Драконов бастард - Крымов Илья. Страница 28

Тобиус достал из сумки небольшую коробочку, похожую на футляр для нюхательного табака. В крышку коробочки изнутри было вделано небольшое круглое зеркальце с сиреневым отблеском. Вместо своего лица Тобиус увидел в зеркальце стену, на которой висел геральдический стяг баронства Хог-Вуд с вышитой на нем головой вепря.

– Есть там кто?

Изображение дернулось, и в зеркальце появилось испуганное женское лицо.

– Ой, чар Тобиус!

– Здравствуй, Клохинда, – Тобиус мысленно похвалил себя за то, что вспомнил имя девушки, – почему ты у зеркала?

– Дежурю! – пояснила она. – На случай, если вы… ну вот!

– Понятно. Можешь доложить кому-нибудь, что я…

– А никого нет!

– Как это?

– Ну, – замковая служанка с трудом нахмурила гладкий лобик, собираясь с мыслями, – ее высочество в Хогсдальне. Генерал приехал оттуда вчера, а сегодня они с его величеством и братом Марком отправились в путь до границ Хог-Вуда, присматривать места для будущих блокгаузов! Его высокопревосходительство генерал Бальден рассчитывает к осени поставить эти самые блокгаузы по всей… э… всей сухопутной границе Хог-Вуда, на всех дорогах и у рек, где могут пройти корабли ривенского речного флота! А еще он хочет превратить каждое поселение в баронстве в обособленный форт и…

– У генерала огромные амбиции. Даже непомерные, я бы сказал. На это уйдут тонны древесины, уйма золота и огромные объемы рабочей си… – Волшебник прервал себя, поняв вдруг, что обсуждает политическую и экономическую стратегию со служанкой. – Можешь записать то, что я скажу?

– Нет, я же неграмотная! – мотнула головкой Клохинда. – Но у меня отменная память!

– Тогда запоминай: получил посох, вернуться пока не могу, Академия поручает миссию, Путеводная Нить ведет. Запомнила? Повтори.

Она мгновенно повторила Тобиусу его слова и даже изобразила похожие интонации.

– Ты молодец, Кло. Все, мне пора идти, надеюсь, что вернусь в Под-Замок как можно скорее.

Тобиус не подозревал, что этой его надежде не суждено было оправдаться.

Той ночью волшебник спал плохо и недолго. Встав засветло, он привел себя в порядок, оделся, рассчитался с хозяевами и вышел в предрассветную прохладу, ведя за собой големов. Но пошел маг, разумеется, не к западным городским воротам и даже не в Пристань Чудес. Нет, он направил свои стопы к Храмовому острову, клочку земли, стоящему посреди реки Мьельн, протекающей через столицу Ривенского королевства. На Храмовом острове, или на острове де Санта-Темплорика, как он еще назывался, стоял храм, огромный и величественный, один из древнейших в Вестеррайхе.

Оставив Забияку и Жнеца позади, чтобы они окончательно не испортились под сенью божественной благодати, Тобиус пошел по мосту Двенадцати праведников над водами широкой реки, минуя постаменты мужчин и женщин, чьи благостные поступки были описаны на страницах церковных учебников и в «Житиях святых». С каждым шагом он все яснее ощущал душную тяжесть, давящую на плечи, затмевающую ясность мыслей и сжимающую грудь стальными пальцами. Святость, которой был окутан Храмовый остров, заставляла магов держаться подальше от этого места.

Тобиус ступил на святую землю, в обитель веры, и направился по узким улочкам, принадлежащим Церкви, к величественной громаде соборного храма Ордерзее, подбоченившегося контрфорсами и ощетинившегося острыми пиками башен. В полумраке, совсем один, он пересек площадь под строгими взорами ангелов, украшавших фасад, и постучал в огромные двери Тамплор-касидралле-да-Ордерзее. В створке открылось маленькое окошко.

– Кто пришел к дому Господа-Кузнеца в неурочный час? Кому не спится в ночи?

– Я Тобиус Моль, магистр…

– Не знаем таких! – резко оборвал его привратник и закрыл окошко.

Пришлось стучать второй раз.

– Кто пришел к дому Господа-Кузнеца в неурочный час? Кому не спится в ночи?

– Грешник Тобиус пришел покаяться.

Окошко закрылось, а створка, наоборот, приоткрылась.

– Входи, – сказал голос, – для кающихся двери храма открыты всегда.

