Под опекой короля гномов (СИ) - Керасова Елена Васильевна "BlackAvalon". Страница 20

Орк расхохотался и швырнул меня в гнома. Я упала рядом с ним, больно ударившись боком, и с трудом, на чистом упрямстве встала на лапки, продолжая рычать на орка.

А он... он повернулся и... ушел. Ушел, вместе с остальными, не став добивать врага. Я неверяще смотрела ему вслед, стоя на дрожащих лапках, а шерсть на загривке была вздыблена. Как только орки скрылись, мой приятель-блондин торопливо спустился вниз и подбежал ко мне и гному. Лапки подкосились и я упала на землю, закрыв глаза, пережидая дурноту, подступившую к горлу. Я была на волоске от гибели...

Светловолосый перевязал спасшегося гнома, и помог ему встать на ноги, закинув его руку к себе на плечи. Я со вздохом села, встряхнула головой, прогоняя муть и... поняла, что вновь человек. С минуту я тупо смотрела на свои руки, а потом перевела растерянный взгляд на гномов. Раненый неверяще смотрел на меня, а светловолосый вопросительно спросил что-то. Криво улыбнувшись, я с трудом встала и мы, втроем побрели на тропу...

... Отряд гномов встретился нам на тропе, когда мы в очередной раз решили дать немного отдыха раненому. Стоило светловолосому помочь ему осторожно сесть, как из-за поворота в трехстах шагах вынырнули гномы. Нас заметили сразу, как и мы заметили их. Там были и знакомые лица, которые приблизившись, первым делом бросились к раненому. Ну, это правильно. Нормально.

Мы со светловолосым отступили в сторону. Да ради Дракона! Очень надо им дорогу заступать!

Стоило только показаться отряду гномов, как светловолосый потух и сник. Перемена была настолько разительна, что не заметить ее мог бы разве лишь слепой. А то, что он почти сразу отступил от меня и раненного, было очень показательно и тревожно. Гномы окружили нас, разделили. Седовласый, представительный старик-гном, с окладистой бородой, похожий на добродушного Санту, выгодно выделяющийся среди мрачных, вооруженных топорами гномов-воинов, подошел к раненому и о чем-то стал спрашивать его. Получив ответы, покачал головой и, усадив раненого, размотал тряпку, которой Хорт перевязал его. Решив, что старик целитель, и потеряв интерес к обоим, я обернулась к светловолосому. Сердце тут же упало вниз...

Один из воинов вязал ему руки за спиной.

- Эй! - я возмущенно дернулась, но светловолосый с тоской посмотрел на меня и мотнул головой - 'не вмешивайся'.

Да что же это...

А что я могу?

В том то и дело, что ничего.

Ненавижу быть беспомощной, слабой. Больше всего на свете - ненавижу! Каждый раз я понимаю, что просто девчонка. Которая в глазах большинства слабосильная, неразумная кукла, чьи слова и поступки ничего не стоят. Будучи в изрядном подпитии мой дорогой био-папаша очень доступно мне это объяснил. Всего одна встреча с ним разбила мою детскую наивность и доверие к окружающим. Подспудно, неосознавая этого полностью, я уверилась, что в глазах всех мужчин я всегда буду годна только для двух вещей... кухни и этого самого.

Легко ли это - заставить почувствовать восьмилетнюю девочку, что она маленькая, грязная тварь?

Легко...

А вот вытравить это, заставить забыть, моему отчиму, которого я зову отцом, этого так и не удалось. Он не разделял мнение моего био-папаши, но был согласен, что место женщины дома с детьми, а не в бизнесе или в политике. Женщина - существо нежное и чувственное. И мне уж точно ни к чему стрельба из лука, призовые кубки и верховая езда. Лучше бы я танцами занималась, да платья требовала... в кружавочках. Нет, мой отчим хороший человек. Он сказал это лишь один раз, за закрытыми дверями моей матери, но маленькие дети часто случайные свидетели. На следующий день я отрезала ножницами косички, и порезала на лоскутки все платья. Брат, обнаружив меня, сосредоточенно дорезающую последнее платье, молча плачущую, перепугался до смерти и поднял крик, стал отнимать ножницы. Я же вцепилась в них...

