Леди-рыцарь. Трилогия - Федорова Екатерина. Страница 30

Сытый малыш сладко спал на ложе из меховых шкур, брошенных прямо на неровный каменный пол. Леди Клотильда, кою старичок, излучая любезность и вежество, потчевал винами из доброго десятка самых разнообразных бутылей, счастливо улыбалась. Она была сейчас явно в ударе, загибая старичку цветистые комплименты типа “плодотворящее солнце милости вашей” и “небонежащие и медоточивейшие вина сии”. Мухтар, которого они оставили в избушке, уходя в поход против истинного зла, тоже был тут как тут, блаженно спал на ворохе шкур, привалившись боком к сладко сопящему во сне малышу. Серега сидел на полу, скрестив нога по-турецки и вяло рассматривая кисти своих рук – грязные, с обломанными ногтями. Пережитые средневековые приключения в духе слегка облагороженного Стивена Кинга сказывались на его внешности не лучшим образом. Да и на психике, похоже, тоже – кончики пальцев едва заметно подрагивали. А ведь еще был Мишка. И черт знает, что с ним. А еще где-то в этом сумасшедшем мире потерялся несчастный и загадочный Зигфрид, ложноубиенный король пяти с небольшим лет, чье спасение также было возложено на его не тронутые спортом плечи, и совершенно некому было сказать – позвольте, господа, ему в этом мире и собственное-то спасение не по плечу… добро еще есть леди Клотильда – бдит, бережет и стережет, аки родная милиция. И все в надежде поднабраться от него словесных перлов, чтобы запустить ими в лоб милорду Жанивскому.

– Пригорюнился, светик? – Старичок оторвался от дружеского воркования с леди Клоти и посмотрел на Серегу хитро, умненько так. – Знамо дело, далека твоя дорога. Но ты ж ноне – герцог Де Лабри, твое сиясьтво. А богатому да знатному веселей глядеть нада! Тем боле что с ребятеночком энтим дороженька твоя еще длиньше будет.

– Достопочтенный сэр хозяин наш! – вклинилась в разговор сильно повеселевшая Клоти. – Отчего ж это наша дорожка… Рази… ик… разве дитя не останется здесь… для воспитания? Этими… эльфами. Не с младенцем же на седле путешествовать нам?

– Баба. Одно слово, – буркнул себе под нос старичок. Леди Клотильда, занятая, к счастью, дегустацией содержимого очередной бутыли, его не расслышала.

– Оставлять энтого ребятенка эльфам нельзя, – отрезал хозяин. – Да вы чо, не знаете о святом Даруте, людишки, чо с вас возьмешь… О том, что на четверть крови своей он был Преждеживущим, слыхали, папаша евонный узял в жены дщерь эльфа и одной… Она опосля эльфа шлюшкой стала, потому как кто ж ее, порченую, в дом примет… и как только папаша Даруты решился? А сам Дарута святым был, то ись стал, в те еще стародавние времена – и магию знал, и силами владел, кои обычным людишкам неподвластны бывают. В нонешние-то времена его бы колдуном нарекли, магом проклятущим, а не святым… и на горячую сковороду уложили, чтобы заживо попекся. Слыхал, вьюнош, как ваши священники полагают? Мол, каление плоти счищает грехи с души. А все ж таки он был святым. Родители единые сгибли страшной смертию у него на глазах, сам он, дитенок еще тогда, спасся… уж незнамо как. То ись мы-то знаем как… “Чудом”, как ваши священники говорят. Опосля чудо это им попользовалось… Ну да ни к чему мне об этом язык распускать, вы, людишки, сами должны счет своим извращениям вести. Дарута все же вырос и стал… Дарутой. Сумел особые талисманы создать, вот как… Все величие страдающей и сострадающей человечной души вложил в них, во! Охраняет сей талисман, оберегает, спасает. А еще – обязует, мстит, страшно мстит! И велико обязует…

– И как чует мое сердце, – с расстановкой проговорил Сергей, – к нам двоим это имеет самое непосредственное отношение.

– А и верно ж ты понимаешь, вьюнош! Короче, че там вокруг да около бродить – вы его спасли, вам его и растить! В добре и холе. Или же пристроить в хорошие людские руки, так, дабы в руках энтих ну ни одна волосинка с евоной головенки… Эльфы ж, сам понимаешь, оне просто так не ростют, оне слегка и попортить могут отрока… А талисман, сиречь частица духа святого Даруты, за сие вам же и отметит. Ох и отметит же вам!

Старичок блаженно заулыбался, зачмокал губами, очевидно живописуя в уме величину и ужас кар, могущих обрушиться на Серегу и леди Клотильду.

– А опричь того, – злорадно продолжал он, – еще и месть за содеянное с сим младенцем на вас отныне возложена! Ну-ка, ледь наша, каково тама окончание легенды об Великой Отсушке? Той, кою ты вьюношу сказывала?

Леди Клотильда, вздрогнув, оторвалась от увлекательнейшего процесса высасывания очередной чаши.

– Да там вообще идет бред сивой кобылы, – позевывая, сообщила она. – Дескать, злыдни, сотворившие это, не померли и не помрут, доколе не прибудет герой, зверем везомый и ведущий с собой зверя. Отомстит и полностью освободит от чар земли зачарованные. И, мол, воля создателя такова, что не помрут, пока сие не случится, век бродить будут по земле и с ужасом мстителя ждать. Такова ужасная кара!

