Леди-рыцарь. Трилогия - Федорова Екатерина. Страница 136

Но леди Клотильде, образно говоря, на подобные мелочи (типа вопроса: прилично или неприлично истинному рыцарю спать на шелках с кружевцами?) было наплевать. Она и раньше полагала, что настоящий рыцарь в чужом постельном белье не копается, а спит на том, что дают, и все тут. А теперь ей тем более было не до этого.

Сколько времени прошло с тех пор, как сэр Сериога покинул пределы того мира, где на фоне Запредельного Океана покоилась достойная всяческих матерных слов (по разумению самой леди Клотильды) Империя Нибелунгов? Время от времени она задавала себе этот вопрос, но ответа на него в собственной затуманенной голове не находила. Она не знала, сколько именно прошло дней с того момента, как в парадной зале замка Дебро утренний рассеянный свет мигнул черным и сэр Сериога исчез, буквально растворился в воздухе, отправившись, по словам всех замешанных в этом деле (лесного хозяина, эльфов, ордена Палагойцев), к себе домой. Как будто его дом не здесь. Опизимись и пизимись [4]! Трижды опизимись и пизимись!!

А не знала она, сколько прошло дней, потому что пила. Злобно и от всей души.

Леди Клотильда хрюкнула, свесила с пышного ложа в кружевах кудлатую русую голову и нашарила под ним стеклянную бутыль. Заветный фиал имел длинное, затейливо витое горлышко. И на просвет сверкал глубоким кроваво-багровым светом. Благословенный дар Месардарии, имперской винной житницы на юге Нибелунгии… Она сдернула зубами неплотно сидящую в узком горлышке пробку, глотнула, превозмогая тошнотворный позыв, прокатившийся от желудка ко рту, прямо навстречу глотку обжигающе крепкого вина. Тошнота тут же прошла, растворившись в теплой невесомости. И полнейшем безмыслии. Хор-рошо…

Похмелье уже стало для нее привычным состоянием. К счастью, и болезненные стуки в висках, и тяжкие рвотные позывы внутри быстро кончались, стоило только приложиться губами к заветному сосуду и глотнуть. Благо запас темно-красной жидкости, облегчающей мысли и чувства до полного бесчувствия, под ее кроватью все не кончался. Сколько бы она ни пила. То ли кто-то из доброхотов подсунул ей знаменитую нескончаемую бутыль – мечту всех пьяниц, то ли еще что-то…

Время от времени в промежутках пьяного забытья по комнате проскакивали непривычно молчаливые служаночки. Отмахивались передниками от вонюче-похмельного аромата, густо стоявшего вокруг ее кровати, переглядывались, сочувствующе сопели и вздыхали. Затем благоговейно меняли постель под баронессой на свежую – иногда для этого им приходилось перекатывать ее, как обычное бревно. После появления служанок в комнате становилось заметно чище, ибо девицы драили полы, стирали пыль со всего без разбору, проветривали. А потом, покидая светлые и просторные покои, всякий раз бдительно закрывали высокие стрельчатые окна на все защелки. В этих покоях, состоявших из двух больших комнат с проходом между ними, леди Клотильда квартировала теперь единолично. Без нахлебников и всех прочих подопечных сэра Сериоги. Совсем одна…

А что касается защелок – смешно. Как будто она в своем состоянии полнейшего нестояния способна была добраться до окна – да еще и высунуться из него наружу?! Рискуя или же специально намереваясь познакомить собственную голову с камнями замкового двора, расположенного аккурат под окнами ее покоев.

Без сэра Сериоги, без плиша Мухтара, без всех тех, кого этот ненормальный потомок невесть каких родителей, возможно, даже неблагородных (мысль об этом раза два приходила в голову леди Клотильде, но она каждый раз отгоняла ее прочь молитвой и добрым рыцарским матом), одним словом, жизнь без этого сумасбродного юнца, имеющего обыкновение простирать свою заботу на всякий сброд, такая жизнь оказалась вдруг скучной и ненужной.

