Почти невеста - Фэйзер Джейн. Страница 39

– Прошу прощения, ваша светлость, – ответил обеспокоенный архитектор.

На нем были негнущийся черный сюртук и бриджи – костюм, обычный для делового человека. Он теребил и мял свою треугольную шляпу.

– Я не вполне ясно понял, что делать.

– Меа culpa [7], Марш, – сказал Джек с непринужденной улыбкой. – Уверен, что положение можно поправить.

– О да, ваша светлость. И очень легко. Но ее светлость желает высадить свои цветы немедленно, а чтобы передвинуть трельяжи, потребуется несколько часов.

– В таком случае они подождут несколько часов, – заявил Джек.

– Но, Джек… – вступила в разговор Арабелла.

Джек перебил ее. Когда дело касалось ее страсти к орхидеям, урезонить Арабеллу было невозможно.

– Моя дорогая мадам, мы не в силах творить невозможное. Если орхидеи должны оставаться чуть дольше упакованными, то так тому и быть. Я предлагаю оставить Марша и его людей заниматься их работой и не мешать им.

Арабелла нахмурилась. Она уже приняла решение пересадить самые драгоценные образцы на их постоянное место еще до ночи, и отсрочка не входила в ее планы. Она никак не могла с ней примириться.

– Если нет другого выхода, пусть будет так, – сказала она недовольно. – Но боюсь, что некоторые из них погибнут.

– Мы будем работать быстро, ваша светлость, – сказал Марш примиряющим тоном. – Мне помогают шесть человек, и, думаю, мы управимся к концу дня. И устроим ваши цветы наилучшим образом.

– Ну уж нет! – возмутилась Арабелла. – Вы этого не сделаете. И это не цветы. Это орхидеи.

– Не цветы? – удивленно пробормотал Марш, оглядывая экзотические соцветия, окружавшие его со всех сторон.

– Ну, пожалуй, все-таки цветы, – смилостивилась она. – Но они очень ценные, совершенно особенные, Марш, и требуют очень бережного обращения. Вы должны позаботиться о том, чтобы никто до них не дотрагивался. Если вам понадобится передвинуть ящик, будьте любезны, обращайтесь с ним, как с драгоценной фарфоровой вазой. Любое сотрясение может их погубить.

– Да, мадам. – Марш смущенно и робко разглядывал цветы.

Он видел, что они отличаются от обычных хризантем или желтых нарциссов, но все же это были всего лишь цветы. А цветы никогда не погибали от сотрясения.

– Пойдем, Арабелла, у нас еще полно дел, – сказал Джек, уверенно и твердо беря ее за руку и увлекая за собой.

– Мне надо присматривать за работой здесь, – запротестовала она.

– Нет, не надо, – заявил он. – Ты будешь только мешать. Марш теперь понимает, что надо делать. Поэтому предоставим ему самому справляться со всем.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что у нас полно дел? – спросила Арабелла, позволяя увлечь себя вслед за собаками, опередившими их. – Что это за дела?

– Увидишь, – ответил Джек очень уж серьезно.

Арабелла тотчас же поняла, что внутренне он потешается.

– Я уже познакомилась со всеми слугами, – сказала она в раздумье. – Мы обсудили меню с Альфонсом и обязанности прислуги с Тидмаусом. Бекки и Луи умудрились поделить обязанности по распаковке вещей. При этом Бекки не понадобилось колотить его по голове совком для угля, правда, должна добавить, благодаря моему вмешательству. Так что еще надо сделать?

– Ты, – сказал Джек, увлекая ее к широкой и пологой лестнице, – ты, моя дорогая жена, должна выполнять массу обязанностей… о! и позволь мне тебе напомнить, что в них не входит вмешательство в распри между слугами, как и обсуждение меню или управление делами в доме. Именно для этого я держу французского повара и образцового управляющего. Ты убедишься, что Тидмаус способен справиться со всем этим.

Арабелла остановилась на лестнице и попыталась вырвать свою руку. Она смотрела на него прищуренными золотистыми глазами.

