Стальной дрозд - Русанов Владислав Адольфович. Страница 14

Войско кондотьера Жискардо, возомнившего себя новым императором Сасандры, приближалось неторопливо, но решительно. Передние солдаты тащили вязанки хвороста. Ясно, собирались забрасывать ров. Последующие ряды волокли лестницы. Похоже, готовился штурм по всем правилам. Да, нелегко будет отбиваться. Опыту и выучке солдат придется противопоставить задор и отчаянную решимость горожан и студентов.

– Зови Ченцо и Вильяфьоре, – коротко бросил Гуран студенту. – Бегом! Постой! Когда позовешь, разбудишь мэтра Абрельма, а сам бегом к Верольму и Крюку… Понял?

– Понял, конечно! – мотнул головой Никилл.

– Тогда беги, брат!

Обычай называть друг друга братьями появился у «младоаксамалианцев» недавно. Кто-то вспомнил, что студенческое общество часто называют братством. Мэтр Дольбрайн одобрил новое обращение. Сказал, что ему и самому порядком надоели эти «господины» и «фра». Правитель и сам хотел предложить взамен устаревших обращений что-то новенькое. Например, товарищ или друг. Но и брат тоже хорошо. Отдает чем-то родным и семейным. Правда, Гуран не мог себя пересилить и нет-нет да и обращался к старшим товарищам, таким как Лаграм или Абрельм, уважительно – «фра». Но ничего, это со временем пройдет, утешал он себя. И учитель говорил то же самое.

Студент скрылся в темноте. Тотчас же в паре шагов послышалось глухое покашливание, и хриплый голос произнес:

– Да не надо меня искать. Тут я уже…

Коренастый Ченцо подошел к Гурану вплотную, почесал кустистую бороду, а затем задницу. Горшечник никак не мог набраться хороших манер, да и не желал. Он примкнул к восставшим еще в ночь Огня и Стали. Сколотил отряд из таких же, как и сам, небогатых ремесленников, работавших без заказов, на свой страх и риск, а потому часто остающихся без гроша в кармане. Он не любил чиновников магистрата, жрецов, военных, судей и прочих, как он сам говорил, кровопийц. Его отряд некоторое время занимался тем, что отлавливал «врагов народа» и вешал их либо рубил головы. К чести повстанцев, они старались уничтожать идейных противников без особых зверств, просто трудились, но уже не за верстаками или гончарными кругами, а с гизармами и топорами на улицах родного города.

Когда «младоаксамалианцев» достигли слухи о зачищающих Аксамалу ремесленниках, Гуран лично возглавил небольшой отряд студентов и отправился на переговоры. Может быть, его слова Ченцо и не убедили, но горшечник согласился поговорить с мэтром Дольбрайном. В тот же день его люди влились в повстанческую армию нового правительства Аксамалы.

– Вижу – ползут, – рассудительно, но с налетом гордости произнес Ченцо. – Мои ребята едва не первыми всполошились…

– Молодцы, – кивнул Гуран. – Что делать будем?

Горшечник поежился:

– Я тебя спросить хотел – что делать будем? Ты же главнокомандующий, брат, а не я.

Вельсгундец задумался. Легко сказать – главнокомандующий. Управлять отрядами ополченцев и студентов в городе – это одно, а отражать всамделишный штурм, да еще когда против тебя выступает опытный кондотьер, – совершенно другое. И ничего общего. Молчание затягивалось. Солдаты Лесного Кота скользили в темноте, неуклонно приближаясь. Пятьсот шагов до рва, четыреста, триста… Куда же запропастился Вильяфьоре? Он из офицеров. Не так давно был капитаном гвардии. Чего стоило вельсгундцу отбить его у молодчиков фра Лаграма! Вот всегда так с этими старорежимными… Когда не надо, так и лезут с советами и пояснениями, а когда возникла острейшая необходимость, как корова языком слизала. Нет его, пропал, исчез, сквозь землю провалился…

Ладно, никуда не денешься. Назвался котом, мурлыкай во все горло. Гуран вздохнул и выпалил:

– Давай бегом на правый фланг. Пускай твои парни встречают их арбалетными болтами. Постарайся сбить боевой пыл, к стене не подпускайте. А мы уж тут как-нибудь.

– А если все-таки прорвутся? – поинтересовался как всегда обстоятельный Ченцо.

– Если прорвутся, рубись. Стой насмерть. И своим скажи – велика Сасандра, а отступать некуда, Аксамала за спиной. Сможешь? Не отступишь?