– Во! – издевательски крякнул старичок. – Во че значит добрая рыцарская зубрежка с младых ногтей! Да еще вкупе с розгою учительской! Так что в путь тебе снова, соколик наш, герцог свежеспеченный, аки каравай из печки! А за герцогство свое не боись, мандонаде эльфийской нерушимой бысть. Странствуй себе не спеша, как усе свои делишки переделаешь – ворочайся, мы те завсегда рады будем! Эльфы твои титл и манор от желающих пограбить да чужое захапать сохранят, земли да замки твои к тому времени, как ты вернесси, до ума-порядку доведут, сиять будут, в аккурат для твоего сиятельства! Орелик наш! Спаситель! А счас поспи пока, ладушко. И ты, леди-рыцарша. Спите…

Глава седьмая

МАЛЬБРУК В ПОХОД СОБРАЛСЯ…

– Вот это дело. Так… Лошадь заводная-вьючная – одна. Торбы с припасами – две. Сейчас проверю, все ли, что следует, положили… Опять же и на лошади что-то навьючено… Хорошо, очень хорошо.

Леди Клотильда, свеженькая и бодренькая, как чертополох на шотландской заре, с рвением инспектировала и лошадку, и навьюченные на нее припас ы. Лошадку вместе со всяким добром щедро презентовал им старичок. Вернее, не им, а герцогу, то бишь Сереге.

– С таким припасом – да хоть через все королевство! – возвестила по завершении своего осмотра счастливая до глубины души леди Клоти и тут же, присев перед старичком-хозяином на корточки, перешла на доверительно-подхалимский тон: – Достопочтенный наш сэр хозяин… Уместно ли будет для милорда герцога отправляться для свершения дела чести, коим месть является, без слуги-помощника? Таковое поношение чести герцогской…

– Откеля здеся слугам взяться?! – огрызнулся старичок. – Вот набегут людишки обратно на свобожденную землицу, тады и… Усе смерды да холопья слугами вашими будут.

– Герцог Де Лабри, – скорбно поведала окружающему миру леди Клотильда, – будет ходить за конями, дрова носить. Еду сам готовить! Еще и отравится этой же едой, бедолага. А кто же тогда за дитенком малым ухаживать будет? Чья в том вина? А на земли бедные чары снятые как бы не вер…

– Да уж, на тебя дитю не оставишь, с твоими-то лапищами токмо железяки и няньчить… – в тон ей ввернул старичок.

Леди Клотильда фыркнула. Старичок тоже улыбнулся ей в ответ. И тут же, опомнившись, посуровел лицом.

– Будет вам слуга, – бросил он нехотя.

Так как проснулись они, когда солнце близилось уже к зениту, то и в путь тронулись не раньше полудня. Ребенок, к великому Серегиному облегчению, вел себя на удивление тихо. Неизбалованный вниманием, он приглушенно всхлипывал, оповещая таким образом окружающий мир о том, что его пора бы покормить или попоить, или же еще кое о чем, по малости возраста. Эльфы, выпорхнувшие стайкой из леса как раз в момент начала их сборов, прочитали ему целую лекцию на тему ухода за ребенком. Серега, впервые в жизни увидавший этакого зверя – эльфа, чудное создание ростом ему по плечо, с серебристыми дымчатыми волосами, дивными очесами, словно бы содранными с морд гигантских сиамских кошек, говорящее немыслимо высоким, ломким, летящим ввысь голосом, – глядел на них, широко разинув рот. Ему объявили, что имя ребенка – Майгельм. В каких таких регистрационных книгах и записях они это вычитали, Серега так и не понял, но спорить не стал, а про себя порешил звать малыша попроще, ну хотя бы… Микки, к примеру, на дивный западный манер и в память о незабвенном Микки-Маусе. Эльфы, запредельными голосами перечислявшие особенности кормления и трудности воспитания малолетнего населения, метались и подпрыгивали вокруг, каждое суматошное их движение рассыпало в воздухе облачко желтоватых искорок. Одуряюще пахло цветами. Серега даже попробовал половить искринки ладонью, но каждый раз ничего материального на ладони не оставалось. Его просвещали об уходе и вскармливании (и опять-таки Серега не понял, эльфам-то откуда такие подробности известны? Нет, я не понял!), а леди Клотильда гнусно хихикала за его спиной, перепаковывая и перетряхивая их дорожные припасы. Витиеватостью своих фраз эльфы запросто могли переплюнуть даже ее, когда она входила в самый что ни на есть светский раж, и посему слушать их было сущее мучение. С недавних пор ко множеству его тайных страхов прибавился еще один, и весьма серьезный, – страх заразиться местным словесным поносом. Вернется он в свой мир и тоже начнет общаться с окружающими цветистыми периодами в целый машинописный лист. Входишь этак в аудиторию и вещаешь без запинок: “Достопочтенные сэры одногруппники мои, позвольте же мне пожелать вам предобрейшего дня в распрекраснейшее утро сие, в кое нам предстоит совместно насладиться написанием контрольной по мехмату, а посему позвольте же мне от всей души выразить глубочайшие и искреннейшие соболезнования мои всем тем сэрам, кому сегодня моя милость хрен даст списать!” Н-да. И чем бы это кончилось? А кончилось бы это печально, друг Горацио. Долгая фраза завершилась бы не менее долгам мордобоем…