Аманда. Энергия Кольца - Багазова Алина. Страница 45

— И где же мы можем заночевать? — вяло поинтересовалась я, борясь с накатившей вдруг усталостью и горечью оттого, что всё не только не прояснилось, но ещё и сильнее запуталось.

— У Елены Дмитриевны дома, — пожала плечами Илона, — она будет только рада.

— Да? — усмехнулась я, — чему?

— Бедная женщина пользуется всяким случаем, чтоб переночевать в больнице, днём и ночью ожидая улучшения. Марина спит совсем мало, в основном вот так и сидит, и мать около дочки. А малышку, её младшенькую, не с кем оставить… Так она благодарна любому, кто побудет дома в её отсутствие.

— А сколько дочке лет?

— Пять. Миленький такой ребёнок. Правда, она больна…

— В смысле? — я разговаривала почти по инерции, потому что надо было что-то отвечать. Мысли же блуждали где-то далеко…

— Сама увидишь, — шепнула Илона.

Мы спустились в холл. Подруга, ускорив шаг, подошла к Елене Дмитриевне и быстро обо всём договорилась. Я покорно тащилась за ней, как тряпичная кукла. Всё-таки время, проведённое в больнице, а потом ещё и в долгой дороге, шок от происходящего тут, ослабило мой организм, подкосило силы и моя физическая форма была сейчас сродни столетней старухи, мечтающей только о покое…

Маринина мама отдала нам ключи и попросила, чтоб малышку Юленьку мы забрали у соседки.

— Добро пожаловать! — Илона распахнула дверь и пропустила первой Юлю.

Девочка молча и совершенно безучастно шагнула в дом, я — почти так же отрешённо — за ней.

— Твоя мама сегодня побудет в больнице, — присев на корточки, пояснила ребёнку Илона, — с Мариной. А мы переночуем с тобой, хорошо?

Девочка так же молча, глядя словно сквозь неё, равнодушно кивнула.

— Ну, иди пока к своим игрушкам, — распорядилась подруга, легонько подталкивая девочку, — а мы с тётей Маней приготовим ужин. Ты что хочешь — макароны или яичницу?

Она деловито шарилась в холодильнике и буфете. Было видно, что не впервой.

Вероятно, в тот раз, что приезжала с Сёмой, они тоже ночевали здесь одни.

Юлечка поплелась к дивану, присела на корточки и извлекла из-под него ящик с игрушками. Двигалась она, как робот, следующий заложенной программе, исполняющий покорно любые команды, сказала бы Илона: «Иди спать» — пошла бы так же без эмоций. Мне стало жутковато. Каково это — когда в доме такой вот ребёнок?

Отрешённый от происходящего вокруг, слабо реагирующий на других, не проявляющий собственных желаний и прихотей. Абсолютно не капризный, незаметный… неживой какой-то.

Я подошла и, пока Илона суетилась на кухне, присела рядышком прямо на пол.

— Юля! — тихонько позвала я.

Малышка не отозвалась, копошась ручонками в ящике.

— Юленька! — повторила я попытку.

Девочка исподлобья быстро глянула на меня.

— Давай вместе во что-нибудь поиграем? — радостно предложила я, цепляясь за малейший отклик.

Но девочка лишь молча качнула головой в сторону.

— Почему?

Молчание.

Я встала и тихонько вышла к Илоне. Она кипятила воду под макароны, а на другой конфорке уже вовсю скворчала яичница.

— Она совсем не разговаривает? — спросила я, кивая на малышку.

— Разговаривает иногда, — пожала плечами подруга, — если сильно настоять, расшевеливать. Зачем тебе это? Пусть сама играет тихонечко, от шумного ребёнка проблем всегда больше.

— Что ты говоришь? — поразилась я, — нормальный ребёнок и должен быть шумным.

Бегать, двигаться, смеяться…

Илона кинула макароны, помешала, выключила яичницу и поманила меня на крыльцо.

Мы вышли, бросили взгляд на Юлю — девочка безучастно копалась в ящике, извлекала игрушки, осматривала и возвращала обратно, бессмысленное, механическое перекладывание. Илона закрыла за собой дверь, достала сигареты.

Одну протянула мне. Я помотала головой.

— Ббросила.

— Давно? — удивилась Илона, закуривая.

— Неделя.

— Молодец, — усмехнулась она, — а мне и в голову не приходило.

— Мне тоже. Организм сам перестал принимать.