Тобиус вошел под величественный свод, и на плечи его уже всем весом рухнула невидимая гора. Концентрация святой силы в стенах собора могла бы и архимага превратить в бессильного смертного.

– Ступай к алтарю, – посоветовал привратник из густого полумрака у дверей.

Пройдя мимо рядов длинных скамей и чуточку привыкнув к тяжести, Тобиус опустился перед алтарем на колени и прочитал короткое молитвенное четверостишие. Со стен на него взирали образы святых апостолов, мучеников и ангелов, а с самого алтаря смотрела статуя белого камня, изображавшая мужчину с длинными вьющимися волосами, бородой и усами. Он был почти наг, его стопы, голени и бедра охватывали лепестки запечатленного в камне огня, а могучей рукой он воздел огромный золотой молот, украшенный самоцветами. Молотодержец, сын Господа-Кузнеца, проповедовавший в землях Сайнайского царства и принявший смерть на костре во спасение душ человеческих.

– С чем пришел ты в храм, сын мой? – услышал волшебник мягкий голос у себя за спиной.

– Я грешен, отец.

– Как и все мы. Но какой грех ложится черной сажей на твою душу сейчас?

– Убийство человека.

– Вот как… – Голос незримого клирика не потерял мягкости, но в нем проскользнула горечь. – Поведай мне.

– Я помогал добрым братьям выследить злокозненного малефикарума, убивавшего людей и творившего над ними ужасное. Мы нашли его логово, а потом едва не упустили. Я догнал его, навязал бой, он призвал себе в помощь силы из самого Пекла. Тогда я убил его.

Тобиус не оборачивался, а священник ничего не говорил.

– И ты скорбишь по нем? – спросил он наконец.

– Нет, отец, я думаю, что ему давно пора было встретиться со своими мерзкими покровителями, и мне нисколько не жаль его жизни.

– Но?

– Но убивать людей – великий грех. Господь учит нас: «Не отнимай того, чего не в силах подарить». Также нет суда промеж людей, который может решать, чью жизнь пресекать, ибо она одна, и она выше нашего понимания.

– Но люди постоянно грешат этим. Убийство за убийство. И многие мнят, что их руку направляет Господь. Многие из них верят, что творят божий суд.

– Но братья Петра действительно творят Его суд. Ведь так?

– Они младшие подмастерья Его, оберегающие души наши от ржавчины и изъяна. Ответь, сын, думаешь ли ты, что сотворил благое дело?

– Я знаю это.

– И веришь, что руку твою направил Господь?

– Нет.

– Почему?

– Он не направляет убийц. Он любит всех нас одинаково. Даже когда мы ужасаем Его своими деяниями. А если же мы гневим Его настолько, что Он уже не в силах терпеть наши мерзкие дела, кара приходит свыше. Это мы решаем, что принимать, а что отторгать, что приемлемо, а что недопустимо. О своей правоте или неправоте мы узнаем, лишь переступив порог смерти, подле Небесного Горна.

– Твои слова выдают в тебе мудреца, сын мой. К чему же ты пришел, думая об этом?

– Я совершил грех, убив человека. Но я совершил благое деяние, защитив от него многих других людей. Мне не жаль его, и я бы поступил так вновь. Но мне стыдно за это, и в душе нет покоя. Отец, я совершил хороший поступок или плохой?

– Плохой, безусловно. Но этот твой поступок принесет добро многим. А угрызения совести говорят о тебе как о хорошем человеке, чья душа не охвачена мраком.

– Они – моя плата за добро для многих, и за свои деяния я отвечу перед Ним, когда придет мой час.

– Да. Все мы ответим. Отпустить тебе грехи?

– Нет. – Тобиус поднялся с колен, опираясь на посох. – Я не верю, что человек, даже служитель Его, может прощать грехи грешникам. Благодарю вас, святой отец.

– Иди с миром, дитя, и да благословит тебя Господь-Кузнец.

Обернувшись, чтобы принять благословение, волшебник не увидел рядом с собой никого. Едва не ахогнувшись, он поспешил прочь, тихо сетуя на то, что священникам совсем делать больше нечего, как играть с акустикой.

Лишь покинув Храмовый остров, Тобиус избавился от ноющей боли в голове и тяжести, сковывающей движения. Он с наслаждением ощутил, как по телу растекаются магические потоки и зажигаются «бусины» готовых к использованию заклинаний.