Элемент движения - Сергачева Юлия. Страница 40

— У тебя что, начисто отсутствует инстинкт самосохранения?

Элия раздраженно повела плечом и двинулась в обход лощины.

Мерный шорох, послышавшийся в кронах, стал просачиваться каплями дождя. Брюс забеспокоился было, но дождь, к счастью, лил обычный, хотя и не по-летнему холодный, да еще и с болотным душком.

— Нужно укрытие, — решил Дьенк и за Элию, и за Брюса, упрямо не замечавших льющей с небес воды. Хотя как раз его-то дождь не тревожил.

К этому моменту лес разрезала просека, и показалась дорога, мокрая и уже разбитая в слякоть. Левее по дороге расселась таверна. Называлась она «Бурый рог», а над входом был приколочен рог зуброда — потрескавшийся, источенный червями, но все равно внушительный. Вот только неясно, планировал владелец им гостей завлекать или отпугивать?

Под навесом коротали время лошади, один вол и хромая фура. Снятое колесо с треснувшими спицами притулилось рядом, обложенное разнокалиберными инструментами. Возле раскрытых настежь окон клубились серые тучи мошки и комаров, которых не отпугивали даже рассевшиеся на наличниках мелкоеды.

— Я не пойду, — внезапно заявила Элия, с независимым видом миновав поворот к строению и вышагивая дальше.

— Почему? — На вымокшую и жалкую с виду наследницу баронов злиться не хотелось.

— Они отобрали все мои деньги, а новых я еще не заработала.

Ну, хотя бы не просто каприз, а каприз с мотивацией.

— Дорожные расходы я включу в счет, — буркнул Брюс, нестерпимо желая оказаться наконец под крышей.

Она подумала, искоса поглядывая на мерно хрупающих сеном лошадей. Вот уж не угадать, их ли довольный вид заставил ее уступить, но она повернула к таверне, предупредив:

— Мы не вместе!

После такого заявления можно было ждать, что Элия примет радикальное решение ночевать с лошадьми и волом, но она потянула бронзовое кольцо на двери таверны.

Запахло горячей едой, табаком и мокрой кожей от развешанных по стенам курток и плащей. Таверной владела семейная пара, которая неравномерно делила время между пререканиями друг с другом и обслуживанием посетителей.

В огороженном кованой чугунной решеткой очаге кружился прирученный огонь, аккуратно вылизывая бока закопченного котла с томящейся похлебкой и чайники с заварцем.

— …на Зачахлах сейчас спрос больше на позолоченные доспехи, — басил здоровенный верзила с браслетами кузнеца над локтями. — Изнанка из железа, поверху — золото. Золото до магии жадное, чары хорошо впитывает, так что прямо в металл заговор вплетается… Раньше вроде как запрещали, мол, земляки подобные художества поощряли, а сейчас послабление вышло. Только лицензию надо справить…

— Это что! — Собеседник кузнеца, казавшийся рядом с ним карликом, принял из рук хозяйки увесистый глиняный чайник, утвердив его посреди стола. Разговор затевался долгий: — На Медячьих рудниках чего удумали… Зелье работникам дают, чтобы, значит, работа в шахте им наслаждение приносила. Зелье так тебя изломает, что лишь в работе чувствуешь наслаждение. Ни девок не надо, ни еды, ни веселья человеческого… Некоторые так и падают замертво. Трудотягами их зовут… Вот ухо даю на отсечение, что не нынешние то придумки! Пованивает земной магией…

— Чего? И впрямь девок не надо? Это кто ж согласится! Небось должников загоняют?

— Куда там… Добровольцы все.

— Тут уж точно без магии не обошлось.

— А каторжанам огневицу придумали скармливать. Как только беглец дозволенную границу переходит, так самовозгорается… Пфух! И один пепел сыплется…

— На охране экономят… М-маги! — с выражением присовокупил кузнец, пристукнув кулаком о стол. Чайник подпрыгнул, плеснув темным содержимым.

Соседи встрепенулись.

— Ха! Разве ж то магия! А вот так видали? — Худосочный парень в ржавой кольчуге, которую он не снимал из загадочного упорства, походил на несостоявшегося ученика мага. На его раскрытой ладони заплясал блеклый синий огонек.

Парню поставили кружку, чтобы затих. Куда ему с невинными чудесами против трудотяг?

