Кубок лунника (СИ) - Клименко Анна. Страница 9

Кабинет оказался округлой повсюду комнатой с полным отсутствием каких-либо углов. Даже окно, в которое лился веселый солнечный свет, было идеально круглым и напрочь лишенным стекол. – «Когда наступают холода, замок сам затягивает окна костяной пленкой», пояснил граф Рутто.

Мебель показалась Малике чрезмерно роскошной – впрочем, что еще может стоять в кабинете лорда? – и чрезмерно темной. Черное дерево, синяя обивка, но не яркая, а как ночное небо. Тускло поблескивало старое серебро богатых канделябров, из которых никто не удосужился убрать оплывшие свечи.

Ведьма расположилась в кресле. От непонятного волнения подрагивали руки, ее начинало знобить. На стенах опять оживали воспоминания графа, который чудом пережил времена, когда на лунников шла охота.

«Лучше бы и не смотреть», – Малика отвернулась, – «неужели у него больше ничего нет, кроме костров, четвертований и отрубленных голов? Как он вообще умудряется жить в такомзамке?!! »

– Вот и я, – лунник неслышно появился на пороге с подносом, – полагаю, вы не откажетесь от сладостей? Мне всегда говорили, что женщины обожают конфеты…

Он сменил строгий сюртук на длинный темно-зеленый кафтан, расшитый серебром, и стал казаться еще бледнее. Но если раньше в желтых совиных глазах можно было прочитать хотя бы презрение, то теперь они превратились в два золотых зеркала. Поди пойми, о чем он думает.

Малика взяла с подноса миниатюрную чашечку. Опять-таки, блестящую и перламутровую, как будто посуда выросла вместе с замком. Граф устроился за письменным столом, опершись на него локтями.

– Наш инспектор Берн… Вам не следует держать на него зла, – мягко сказал он.

– А вы? Вы – держите?

– Ничуть, – последовала странная улыбка, – мне плевать на него, госпожа Вейн. Равно как и на тех, кто одержим той же идеей…

– Какой же? – она с хрустом разжевала засахаренный орешек и почувствовала себя куда лучше. Все-таки правду говорят, что сладкое поднимает настроение.

– Идеей о том, что ведьмы и лунники – йорггово воинство, – вертикальные зрачки лунника сузились, – лично мне все равно, что обо мне думают, госпожа Вейн. Люди слишком боятся лунной немочи.

– Я ее тоже боюсь, – сказала Малика, – что в этом странного?

Они помолчали. Затем граф мягко заметил, что пора бы Малике рассказать о том, что привело ее в Блюменс. Он, читая ее мысли, видел только ближайшие события – «А потому, госпожа Вейн, поведайте о том, кто вы есть на самом деле».

– С удовольствием, – она отставила недопитый кофе, но не удержалась и сгрызла еще засахаренный орешек.

…Граф очень внимательно ее выслушал, прерывая только в тех местах, где хотел что-то уточнить.

– Вас пригласили двадцать пятого?

– Да, именно.

– Но сегодня только двадцать третье.

– Мне казалось, что если я приеду раньше, будет только лучше.

Или –

– Вы уверены в том, что он умер от яда?

– Абсолютно. Характерный запах, некоторое количество рвоты… простите…

– Ничего страшного, продолжайте…

Наконец Малика замолчала и выжидающе поглядела на графа, который задумчиво помешивал ложечкой остывший кофе. Ведьме все казалось, что этот лунник о чем-то размышляет.

– Больше вы не видели этого… Нэйда? – вдруг спросил он.

– Понятия не имею, где он сейчас, – она пожала плечами, – мне почему-то кажется, что он мог приложить руку к случившемуся.

– Он предлагал вам вернуться домой, – прошептал граф, – но вы не послушались. Может быть, теперь настало время?..

Малика едва не подавилась кофе. Ну надо же! Как, однако, упорно все хотят видеть ее в пределах Академии! Словно она, Малика, постоянно кому-то наступает на больную мозоль…

– Извините, граф. Но раз уж я приехала сюда успокоить вашего призрака Хаора, то я не уберусь из города до тех пор, пока Хаор не упокоится в мире ином. К тому же… В вашем городе убили человека. Не кажется ли вам, что неплохо бы заняться и этим? Хотя бы для того, чтобы в будущем не стало одним злобным призраком больше?

