Сумеречный клинок - Мах Макс. Страница 49

— Собираешься покуражиться напоследок? — подняла бровь Ада.

— Может быть, и стоило бы, — развел губы в злой улыбке Альмус. — Но, видишь ли, какое дело, Адхен, я люблю молоденьких женщин, а не старух вроде тебя. И не строй мне глазки! Согласен, ты великолепно сохранилась, не то что моя бедная Анна. Представляешь, моя маленькая голубоглазая фея успела превратиться в старую и сухую, словно корка черствого хлеба, каргу! Но! — хохотнул он, издав рокочущий горловой звук. — Вокруг полно других юных фей. А тебе… Сколько тебе лет, Ада? Лет восемьдесят, я чаю, никак не меньше, и меня, уж извини, с души воротит, только представлю, что играю с тобой в «папу-маму»!

Вот теперь он развеселился, так развеселился, смеялся и смеялся, брызгая слюной, а Ада молчала. Она ждала. Ей торопиться было некуда.

— Нет, это все глупости! — сказал Альмус, отсмеявшись. — Я не злодей, Ада, и ты не юная пленница, изнасиловать которую сочтет своим долгом любой уважающий себя разбойник или тиран. Ты ведь слушала в детстве те же сказки, что и я. Сама знаешь. Но мы не в сказке, дорогая. И я пришел не затем, чтобы куражиться. Я тебя сейчас задушу, Ада, а лорду де Койнеру мы скажем — умерла во сне. Ничего личного, — осклабился он. — Хотя я и не забыл, как ты отказала мне тогда, во время праздника Равноденствия. Но дело, повторюсь, не во мне, а в Ольге. Суд в Квебе… Ты же понимаешь, не так ли? То ли да, то ли нет, а что, как оправдают? Каспар твой родственник, а Ольга — моя. Своя рубашка ближе к телу…

— И то верно, — согласилась Ада, завершая трансформацию. — Своя рубашка ближе к телу.

Слова прозвучали глухо и невнятно — волчья пасть не приспособлена к членораздельной речи, но и не делает ее невозможной. Во всяком случае, такая пасть, какая возникает при задержанной трансформации, когда полного обращения не происходит, и меняющий облик останавливается как бы на половине пути.

— Прощай! — Окутанный магией зова Альмус даже не заметил, что уже минуту перед ним стоит не Ада фон дер Койнер, а кто-то совсем другой. — Иди с миром!

Удар когтистой лапы в горло по результатам ничем существенно не отличается от раны, нанесенной кинжалом: раз, и человек заливается кровью, с сиплым хрипом пытаясь втянуть воздух в агонизирующие легкие, но не способный этого сделать.

«Вот и все! Тридцать лет!» Она чувствовала невероятный подъем, силу, счастье, сладость обращения, даже если это было медленное обращение.

Толкнув умирающего от себя, Ада опрокинула грузным телом Альмуса стоявшего у того за спиной слугу с факелом. Этого то ли слугу, то ли наемника она убила походя, выбираясь из камеры в коридор. Здесь стоял второй слуга барона, но это были и вовсе пустяки: человек не ждал встречи с оборотнем, тем более так скоро.

— Надеюсь, — сказала Ада, возвращая себе человеческий облик, — это останется строго между нами!

— Не бойся, тетя, я никому об этом не расскажу, — пообещала девочка, залезая Аде в карман.

— Вот и славно! — улыбнулась Ада, запихивая в свою бывшую камеру последний труп и закрывая дверь на засов. — А теперь давай найдем Ремта и Сандера и уйдем отсюда подальше. Замок Линс начинает действовать мне на нервы.

ГЛАВА 9

Птица удачи

Он очнулся от крика неясыти. Птица подобралась так близко, что впору удивиться или испугаться, но Керст находился не в том состоянии, чтобы «углубляться в детали». Так что все произошло несколько иначе: неясыть заорала над самым ухом, и он очнулся, чувствуя себя слабым и больным, но отнюдь не испуганным.

«Кажется, это становится традицией…» Сандер снова был скорее болен, чем здоров, и порядком дезориентирован. Он напрочь не помнил, что с ним случилось и отчего висит он теперь мешком на чьем-то крепком плече.

— Я… — сказал он, пытаясь что-нибудь рассмотреть в плотной тьме, окружавшей его со всех сторон.