– Не разрешите ли сообщить вам, сэр, что я хозяйка этого дома и намерена держать в руках бразды правления. В нем будет все идти так, как я сочту нужным, и мне плевать на то, что полагается делать герцогине в соответствии с этикетом. Дело в том, что я не герцогиня «вообще». В последние десять лет я вела большой дом, управляла обширным имением и делала это довольно успешно. Если вашим слугам это не понравится, то приспособиться придется им ко мне, а не наоборот.

На этой решительной ноте она оборвала разговор и направилась вверх по лестнице. Собаки следовали за ней по пятам.

Джек не спешил ее догонять. Он не мог опровергнуть того факта, что в хозяйственных вопросах она разбиралась отлично, но, похоже, Арабелла еще не понимала, что теперь у нее не останется времени на эти занятия. Она стала его герцогиней, и ей предстояло занять надлежащее место в его мире. Она не могла рассчитывать, что этот мир станет подлаживаться к ее вкусам и предпочтениям, даже если бы ее муж и стал это делать.

Гордость не позволяла ему допустить, чтобы его жена стала посмешищем. Если бы ему удалось придерживаться своего первоначального плана и заставить ее жить в четырех стенах деревенского дома с кучей детей, цепляющихся за ее юбки, тогда ее пристрастия и странности не имели бы значения. Но раз уж ей удалось обернуть ситуацию в свою пользу, то придется примириться и с последствиями этого. Теперь она стала Фортескью и должна была нести за это ответственность. Конечно, он хотел, чтобы она расшевелила светское общество, чтобы она ворвалась в этот мир моды, но таким образом, чтобы гордость семьи Фортескью не пострадала, а слава приумножилась. Он углядел в ней эти возможности почти сразу, как только ее увидел, и полагал получить массу удовольствия от ее превращения в светскую даму. Но между пленительной эксцентричней дамой и нелепой чудачкой грань была очень тонкой.

Впрочем, возможно, пока еще не настало время для того, чтобы бросить ей вызов. И потому, поразмыслив, он последовал за ней по лестнице.

Апартаменты Арабеллы в герцогском доме состояли из ее спальни, гардеробной-уборной и будуара. Спальня была огромной и щедро меблированной стульями и диванами, чтобы принимать посетителей после пробуждения. Но у нее не было намерения следовать моде и позволять предполагаемым любовникам прохлаждаться здесь, пока она в нижнем белье и неглиже будет тщательно причесываться и выбирать туалет. От одной этой мысли уголки ее губ поползли к верху.

Она вошла в будуар и, изумленная, остановилась на пороге. Комната была полна людей и завалена коробками и картонками, перевязанными лентами, и горами тканей. Борис и Оскар заворчали.

– Что… ради всего святого! – воскликнула она и осеклась.

– Ваша светлость. Такая честь!

Худощавый человек в полосатом жилете, розовом шелковом костюме и пудреном парике выступил вперед и отвесил ей низкий поклон, не спуская настороженного взгляда с собак.

– Для меня такая честь быть приглашенным предложить вам свои услуги.

Арабелла бросила вопросительный взгляд через плечо, где теперь за ее спиной стоял Джек.

– Я все тебе объясню в спальне, – ответил он.

Он сделал знак двум полным рвения женщинам, находившимся в будуаре, и мягко повлек жену к двери, успев ее плотно затворить перед носом у собак.

– Что происходит, Джек? Кто все эти люди?

– Ну… – он начал загибать пальцы, перечисляя их, – здесь две модистки, одна белошвейка, зато самая лучшая в городе, и месье Кристоф, художник, с которым никто не сравнится, когда речь заходит о прическах.

Он наклонился и поцеловал ее в уголок рта, его ладонь легла на ее затылок и властно удерживала ее голову.

– Помнишь, как я однажды сказал, что хотел бы одеть тебя?

Его язык прогулялся по ее губам и стремительно скользнул в ушную раковину.

Она попыталась вывернуться и со смехом избежать влажного прикосновения – ласки, всегда вызывавшей отклик в нижней части ее тела.

– А я-то думала, что тебе доставляет удовольствие раздевать меня, – пробормотала она, вертя головой, чтобы избежать его поцелуев.

– И это тоже, – согласился он, перемещая руку и все не выпуская ее головы, чтобы иметь возможность совершить новую атаку на ее ухо.