Брюс едва не застонал от блаженства, избавляясь от заскорузлой куртки и устраиваясь на выскобленной добела скамье. Углы стола были оклеены, словно чешуей, мелкими пластинками все того же рога зуброда, посеревшими от старости.

Объяснив диспозицию подоспевшей хозяйке и обещав заплатить еще и «вон за ту девицу у окна», Брюс попытался расслабиться. Мерная разноголосица позволяла никого не слушать и в то же время хватать обрывки информации.

— …маги всполошились. Говорят, ищут беглого некрота…

— …сюда заходили, вишь, писульку повесили…

Внутренне похолодев, Брюс повернул голову. Возле входа и впрямь висело несколько грамот. На некоторых кроме описаний были даже «отпечатки» лиц.

Брюс перевел дыхание. Хорошо, что среди магов в Стогорах не были ни одного с абсолютнойпамятью, позволяющей снимать «отпечатки» лиц. А на словах все люди примерно схожи.

— …ловят их, ловят, а все одно. Вон и дочку баронессы не уберегли…

Получив тарелку, Элия мельком оглянулась, полезла в сумку (Брюс уж решил, что все же за деньгами), но оказалось, что за блокнотом.

Невероятно! Она и впрямь что-то записывает!

Брякнула дверь, дохнув влагой, когда снялись со своего места кузнец и его собеседник и ушли в сумрак, нагруженные чайником с заварцем и бутылями с вином. На смену им явились новые посетители, загромыхали, рассаживаясь…

Брюс, наблюдавший поначалу за входом с болезненным вниманием, расслабился. Липкая дремота запускала сладкие пальцы за шиворот, пригибала голову к столу. Бляшки жира, плавающие по поверхности наваристого гуляша, разгорались сочным золотом. Все ярче и ярче…

Хрясь!..

— Да как ты смеешь?!

От звуков знакомого голоса, а еще больше от треска звонкой пощечины Брюса буквально передернуло. «Пусть мне это приснилось! — в отчаянии взмолился он. — Пусть мне показалось, что…»

За спиной распухала, выбрасывая протуберанцы, нешуточная ссора. И щупальца ее потянулись через всю залу, к Брюсу.

— Ты шо, ошалела, девка?! — взревело басом.

— Только прикоснись ко мне еще!

— Эй ты! Твоя девка, что ли? А ну повернись!

Вот отпереться и сказать, что не знает он никаких девок. Да что же это такое, а?

Брюс нехотя повернулся. Сцена предстала глазам красочная: пять дюжих обросших бородой мужиков, раздраженных и разгоряченных, и не менее раздраженная и раскрасневшаяся Элия, подпершая кулаками бока.

— А ну!.. — Один из мужиков потянулся схватить девушку за плечо.

— Руки прочь!

Ну истинная дочь баронов. Сколько льда в голосе… Жаль, этим бородатых не пронять. Судя по косматым безрукавкам и сапогам из тритоновых шкур, родом парни с Крупяной краины. Места сурового, неуютного и жестокого. То есть такого, где вряд ли в почете условности цивилизации. Из всех потенциально опасных субъектов, собравшихся в тесной зале «Бурого рога», Элия безошибочно выбрала самых серьезных. Нюх у нее, что ли?

— Что там у вас стряслось? — Брюс неохотно выбрался из-за стола.

— Он посмел ущипнуть меня!

— Да радовалась бы, дура!

— Да я скорее обрадуюсь, если…

— Ах ты!..

Тут случилось нечто неожиданное. Со стороны это выглядело так, будто тот из космачей, что пытался пообщаться с Элией, внезапно осип, задохнулся и задергался, хватаясь за шею.

— Э! А? Ты чего? — возгласы его удивленных товарищей не отличались разнообразием.

«Чего» с ним, мужику и самому было невдомек, хотя он активно сипел, в ужасе выкатывая глаза в багровых прожилках. Только Брюс мог различить, как Дьенк пытается завладеть телом бедолаги. И мешает ему оберег, болтавшийся в связке других на шее жертвы. В запале Дьенк не заметил преграды.

— Вы его по спине похлопайте, подавился, наверное, — посоветовал кто-то из зрителей.

— Дьенк! — вдруг воскликнула девушка. — Не надо!

Она ведь не могла его видеть! Неужто догадалась?

Космача сразу же отпустило. Он кашлял, жадно дыша и взбешенно таращась на девушку. Благодарности на его физиономии было не больше, чем изысканности в вопросе, в три приема протиснувшемся меж обволошенных губ: