Скрут - Дяченко Марина и Сергей. Страница 18
Спустя еще несколько дней властитель явился опять – черный как туча. Игар услышал обращенные к женщине отрывистые слова:
– …и окончательная правда. Мне надоели догадки; он уже в пути. Я не поскуплюсь.
Ясновельможная долго молчала. Потом спросила, кажется, потрясенно:
– Властительницу… ее?!
– Его, – криво усмехнулся КорБор. – Мерзавца Са-Кона. Мои люди возьмут его сразу, как тот человек прибудет.
Игар ждал, что женщина ответит – но она промолчала.
В сумерках она бродила по саду в одиночестве. Игар, пользовавшийся достаточной свободой передвижения, проник туда же; над верхушками неподвижных деревьев, над розовыми кустами простиралось дивное, испещренное звездами небо. Звезда Хота стояла пока высоко.
Если бы они с Илазой смотрели на одну и ту же звезду!.. Нужно было уговориться. Тогда по крайней мере ночью он не чувствовал бы себя таким одиноким. Он знал бы, что Илаза смотрит на небо и думает о нем…
Впрочем, она смотрит и так. Наверняка; звезда – их свидетель, их часы…
Белое платье ясновельможной маячило на берегу озерца. Я принесу тебя в жертву, подумал Игар с внезапной решительностью. Ты заложница. Ради Илазы. Ради…
И, неизвестно на что надеясь, он шепотом позвал:
– Тиар!
Ему показалось, что фигура в светлом платье пошевелилась. С замиранием сердца он позвал снова:
– Тиар! Тиар!
«А как объяснить ей? Откуда я знаю ее настоящее имя?!»
Фигура в светлом платье медленно двинулась Игару навстречу. Он отступил и позвал снова; ясновельможная подошла совсем близко. В темноте он не видел ее лица.
– Принеси светильник.
Холодный и властный приказ. Она хранит свое имя в тайне; сейчас последует разбирательство, к которому он, Игар, не готов. Он поддался порыву, сиюминутному желанию – и теперь времени на размышление у него как раз столько, сколько потребуется, чтобы сходить за фонарем. А голова как-то сразу опустела – ни одной лазейки, ни одной толковой мысли, только чередуются под ногами посыпанная песком дорожка – каменные ступени – дощатый пол, снова ступени, дорожка, трава…
Ее брови оказались сдвинуты, а губы плотно сжаты:
– Кого ты звал?
Он молчал, растягивая время. Он уже решил сказать ей, что она ослышалась; в этот момент она резко наклонилась к нему, ухватив за воротник:
– Если ты, сопляк… Имей в виду, щенок, что я запросто могу забыть все добро, что тебе сделала… Будешь плакать, а слезы не помогут!
Игар будто проглотил язык. Фонарь в его руке мелко дрожал; баронесса продолжала тоном ниже:
– Эх, ты… «Тиар»… У тебе уже были девочки? Когда-нибудь?
Он произвел головой странный жест, который мог означать как «да», так и «нет». Как в вопросе о происхождении властительского наследника: «наполовину».
– Иди в дом, – совсем уже мягко сказала женщина. – Скажи камеристке, что на сегодня она свободна… Ты мне поможешь раздеться. Я сейчас приду.
И, не интересуясь Игаровой реакцией, она медленно двинулась между розовых кустов.
Некоторое время он стоял, как пень. Потом аккуратно поставил фонарь на землю; потом снова поднял. Розовые кусты отбрасывали жуткие тени. Не пристало столь благородным и нежным растениям так ужасно выглядеть в сумерках…
Он пошел к дому, и ноги его заплетались. «Обмани ее, соблазни»… Все идет как нельзя лучше. Вот только нет ли у нее традиции на следующее утро после бурной ночи топить случайных любовников в этом, скажем, круглом озерце?! Для ее натуры это было бы весьма логично. Что такое для нее – это ее настоящее имя? Ты знаешь, я знаю, оба мы молчим, а постель – самое удобное место, чтобы придушить удавочкой… этих, которые слишком осведомлены…
Он мрачно усмехнулся. Любые страхи тускнеют перед главным: ради спасения Илазы ему придется… ой, как плохо. Как гнусно. Как совершенно невозможно… Самое время перелезть через забор и дать деру. Зная, что Илаза обречена. Зная, что…
Игар остановился. Надо уходить, Святая Птица. Надо…
В сторожевой будке у ворот горел свет; на секунду ему представилось, как он оглушает женщину канделябром по голове и перебрасывает ее бездыханное тело через дальнюю решетку сада. Бред…
Он беспомощно оглянулся. Из глубины сада медленно приближалось светлое платье.