Вот оно. Говорил же дедушка Дю Персиваль, просвещая внуков на тему рыцарских странствий: не подбирайте, детки, себе попутчиков на лесных дорогах! А не то останутся от вас одни рожки да ножки, которые даже на похлебку не сгодятся. По причине их крайней передоманности в разные стороны. У нее, правда, руки и ноги остались целы, но для девиц-рыцарей у Всемогущего и Всевидящего вполне могут быть припасены свои последствия от подбора попутчиков на кривых дорожках, отличные от банального руколомания, определенного для мужчин. Вот и она – снаружи вроде бы все осталось цело, а вот внутри что-то непрестанно воет и воет…

А все почему? Да потому, что она, наплевав на своего мудрого деда и все его высокомудрые наставления, взяла да и подобрала себе в попутчики на лесной дороге придурковатого юнца в дурно сляпанных одежках неведомого фасона. С тех пор, правда, с этим юнцом было весело как никогда. С его подачи, хотя и под ее непрестанное ворчание, но они развлекались, как могли: то ехали в замок Дебро, то убегали оттуда, то снова возвращались. Разрушали заклятия и чары, били всех попутных мерзавцев в хвост и гриву… В общем, не жизнь у нее была с ним, а полная благодать для любого странствующего рыцаря.

И вот теперь всему этому пришел конец. Сэра Сериогу вернули в его собственный мир. И снова нужно начинать мотаться в одиночку по городам и весям империи, ибо именно такова судьба странствующего рыцаря. И кому какое дело, опизимись и еще раз пизимись, что этот рыцарь только что потерял своего напарника, друга и чуть ли не брата…

Леди Клотильда еще разок приложилась к бутылке и провалилась в блаженное беспамятство.

Герослав Де Лабри, некогда владетельный герцог из рода людей, а сейчас Князь двуликих детей ночи и по совместительству лис-оборотень, сидел на краешке стола, закинув одну ногу на столешницу. За окошком весело светило солнце, лучи заливали кабинет теплым розоватым светом и насквозь пронизывали большой округлый бокал, стоявший на столе рядом с задницей сиятельного оборотня. Жидкость в бокале сияла на просвет розовато-желтым – смесь расплавленного недозрелого рубина и чайно-желтого опала. Цвет радовал глаз. А вот вкус наверняка радовал оборотня Герослава, время от времени отхлебывавшего из бокала с самым что ни на есть блаженно-мечтательным видом.

Король планеты Эльмир – эльфийского двойника здешнего мира, – его величество Эльфедра несколько брезгливо кивнул на бокал:

– Употребляем помаленьку? Я смотрю, здесь, в замке Дебро, это становится чуть ли не повальным увлечением…

– Да ну! – Оборотень отмахнулся. – Разве с этого напьешься? Местный сидр, компот, а не выпивка.

– Конечно-конечно. А что до леди Клотильды – так та и вовсе пьет исключительно родниковую воду…

Оборотень согнал с лица блаженно-мечтательное выражение, сделал на мгновение задумчивую морду лица. Сказал с легким оттенком зависти:

– Не-эт. Леди Клотильда, в отличие от меня, употребляет внутрь только приличное питье. Слуги, благодарные ей аж по самые исподние глубины души, снабжают нашу леди бутылками из местного винного погреба – а там такие сорта, как «Кровавый вихрь», «Слезы красной зари», «Месардария грядет», и прочие. Кое-что из перечисленного в погреб закладывал еще лично я. Своими собственными руками. С тех пор, как вы сами знаете, немало годков утекло… Представляете, какая у этих вин сейчас выдержка? А леди Клотильда, увы, глушит их ну прямо как водичку… Вот ко мне слуги далеко не так благосклонны. Все не могут простить, что когда-то бросил свои родовые поместья вместе с ними на съедение роду Квезаков…

Король Эльфедра показал в улыбке острые зубы:

– Ну да… А то, что они сами вас тогда камнями гнали от стен ваших же замков, поверив аккуратно и с умом пущенному слуху – это, как всегда, не важно. Хотя сплетню о том, что вы несете проклятие всем своим землям, пустил как раз предок последнего барона Квезака – а они этому слуху тут же и поверили, в результате поменяв хозяина… А потом столько годков прошло! И под властью очередного Квезака им стало вдруг ой как неуютно… Ну не себя ж в этом винить! А тут, как по заказу, наша доблестная леди Клоти взяла да и заявилась под ручку с новым герцогом, смела все препоны, пробралась вместе с ним в замок, лично казнила лютой смертью последнего барона Квезака… Освободила всех от зверя и палача. Ваше участие в этом деле не в счет. Особенно когда имеется героиня со стороны, перед которой не надо испытывать угрызений совести за прицельно брошенные камни. Некогда брошенные камни. Правда, камни бросали не они, а их предки. И все же, все же…