Случайная невеста - Фэйзер Джейн. Страница 25

Кейто подчинился. Он не понимал, что происходит, чего она хочет, но ее аппетитное тело уже разбудило в нем желание. Наряду с любопытством: что она сделает дальше?

Он прикрыл глаза под шелковой повязкой, высвободил руки и скользнул ими по ее бедрам к талии.

— Отчего ты так замерзла? — спросил он, согревая ее груди в своих ладонях.

— Там дует, — ответила она, уткнувшись в ямку на его плече.

— Где?

— У окна, где я стояла.

Голос звучал сдавленно, потому что она не отрывала рта от его тела. Как давно ей хотелось вот так прижаться губами к жилке, которая бьется у него на шее, и вот ее мечта сбылась!

— Действительно, и как я, глупец, не догадался!

Опять этот насмешливый тон! Впрочем, его пальцы ловко ласкали ее сосок, он твердел у него в руках, и ей было уже не до обид.

Она чувствовала, как в ее лоне разгорается огонь, и, заерзав у него на коленях, невольно застонала.

Кейто продолжал мять пальцами ее соски. То, что он не видел ее саму, придавало чувствам большую остроту. Никогда раньше он не подвергал изучению ее тело — ни глазами, ни на ощупь, ему и в голову не приходило. Однако сейчас с нарастающим интересом и желанием он предавался этому занятию. Здесь все еще незнакомое, неизведанное, и он хотел освоиться как следует.

Эта чувственная, всецело отдающаяся ему молодая женщина у него на коленях ничем не напоминала ту, скованную и напряженную, покорно сносящую его ночные вторжения, которую он знал в прежние ночи.

Кейто скользнул руками ниже, к ее животу, и с удовольствием ощутил его мягкую округлость. Как спелый сочный плод.

Фиби вновь пошевелилась у него на коленях, ее бедра чуть дрогнули. Сейчас ее лоно содрогалось от легких спазмов наслаждения и чуть различимой боли. Она не могла сказать, где это ощущение сосредоточено, еще труднее было бы описать свое состояние, но чем дольше он скользил рукой по ее животу, тем интенсивнее делалась боль.

— Сними повязку у меня с глаз, — тихо произнес Кейто. — Не совсем понимаю, что ты задумала, но больше не хочу играть роль слепца.

Фиби повиновалась, развязав узел у него на затылке. Повязка упала, но рук она не отняла, они словно знакомились с головой любимого. Ни один волосок, ни одну морщинку она не хотела оставлять неисследованными: брови, лоб, крылья носа, ямочка на подбородке.

Кейто на какое-то время замер, с удивленной полуулыбкой следя за ней, за ее движениями.

Вот она наклонилась к нему и поцеловала его веки; они сделались влажными от ее языка.

— Согрелась?

Она кивнула, не прерывая своего занятия.

— Что все это значит? — повторил он вопрос в который уже раз. — Только не говори, что это также из разряда сюрпризов. Как и твои платья.

— Именно, так оно и есть. Я хотела… хотела дать тебе понять, что я… Только мне трудно выразить словами. И тогда я… Да какая разница? Разве неприятно?

— Приятно. И черную неблагодарность проявит тот мужчина, который осмелится утверждать противоположное. Кроме того, как известно, дареному коню в зубы не смотрят. Хотя, по правде говоря, я по-прежнему не понимаю, почему и за что свалилось на меня такое счастье.

Ее опять покоробили его тон, ироничные слова, и ей не захотелось отвечать, а он не стал настаивать.

Впрочем, он крепко обнял ее за талию, немного приподнял к себе и, просунув руки между ее бедрами, слегка раздвинул ей ноги.

— А сейчас я попробую удивить тебя, — шепнул он.

Фиби на мгновение застыла. Ее будто бы внезапно выставили на всеобщее обозрение — все самые тайные места, и она попыталась воспротивиться.

И снова одна рука Кейто оказалась у нее на животе, а другая поднялась к груди и стала теребить сосок, поглаживая и лаская его.

Какое-то странное ощущение зародилось у нее в самом низу живота и запульсировало в области лона. Бедра раскрылись сами собой, и его рука свободно скользнула между ними.

