Серебряная роза - Фэйзер Джейн. Страница 17

Он замедлил шаги у каменного основания солнечных часов, установленных в центре газона. Опершись на трость, он в упор посмотрел на графа Равенспира.

— Между нашими семьями вражда более глубокая, чем просто спор о землях, Рэнальф. Я хотел бы похоронить и это тоже.

Его собеседник ответил не сразу, но заговорил с такой сердечностью, что Саймон сразу же понял, насколько она фальшива.

— И в самом деле, Хоуксмур, почему над нами должны висеть недоразумения наших отцов? — произнес он, протягивая руку. — Готовы вы пожать ее?

Саймон ни секунды не помедлил с рукопожатием. Оба не носили перчаток, и он сразу же почувствовал, что ладонь Рэнальфа мягкая и потная. Его собственная ладонь, твердая и мозолистая, была ладонью воина, привыкшего к шпаге. Рэнальф и не думал предлагать дружбу и мир, протянутая им рука таила в себе предательство, и Саймон хорошо понимал это. Но он пришел в замок Равенспир, готовый ко всему, и какие бы коварные планы ни замыслил Рэнальф, им не суждено было осуществиться.

— Вы хотели что-то сказать мне, — напомнил он, выпуская из рук ладонь Рэнальфа и возобновляя свой путь к дальнему концу двора.

— Ах да! Надеюсь, вы правильно меня поймете, — тихо проговорил Рэнальф. Он шагал рядом с Саймоном, заговорщически склонив к нему голову. — Это касается Ариэль.

Саймон ничего не сказал, и тогда Рэнальф продолжал тщательно продуманным заранее тоном:

— У нее что-то приключилось сейчас со здоровьем, поэтому она умоляет вас не настаивать на исполнении супружеских обязанностей до ее выздоровления.

Саймон думал, что готов ко всему, но возможность такого поворота событий просто никогда не приходила ему в голову.

— У нее нелады со здоровьем? Но какого рода? — Он резко остановился.

Смешок Рэнальфа прозвучал как доверительное признание.

— Какие-то женские проблемы, Саймон. Я уверен, вы правильно поймете ее.

— Но Ариэль сама назначила этот день для венчания, — медленно произнес Саймон. — Для чего она выбрала именно то время, когда венчание менее всего желательно?

— Она сущий ребенок, Хоуксмур. Ариэль выросла без матери, — с обдуманной настойчивостью убеждал его Рэнальф.

Губы Саймона крепко сжались. Ведь они решили, что грехи отцов не должны больше висеть над ними.

— Но неужели ей не могла дать совет какая-нибудь женщина? Нянька, служанка, гувернантка?

— Ариэль никогда не испытывала необходимости в женском обществе, — пожал плечами Рэнальф. — Она была предоставлена самой себе с того момента, как вышла из пеленок.

Саймон был ошеломлен. За последние несколько часов в нем созрело изрядное предубеждение против беззаботных порядков, царивших в замке Равенспир, но даже одна мысль о том, что рожденная в знатной семье девушка может вырасти без элементарных женских знаний, лишила его дара речи. Тогда он вправе был предположить, что она не получила и никакого формального образования. Это было не так уж страшно, многие женщины — даже из знатных семейств — были неграмотны, но неужели Ариэль не посвящена в искусство рукоделия, шитья, домоводства, игры на музыкальных инструментах? Все это были совершенно необходимые знания для женщины из благородного провинциального семейства. Она, правда, знает толк в верховой езде и соколиной охоте и к тому же неплохо танцует, но что значит пусть даже такой трудный танец, как галлиярд, по сравнению со всеми теми заботами, которые лягут на плечи жены графа Хоуксмура?

Выдавив из себя сухое: «Я вас понял», Саймон повернул обратно к замку.

— Я так надеялся, что вы меня правильно поймете, — произнес Рэнальф, следуя за ним. — Ситуация несколько… необычная, вы не находите?

— Слишком необычная, — ответил Саймон. — Скажите вашей сестре, что я весьма терпеливый муж. Когда она будет готова исполнять свои супружеские обязанности, ей надо будет только сообщить мне об этом.

— Ариэль будет весьма признательна вам за понимание, — быстро произнес Рэнальф, открывая дверь перед Саймоном и пропуская его вперед.