— А… — неуверенно протянула подруга, — а насчёт девочки — не бери в голову, может это у неё временно. Она же не всегда такой была, Елена Дмитриевна сказала, что перемены произошли внезапно, около года назад. Она с другими детьми возилась в песочнице, пришла домой, и вечером легла спать уже какой-то молчаливой, безучастной. Мать всё списала на вероятную усталость, ну набегался ребёнок на улице, переутомился… А утром проснулась всё такой же. И вот с тех пор… Так что есть надежда, что пройдёт так же, как и наступило. Врачи то же самое сказали.

Хотя… прошёл уже год, а изменений никаких. Только если раньше она хоть как-то реагировала на окружающих, то теперь совсем редко, всегда лишь когда ей что-то требуется.

— Всё-таки, хотелось бы пообщаться с малышкой, — покачала я головой, — мне кажется, ей одиноко в своём внутреннем мире, который…

Я вдруг осеклась. Что-то в моей памяти вдруг всколыхнулось. Словно дежавю.

Только кто-то другой говорил нечто подобное, а не я. А кто и когда — не могла вспомнить. Илона помолчала, ожидая окончания моих слов, но не дождалась.

— Ну, попробуй, — пожала она плечами, — только вон, Марину-то не получилось разговорить. Это надо быть психологом от Бога! Слушай, а может у них это семейное? Сначала Юля, потом Марина. Да и сама Елена Дмитриевна какая-то заторможенная, если начистоту…

Она задумалась, застыв с сигаретой во рту. А я вздохнула и пошла назад.

Вернувшись в дом, я села неподалёку от девочки, начала наблюдать. Она уже не так бессмысленно перебирала игрушки, действия начали напоминать подобие игры. В одной руке Юленька держала лошадку, в другой — барашка и изображала, как они бодаются. При этом она что-то совсем тихо бормотала себе под нос. Потом барашек упал, она отложила лошадку и, прижав «пострадавшего» к груди, гладила его и покачивала. Спустя минуту посадила в сторонку, взяла лошадку и строго грозила ей пальчиком, всё так же неслышно бормоча.

— У лошадки же нет рогов, чем она бодается? — еле слышно спросила я.

— Есть, — буркнула Юля, — большой…

— А… — я не стала спорить с малышкиной фантазией. Чудо, что она вообще ответила!

И начала безмолвно наблюдать дальше. Потом Юля «покормила» обоих зверей и изображала, как они весело скачут друг вокруг дружки.

— А можно я с тобой поиграю? — спросила я, пододвигаясь поближе.

Выбрала из коробки — звери, так звери! — медведя и с мягким рычанием (чтоб не напугать) приблизила к её зверькам.

— Ррр, это я, медведь косолапый, рррр, хочу побегать с вами!

— Там нет медведей! — вдруг чётко произнесла малышка, уставясь при этом прямо мне в глаза.

— Где?

— В лесу… — Юленька смотрела не отрываясь. Но взгляд был такой, словно сквозь меня.

— Медведи водятся в лесу! — упрямо возразила я, провоцируя её не замолкать.

— Нет!

— Хорошо, а кто там есть ещё? — я придвинула ящик с игрушками к ней.

Она мгновение помедлила, потом уткнулась взглядом в игрушки и вытащила динозаврика.

— Ну… — протянула я с сомнением, — значит, медведей нет, а динозавры водятся?

В дверях застыла Илона с открытым ртом, поражённая нашим активным диалогом.

Подмигнула ей, подруга развела руками, одобрительно кивнула и ушла на кухню.

— Это не динозавр! — возразила Юля, не замечая нечаянного свидетеля.

— А кто? — удивилась я.

Но девочка неожиданно снова замкнулась. Опустила голову и замолчала.

— Эй! — я попыталась её снова растормошить, — ну ладно, не динозавр. Но давай поиграем ещё!

Тщетно. Юля молча складывала игрушки обратно в ящик. Видимо, давая понять, что игра окончена.

Вот так. Второй раз за день мне удаётся сначала разговорить и расположить к себе, а потом не удаётся удержать позиции. Сейчас, с Юленькой и раньше — с её сестрой. Может, Илона права и это наследственное? А завтра придёт Елена Дмитриевна, такая же отрешённая, потухшая… Бррр, ёжась, отогнала нелепые мысли.

Ужинали молча. В присутствие девочки, после того, как она немного оживилась со мной, хоть и ненадолго, Илона не решалась заговорить о Марине. Только когда уложили малышку и вышли обратно в кухню, Илона вздохнула.