Кейто раскрыл так называемый цветок любви, и она подалась ему навстречу. Он проникал все глубже, в жаркое и влажное средоточие страсти, в самый центр ее взбудораженной сути, одновременно касаясь самого чувствительного бугорка, о существовании которого она и не знала. Подобно соску на груди, бугорок этот затвердел и вызывал еще большее возбуждение во всем теле. Фиби уже не сдерживала стонов; живот, бедра, лоно — все в ней напряглось до предела, а его пальцы не переставали ласкать этот неведомый ей орган.

Спустя мгновение она вскрикнула от наслаждения. Тело ее стало извиваться у него на коленях, дыхание сделалось прерывистым, и вот она уже на вершине блаженства и задыхается от пароксизма страсти.

Кейто еще теснее прижал к своей груди ее горячее влажное тело.

Но странно — как только утихли судороги наслаждения, там, в глубине лона, она ощутила новый призыв к нему, к ее мужчине, к его рукам и телу. Новая волна желания накрыла ее с головой.

Фиби приникла к его губам — благодаря, умоляя о продолжении, целовала шею, выемку плеч, соски. Запахи его тела щекотали ее ноздри — мускус, и сама плоть, и лаванда. Она хотела его для себя… всего.

Она уже чувствовала, как его вздыбленная плоть уперлась ей в живот, и дотронулась до манящего вздутия, продолжая покусывать его соски.

Кейто издал невольный стон, и она испытала чувство удовлетворения, даже торжества, неловко и неумело принялась расстегивать его штаны, а затем с победным восклицанием коснулась рукой его восставшей плоти, которая еще увеличилась в размерах от прикосновения.

Кейто немного приподнял Фиби, чтобы высвободить свою плоть, и вот она уже у нее перед глазами. Фиби со стоном шевельнулась, чтобы принять Кейто, и вот он уже вошел и с удовлетворенным восклицанием откинул голову на спинку кресла.

Снова его руки были на ее груди, на сосках, на всем теле, и она инстинктивно помогала ему: изгибалась, раздвигала и сжимала бедра, помогала ему проникать все глубже, туда, где их обоих ожидало волшебное и полное удовлетворение.

Потом она обхватила его обеими руками и прижалась так, чтобы ощутить каждую клеточку любимого тела. И вот внутри у нее что-то оборвалось… в глазах засверкали звезды… Или что это было? И она унеслась куда-то в небытие…

Кейто тоже не сдержал стона наслаждения, когда наступила разрядка. Фиби не сразу отпустила его, а когда он все же выскользнул из нее, снова прильнула к его плечу. Глаза у нее закрылись, она будто уснула. Но вот они снова открылись, и на его губах заиграла улыбка, в которой таился вопрос.

— Скажи, Фиби, — тихо проговорил он, — ты… Что все это значит?

Она поднялась с его колен и встала рядом с видом провинившейся ученицы, только совсем голая, лоснящаяся от пота.

— Я подумала… — начала было она, но запнулась. — Порция мне сказала…

— Порция! — воскликнул он со смехом. — И тут она? Никуда от нее не деться!

— Но должна же я была поговорить с кем-то! — словно оправдываясь, воскликнула Фиби. — Ведь невозможно терпеть…

— Что терпеть?

— То, что было у нас почти каждую ночь… Я знала… чувствовала, что-то не так. Это нельзя назвать любовью. А я… — она всплеснула руками, ее полные груди затряслись, — я хотела любви. Но не знала… не понимала, как сказать об этом… — Она умолкла.

— И решила показать? — спросил он совершенно серьезно.

— Да.

Он задумчиво посмотрел на нее. На совершенно нового человека, раньше, оказывается, он ее совсем не знал. В ней не было ни скованности Нэн, ни холодного безразличия Дианы, она напоминала пылких женщин его случайных ночей — была, как ни удивительно, такой же страстной, такой же искушенной. Хотя он знал ее девственницей. Как же такое случилось? Он даже не мог сказать, нравится ли ему это или нет. Впрочем, понимал, что рассуждает сейчас как истый пуританин. Вернее, как истый лицемер. Но кто же мог предположить, что с ее-то происхождением и воспитанием в ней таится столько неприкрытой страсти? Неприличного вожделения… Заметив, что она дрожит от холода, Кейто сказал:

— Ты замерзла. Скорее в постель! — Оттянув полог, он с удивлением воскликнул: — Фиби! Что там такое? Представление продолжается?