Атмосфера в большом зале замка за время их отсутствия стала еще более душной и жаркой, а шум стоял такой, что едва можно было слышать голос соседа. Многие из гостей уже лежали, уткнувшись в тарелки, и громко храпели; но кое-кто все же пытался изображать подобие танца. Ариэль танцевала в паре с Оливером Беккетом.

Саймон обратил внимание, что оба не попадали в такт музыке. То же происходило и с большинством пар в зале, флейтисты на хорах, напившиеся не меньше хозяев, играли кто во что горазд, не обращая внимания на танцующих. Лицо Оливера Беккета раскраснелось, глаза блестели каким-то странным блеском, руками он без смущения шарил по изящной фигуре Ариэль, графини Хоуксмур, когда та поворачивалась в фигуре танца.

«Она, похоже, от души наслаждается!» — с горькой иронией подумал новоиспеченный муж. Музыка зачаровала девушку: платье ее вздымалось в воздухе при поворотах, волосы развевались… Она была похожа на девушку-цыганку, танцующую бурную тарантеллу.

Хоуксмур рисковал показаться смешным, так как не мог сам составить ей пару. Многие пары, устав, прекращали танец, и вокруг Ариэль и Оливера стал собираться круг из зрителей, азартно хлопавших в ладоши и криками подбадривавших танцоров.

Саймон вернулся на свое место во главе стола и сел среди своих молчаливых друзей. Отсюда он уже не мог видеть жену — ее загораживал круг зрителей, — но по их азартным крикам он мог судить, что зрелище стоило их внимания.

Когда наконец музыканты закончили играть и круг зрителей распался, Ариэль, держа под руку Оливера, направилась к своему месту за столом. Щеки ее раскраснелись, губы были приоткрыты, грудь вздымалась, глаза горели от восторга.

— Ах, крошка, мне еще ни разу не приходилось танцевать с такой великолепной партнершей! — воскликнул Оливер.

Он взял Ариэль пальцами за подбородок и поцеловал в губы, когда она приблизилась к своему месту рядом с мужем.

— Я сожалею, Хоуксмур, что вам не дано испытать восторг танца с такой партнершей, как ваша жена. Она легка как пушинка!

Смеясь, он снова поцеловал ее.

Но на этот раз Ариэль отдернула голову. Отдавшись целиком танцу, она совершенно забыла про своего мужа и только теперь поняла, что происходит. Оливер и Рэнальф продумали все заранее. Это была тщательно спланированная акция унижения Хоуксмура. Ее достоинство и репутация ничего для них не значили, как не значили они ничего и для всех остальных участников этой затеи. Саймону Хоуксмуру было предназначено стать рогоносцем в ночь своей собственной свадьбы.

Инстинктивным жестом отвращения она вытерла губы тыльной стороной ладони и опустилась на свое место. Саймон, бросив взгляд на Оливера, заметил искру гнева в его взгляде.

— Пусть я и не могу танцевать сам, но я искренне наслаждался, моя дорогая, глядя на вас, — холодновато произнес Саймон, беря в руки графин, чтобы наполнить ее бокал. — Для приболевшего человека вы на редкость энергичны. Выпейте, вы явно разгорячились.

И он поднес кубок к ее губам.

Краски сбежали с лица Ариэль. Она взяла кубок двумя руками и сделала несколько больших глотков, затем поставила его обратно на стол.

— Прошу извинить меня, милорд, — сказала сна, затем встала и, подобрав юбки, направилась к лестнице в торце зала.

Саймон, налегая на трость, неожиданно быстро направился за ней. У подножия лестницы он оказался тогда, когда Ариэль уже была на ее середине. Он негромко окликнул ее:

— Уделите мне пару минут, дорогая супруга.

Голос его был мелодичен и вежлив, как и всегда, но она ни минуты не усомнилась, что он приказывает ей остановиться.

— Вы подниметесь наверх, сэр?

С этими словами Ариэль продолжила свой путь и остановилась наверху лестницы, поджидая его.

Поднимаясь по широким ступеням, Саймон последними словами проклинал в душе свою неуклюжесть. Он знал, что она смотрит на него сверху, и его ковыляние по ступеням не делало его привлекательнее в ее глазах.

Взрыв хриплого хохота донесся до них снизу из залы, когда они оказались рядом друг с другом на небольшой лестничной площадке. Сверху сквозь разноцветные оконные стекла на них лились потоки лунного света.