Лунник молча смотрел на нее как на заморскую диковинку, все также помешивая кофе. Затем сухо заметил:

– Вас едва не засадили в тюрьму, госпожа Вейн. И вам этого мало? Что я должен сделать, чтобы вы убрались туда, откуда явились?

– Можете мне помочь найти убийцу, – быстро сказала Малика.

– Я могу вам помочь сесть в дилижанс, госпожа Вейн.

– Вы не понимаете, граф. Я не уеду до тех пор, пока не…

Она даже не успела что-либо сообразить, как плечи оказались зажатыми в железных тисках. Всеблагий, а на вид графские руки казались такими изящными, почти хрупкими!Белое, перекошенное от гнева лицо лунного лорда оказалось так близко, что они едва не стукнулись лбами. Малика только зубами клацнула, когда он встряхнул ее и рявкнул:

– Вы немедленно уберетесь отсюда, госпожа Вейн! То, что здесь происходит, вас не касается, ясно?!! И если кому-то… даже если этот «кто-то» – не Хаор… если он считает нужным наказывать виновных, то я не буду вмешиваться, ясно? И вам не позволю!

– Я донесу на вас, граф Рутто, – это была крайняя мера, конечно, но иного выхода Малика не видела, – я собственноручно напишу в своем отчете о том, что вы покрываете убийц на вверенных вам землях! Надеюсь, вам это понятно?!! И тогда никакой живой замок не поможет… скрыться от правосудия!

Пальцы разжались, и Малика плюхнулась обратно в кресло.

– Вот, значит, как, – вкрадчиво прошелестел лунник, глядя на Малику сверху вниз;его грудь тяжело вздымалась, и только поэтому можно было сказать, чтографу нелегко держать себя в руках. На лице не отражалось ровным счетом ничего, глаза – два бездонных колодца, до краев наполненных жидким золотом.

– Да, вот так, – решительно сказала ведьма, в душе ругая себя последними словами, – нравится вам это или нет, я сделаю то, ради чего сюда приехала.

Ей на миг показалось, что граф успокоился. Ну, или почти успокоился.

– А вы не подумали о том, госпожа Вейн, что я могу вас сейчас убить? Да-да, здесь. А мой замок с радостью припрячет тело где-нибудь глубоко под землей?

Об этом, само собой, Малика не думала. И потому растерялась. Наверное, вид у нее при этом был самый дурацкий, потому что лунник истерично расхохотался, потирая ладони.

– Неужели вам все равно, что кто-то убивает ваших подданных? – прошептала ведьма.

– Да, мне все равно, госпожа Вейн. Пусть они хоть глотки друг другу перегрызут, я и пальцем не шевельну. А что, вас задевает мой ход мыслей? Почему я должен защищать тех, чьи предки хотели моей смерти?

– Но…

Глаза лунника зло сверкнули.

– Вы так и не ответили, госпожа Вейн. Что, если я вас придушу… допустим, вон той подушкой… А тело спрячу?

– В Академии известно, куда и зачем я отправилась, – попробовала солгать Малика.

– Что ж, предусмотрительно, – граф сделал вид, что поверил.– но меня это не пугает.

– Те, кто приедут сюда меня искать, будут спрашивать людей на улицах! Я не сомневаюсь, что все они… а в особенности инспектор Берн… укажут на вас. Да! Вы – последний, кто видел меня живой, граф Рутто!

– И что? Что с того, госпожа Вейн? Нет тела – нет убийства, вам это должно быть прекрасно известно. И призраки далеко не всегда возвращаются, вам ли этого не знать?

Малика умолкла. Она вдруг поймала себя на странном ощущении, что ведет себя неправильно. Спорить с лунником, да еще с мужчиной к тому же? Помилуйте! Куда легче пробить головой каменную кладку! Ведьма бросила на своего оппонента быстрый взгляд – граф, опершись руками на стол, не отрываясь следил за ней.

"Йорггово творение", – ругнулась она мысленно, – "как же его переубедить?"

– Послушайте, граф, – тихо сказала она, – сжальтесь. Я очень устала. Я всю ночь тряслась в дилижансе, а утром попала в эту дурацкую историю. Если бы я приехала днем позже, все ограничилось бы выслушиванием городских сплетен…

– Ближе к делу, госпожа Вейн.

– Дилижанс на Пражен будет завтра вечером. Позвольте мне… переночевать здесь. А завтра – клянусь Всеблагим Эо! – завтра я уеду, и вы больше никогда меня здесь не увидите.