— Тише! — шикнула на него «неясыть». Вернее, осадила его дама Адель, в приглушенном голосе которой Сандер Керст с удивлением обнаружил определенное сходство с криком разбудившей его птицы.

«Какого черта?!» И тут он окончательно пришел в себя. Вернулись и чувства.

Сандер понял, что висит на плече одного из проводников — рыжего Ремта Сюртука — и что вместе с дамой Адель они прячутся в зарослях у подножия огромной крутой скалы. Именно из-за этого довольно светлая ночь показалась ему вначале тьмой кромешной. На самом деле вокруг было темно, но не настолько, чтобы не рассмотреть этого дикого места и дамы Адель, успевшей, что характерно, расстаться с ручными и ножными кандалами.

— Где мы? — спросил он, переходя на шепот. К слову, на этот раз речь далась ему гораздо легче, чем пару секунд назад, и вообще…

— Спасибо, Ремт, — добавил он еще через мгновение, оценив изменения, происходящие с его организмом. — Вы можете меня отпустить, я чувствую себя вполне прилично.

— С удовольствием! — И мастер Ремт без церемоний свалил Сандера с плеча на землю, на корни дерева, больно ударившие в ребра, на колкую каменную мелочь, заставившую «взвыть» от боли плечо, грудь и бедро.

— Ох! — вскрикнул Сандер, едва не лишившийся от удара дыхания.

И в этот момент где-то слева — метрах, надо полагать, в трехстах на восток, если верить обманщице луне, — прокричала другая неясыть.

«Тина?» — удивился Сандер.

— Идемте! — скомандовал Ремт. — Нас ждут. Быстрее.

«Ну, быстрее так быстрее». Подавив стон и желание помянуть в полный голос всех святых и их треклятые добродетели и пороки, Сандер поднялся на ноги и, не мешкая, поспешил за Ремтом и Адой.

Пройдя с десяток шагов сквозь редколесье подошвы холма, Сандер оглянулся и понял наконец, что провал в памяти распространяется на изрядный, по-видимому, период времени и на многие события, имевшие место быть в это время. Дело в том, что он совершенно не помнил, как попал в это место, как не помнил и того, что это за грозный замок возвышается на вершине скалы. Последнее, что он помнил, это тракт, по которому лорд де Койнер конвоировал арестованную по обвинению Ольги фон Цеас Адель аллер’Рипп в стольный город Квеб, в прежние времена отчего-то именовавшийся Старгородом. Вот это Сандер помнил наверняка, но все остальное…

«Гед Йерман… Ули Фейдинх… Поединок?» Что-то смутное ворочалось в памяти: оскорбление, взгляд Ады, разговор с Каспаром де Койнером, кровавые отсветы огня на обнаженной стали клинков…

Все это выглядело более чем странно, как и то, что теперь Ада очевидным образом оказалась свободна, но как это случилось, что этому событию предшествовало и куда подевался лорд де Койнер со своей чертовкой женой и немалым отрядом рыцарей, слуг и домочадцев, по-прежнему было покрыто мраком забвения. А Ремт между тем уводил их маленький отряд через все более густеющий лес на восток, туда, где пряталась неясыть по имени Тина.

«Чудны дела твои, господи!»

Но не расспрашивать же спутников теперь, когда они — втроем — уходят крадучись от замка в дикие леса! Для того чтобы понять, что они беглецы и им следует сохранять максимальную скрытность передвижения, не надо было знать предысторию. Все и так было ясно. Почти.

«Почти», — согласился мысленно Сандер с очевидным, когда навстречу им из-под деревьев вышли Тина и де Крей. Кажется, за эти дни — «Дни? И сколько же дней я отсутствовал?» — девушка успела подрасти еще как минимум на пару дюймов. Во всяком случае, сейчас она доставала уже макушкой ди Крею до уха, а ведь Виктор, как ни крути, считался — и по праву — мужчиной высоким. Да и вообще выглядела она в лунном свете…

«Нет, — покачал он мысленно головой. — Ее не назовешь хорошенькой, и уж тем более не красавица! Но она, черт побери, превращается в интересную и привлекательную женщину. Или это я просто привык?»

— Все?! — спросила Тина. — Ну и слава богу! Давайте скорее! Приближается рассвет, а нам еще идти и идти!