– …Так ты действительно девственник?
Святая Птица, спаси меня. Вытащи меня отсюда, я не могу…
Женщина улыбнулась. Полукруг ее зубов был как луна:
– Значит, ты не умеешь расстегивать платья? И корсеты?
Ее запах был запахом роз, к которому примешалась тонкая струйка пота. Ее движения были движениями лани; Игар стоял столбом, и по спине у него крупными градинами катилась влага. Он не чувствовал ни намека на возбуждение – только отчаяние и тоску.
– Ну, девственник? Помоги же мне!
Тонкие руки ловко подобрали лежащие на плечах волосы. Перед глазами Игара обнаружился длинный, бесконечный ряд петель и крючков.
– Ну-ка, Игар?
Пальцы потеряли чувствительность. Он бездумно расстегивал крючок за крючком, и в какой-то момент с надеждой поверил, что застежки никогда не кончатся. Бесконечны.
Наконец платье разошлось под его руками; под ним – о радость! оказался еще один ряд, такой же, даже чуть длиннее; ясновельможная глубоко, все глубже дышала:
– Ты мастер… А притворяешься скромником… Нам некуда спешить. Продолжай, как начал – не торопясь…
Он увидел ее спину. Белоснежную, чистую, без единого волоска. Ткань под его руками медленно расползалась к плечам; сам не зная, что делает, он упал на колени и рывком обнажил правую лопатку.
Совершенно чистая кожа. Как снег. Ни намека на родимое пятно в форме ромба.
Она удивленно обернулась:
– Игар? Что с тобой?
– Ни…чего, – выдавил он через силу.
– Ну так продолжай!
Тогда он понял, что погиб. Потому что под страхом самой страшной смерти он не ляжет с ней в постель. Собственно, он знал это и раньше; даже призрачная надежда спасти Илазу никогда не заставила бы его…
…а она не простит. Она уже почти уморила КорБорову жену, она сживет со свету Са-Кона и этого незнакомого Игару мальчика… Что ей какой-то Игар – вошь… На один замах, и то слабенький… Она не знает, что он бывший послушник, а если б и знала…
Теплая рука ласково легла ему на голову:
– Что, малыш, испугался?.. Ты такой славный… Такой… Не бойся. Хочешь, я тебя обниму?
Запах роз и пота стал сильнее. Запах пота, исходящий в лесу от усталой Илазы, не казался Игару противным – а теперь он инстинктивно задышал ртом. Руки ясновельможной соскользнули с его плеч на спину, женщина гортанно муркнула – и он выдавил совершенно неожиданно:
– Не… не надо… запах такой…
Ясновельможная опешила. Она просто потеряла дар речи; взгляд ее впился в Игара, будто пытаясь опровергнуть услышанное ушами. Игар попятился, наметив путь к отступлению.
И в этот самый момент послышался негромкий, деликатный стук в дверь:
– Госпожа! Госпожа!
Ясновельможная зарычала. Раздраженно обернулась:
– Ну?
– Госпожа, тот человек только что прибыл… Наши люди встретили его – через пять минут он будет здесь. А к властителю – только утром…
Пользуясь минутным замешательством женщины, Игар прыгнул. Откинул украшавший стену гобелен – через эту потайную дверь ясновельможная привела его, теперь он наугад бросился в темный, узкий коридор, скоро сменившийся лестницей. Он спотыкался, больно ударяясь, держался руками за холодные стены и глупо улыбался во весь рот, бесконечно повторяя про себя: ушел, спасся… Удрал от сучки. От потаскухи. Удрал!!
Потайной ход закончился снова-таки гобеленом; щурясь, Игар выбрался в коридор – широкий и освещенный, плавно переходящий в гостиную. Витражные двери оказались широко распахнуты; до спасения оставалось всего несколько усилий и всего несколько минут – однако в гостиной ожидал приема тот самый долгожданный гость. Гость стоял спиной, и был он приземист и толст.
Игар скользнул вдоль стены, желая произвести как можно меньше шуму – и, вероятно, именно потому задел локтем декоративную подставку с цветами. Послышался звон разбиваемого фарфора.