Психолог сказал, что мне надо дать возможность показать себя, доказать, что я могу тоже, что мальчишки. Всячески это подчеркивать, а со временем, когда я успокоюсь, потихоньку вернуть в гардероб платья и бантики. Отчим сам отвел меня в секцию стрельбы, научил плавать...

Прошло много времени, я стала носить платья и отрастила волосы, но... мне до сих пор кажется, что будь я мальчишкой...

Но я всего лишь девчонка...

И сейчас, видя, как связывают руки светловолосому, мне было так плохо, что словами не передать. В который раз я поклялась себе, что однажды стану сильной!

Ну почему, Господи, почему все Боги мира, я девочка?!

Всю дорогу до цитадели, в голове билась только эта отчаянная мысль. Меня начало трясти, к горлу подступила тошнота. Мне было плевать на все вокруг. Хотелось только одно - прогнать воспоминания, и не думать больше ни о чем...

Но ничего не получалось, пока мы не достигли цитадели.

В книгах-фэнтези пишут, что никто в здравом уме, никогда не станет штурмовать поселение гномов. Смешно - как можно штурмовать гору? Ведь гора и была цитаделью.

Мы стояли на широкой площади перед каменными вратами, монолитными блоками. Ворота обрамляла арка, с вырезанными в скале причудливыми узорами и фигурами. На высоте в четыре человеческих роста скала уходила ввысь гладкой стеной, без малейших выступов, а дальше темные провалы бойниц, над которыми в скале, будто впаянная, застыла могучая, фигура оскаленного зверя, схожего и с тигром, и с рысью.

Створки врат медленно, с тихим скрежетом, стали открываться, исчезая в скале, и за ними в темноте тоннеля, показались еще одни врата. У меня мурашки пробежали по спине. На какую-то долю секунды мне показалось, что это не просто тоннель, на огромная голодная пасть зверя. Идти туда не хотелось совершенно. Меня охватило тяжелое предчувствие - ничего хорошего там не нас не ждет. Но идти пришлось...

За вторыми вратами оказался широкий, низкий коридор, освещенный развешанными по стенам небольшими чашами с горящим огнем, уходящий вниз. Я говорю вниз, ибо коридор под легким углом действительно уходил вглубь горы. Коридор иногда обрывался каскадом, вырубленных в скале, широких ступеней-платформ. Преодолев их все, в конце коридора, за полукруглой аркой, мы очутились в огромном подземном зале. Свод поддерживали могучие, витые колонны, а пол был отшлифован прошедшими здесь тысячами тысяч ног.

У цитадели были несколько врат и мы вошли в нее не через парадный, а через один из самых дальних и не имеющий особой важности вход. У северо-восточных врат, у врат хорта, были расположены казармы молодых воинов, обучающихся нелегкому своему мастерству. Казармы были выстроены в конце залы у самой стены. Сам зал, пред коридором врат, служил как плац для занятий и одновременно как площадь. Но в то время, когда здесь появились мы, было время трапезы и площадь была пуста. Пройдя ее, мы спустились по узкой лестнице к широкой подземной реке, что мутной лентой терялась во мраке пещеры. У причала реки покачивались на водной глади длинные лодки. На узком конце каждой лодке, на длинном шесте, висел небольшой фонарь. Я такие фонари раньше лишь в кино видела.

Отряд гномов, и я в том числе, заняли две из них. Сев в лодку, я испытала совершенно детское желание - коснуться кончиками пальцев воды... и тут же получила подзатыльник от гнома-санты.

- Лект!('Нельзя!')

- Драться-то зачем? - пробурчала я и опять получила подзатыльник.

- Шенете!('Не бормочи')

У-у-у... зараза старая!

Делать нечего - пришлось сидеть пай-девочкой, то есть пай-мальчиком, со смирно уложенными на коленках руками. Дуться на старика-гнома долго не получилось. Довольно скоро, после того, как лодки покинули пристань, по правую руку я заметила краем глаза вынырнувший из воды белесый бугор. Рассмотрев его подробно, я нервно сглотнула. Это была водная змея. Большая, белая, толщиной в мою руку... а я пальцы чуть в реку не всунула! Я смущенно оглянулась на сидящего позади гнома, который, как и я, не был занят веслами. Он понимающе кивнул в сторону исчезнувшей в воде змеи:

- Ворлех.

- Спасибо, - сказала я, благодарно кивнув.