезболивающее заклинание он просто не решился, а у самого губы тряслись так сильно, что не получалось выговорить даже одно слово.

Неожиданно Лайтион почувствовал, как его охватывает паника. Все кто сейчас находился на злополучной поляне, ибо не смотрели на него вообще, или смотрели с таким презрением, что перехватывало дыхание. Он ошибся и теперь просто не знал что делать. Всё-таки взрослые были правы, когда говорили, что ему не стоит соваться в это дело. Нельзя было удалять клеймо без помощи, и теперь всё может закончится очень плохо и всё из-за того, что он перепутал всего лишь одно слово.

Упиваться собственной ничтожностью было никогда. Лайтион собрался с силами и поднялся на подгибающиеся ноги. Дыхание удалось выровнять не сразу, но он и не старался. С упрямством тряхнув головой, он пошёл к Ваське, возле которого сейчас сидела Ксанка и Тройверион. Остальные стояли немного поодаль и наблюдали.

— Жив?

Ксанка подняла на мальчишку потемневший взгляд и просто кивнула. Она боялась, что голос её сейчас просто не послушается.

— Я могу что-то сделать?

Тройверион бросил короткий взгляд на руки юного князя и жестом подозвал к себе Файиселя.

— Займись его руками, он нам действительно понадобится. Ему придётся держать для нас окно.

Целитель понятливо кивнул и приступил к врачеванию. Помочь Ваське он не мог, что стало понятно в первое же мгновение. Вместо того чтобы выпустить зверя мальчишки, Лайтион умудрился загнать в темницу и самого Ваську. Теперь зверь и человек встретились где-то там, в закоулках перевёрнутого мира и чем закончится эта встреча, не мог предположить никто.

Вылечить руки молодого князя окончательно за столь короткий срок не представлялось возможным, но все же они больше не напоминали две пожёванные и полупереваренные культяпки.

Тройверион несколько раз провёл над телом мальчика руками и неопределённо хмыкнул. Он явно что-то видел, но вот что именно, говорить не торопился.

— Ксанка, оборачивайся. Нам придётся играть роль проводников. Файисель, за тобой поддержание нас в бодром состоянии. Сантион, будешь нас страховать. Лайтион, я сейчас открою окно, а ты будешь его держать и не дай тебе святой лес его закрыть. Юный эльф сильно побледнел, но кивнул решительно и опустился на землю возле головы Васьки.

Тройверион закрыл глаза, сосредотачиваясь, потом прошептал несколько слов, сделал какие-то замысловатые движения кистями руки, а потом резко развёл руки в стороны.

— Держи.

Управляющие нити Лайтион увидел сразу и быстро их перехватил. Его руки неумолимо потянуло друг к другу, но он сжал зубы и не дал им сойтись. Через мгновение на месте Тройвериона сидел огромный снежный барс. Хищник тихонько рыкнул и прижался к левому боку лежащего мальчика. Тем временем Ксанка тоже не теряла времени, она начала раздеваться тут же, даже не собираясь ради этого дела искать ближайшие кусты. На смущение не было времени. Волчица легла возле правого бока мальчика, всего лишь на пару секунд позже барса. Звери переглянулись и тихонько рыкнув, что-то друг другу одновременно положили свои головы возле головы Васьки.

Лайтион ощутимо вздрогнул, когда почувствовал, как через границу удерживаемого им окна проскользнули две сущности. Довольно неприятное ощущение, но ему никто и не обещал, что будет только радость от работы с магией.