– Хорошо, – просто отвечал горшечник. Никаких громких заявлений, речей, столь любимых некоторыми вольнодумцами. – Будем драться. Ты за нас не переживай. Помрем, но не отступим. А если погибнем, то все до единого. Так и учителю скажи. Померли, но не отступили.

Он развернулся и исчез в темноте. Не попрощался. Да оно и к лучшему. Прощаться перед боем, говорят, плохая примета.

Гуран огляделся. Справа и слева от него уже выстраивались вдоль края крепостной стены ополченцы, вооруженные арбалетами. В стрелках находились люди опытные. Те, кто не отличался особой меткостью, будут заряжать. Вельсгундец подозвал Райальма, бородатого ополченца средних лет, из краснодеревщиков кажется, и отправил его на левый фланг – передать команду начинать стрельбу, не дожидаясь, пока враг приблизится вплотную.

Райальм умчался едва ли не бегом. Впускать мародеров в город не хотел никто. Это вселяло надежду. Значит, и правда, как сказал Ченцо, даже ополченцы будут стоять насмерть. У каждого… Ну, или почти у каждого в Аксамале семья – жены, дети, старики родители.

Ежась от ночной свежести, подошел мэтр Абрельм, сутулый, сухой, седенький – он напоминал скорее одуванчик, чем чародея. Ну, какой ни есть, а все же наш. У других, может, и такого нет. Волшебник оглядел наступающие колонны, покачал головой:

– Ой-ей-ей… Жарко будет, брат мой, не так ли?

– Сейчас им станет жарко! – В Гуране уже проснулся боевой азарт. Он давно замечал за собой, что в миг опасности соображает лучше и действует быстрее. – Готовсь! – негромко проговорил он, поднимая руку. – Цельсь! Бей!

Вряд ли кто-то увидел его отмашку. Темно, ночь, тучи в небе… Но команду услыхали!

Защелкали арбалеты.

Атакующие начали падать. Кто-то в сторону, кто-то под ноги своим же товарищам. Послышались крики.

«Ага! – подумал Гуран. – Не нравится?! А вы чего ожидали?»

А вслух выкрикнул:

– Цельсь! Бей!

Наконец солдаты Жискардо Лесного Кота окончательно осознали, что не сумели подкрасться незамеченными. Над их рядами прокатился боевой клич, передние перешли на бег, десяток-другой отделился от колонны и, припав на колени, открыл ответную стрельбу. Конечно, промахивались. На зубцах стены царила тьма, помогающая защитникам.

– Получи, сволочь! – закричал молоденький парнишка в меховой безрукавке, нажимая на спусковой крючок. Гуран никак не мог вспомнить его имя. Кажется, ученик ювелира с Крючной улицы…

Рядом пожилой купец деловито выцеливал врагов. Крякал после каждого выстрела, будто бы мог видеть – попал или нет.

Мэтр Абрельм выпятил нижнюю губу и «цыкал» зубом.

Вельсгундец хотел спросить, что не нравится старому волшебнику, но отвлекся, командуя очередной залп.

Атакующие перешли на бег. Несмотря на груз из вязанок и лестниц, солдаты покрыли двести шагов, отделявшие их ото рва, на одном дыхании. Подняли над головами большие прямоугольные щиты. Принялись бросать хворост в мутную вонючую воду. А примерно полсотни солдат, скрываясь за спинами щитоносцев, начали обстреливать верх стены. Заряжали они быстро, выпускали болты слаженно, не чета ополченцам, да и меткостью превосходили горожан.

То здесь, то там падали аксамалианцы. Кому-то повезло и его подхватили соседи, а некоторые полетели со стены.

– Целься хорошо! – крикнул Гуран.

Ему очень не нравилась группа солдат, составивших щиты чуть в стороне от остальных. Такое построение в старинных книгах именовалось «черепахой». Что они прячут? Командира? Или секретное оружие?

Под ливнем болтов нападающим все же удалось забросать ров фашинами и приставить лестницы к стенам. Арбалетчики непрестанно били по бойницам.

Левее и правее тоже слышались крики, щелканье тетивы, топот.

– Приготовиться отталкивать! – Вельсгундец ни на миг не забывал, что главнокомандующий он и никто иной. – Алебарды к бою!

Пока арбалетчики последним залпом пытались еще хоть немного уменьшить число врагов, заряжающие разобрали составленные в «пирамиды» алебарды, гизармы, осадные ножи. Жаль, что потратили на это гораздо больше времени, чем следовало. Недостаток выучки…