Леди-рыцарь - Федорова Екатерина. Страница 24

У всех в этом мире были ясные, четкие цели. Мухтар бил мышей. Леди Клотильда билась за сердце милорда Жанивского, судя по ее же рассказам, порядочного подлеца и идиота. Леди Эспланида использовала его для борьбы со своим комплексом неполноценности, наполовину созданным ею же самой. И только он один оказался в этом мире с наполовину сумасшедшей физикой (чего стоит один только василиск – переводит живую материю в мертвую без всякого оружия, просто радостным взглядом) с абсолютно сумасшедшей целью. А поди-ка ты, детинушка, незнамо куда, а и принеси-ка ты не знамо что. Точнее, не принеси, а приведи. И не что, а кого… А если еще учесть, что неформалами в этом мире являются не прозаические панки и хиппи, а сплошь всякие уроды в магических тонах (нечисть! пасели! маги, которых он еще не видел, но о которых уже весьма наслышан!), то становится и вовсе грустно. Может, это все-таки кошмарный сон с вкраплениями галлюцинаций?

– Да… Невесело бедному парнише…

И это тоже голосовые галлюцинации, сонно отметил про себя Серега.

– Галлунации? Эт что же, в вашем мире так хозяев обзывают?

– Не-е, – пробормотал Серега. – Галлюцинации – это… Это… Что?!

Он подпрыгнул на месте, выпучив глаза. Сбоку от каменной печурки сидело лохматенькое нечто, шибко похожее на заросшего космами и скрюченного в рост большой куклы старичка. Кургузый выцветший серый камзольчик поблескивал остатками золотого шитья, у потертых обшлагов и на вороте переливчато блестели капли драгоценных камней. Старичок зябко жался, тянул к нагретому печному боку заросшие бурой шерсткой ладошки.

– Ты кто?! – на полувздохе выдавил из себя Серега.

– Как хто? – несказанно удивился старичок, суетливо разгладил кудлатые космы спереди. Из зарослей выглянуло личико, остренькое, сильно смахивающее на мордочку, но все ж лицо. – Ты ж со мной, с хозяином, здоровкался!

– С хозяином? – тупо переспросил Серега.

– С хозяином, с хозяином, – довольно подтвердил старичок. – Вот за что мущин люблю – за бережливость к себе, любимому. В опасное место вначале кошку запустил, затем бабу, женщину то ись, затем на всякий случай поздоровкался и только опосля уж и сам взошел.

– Я не… – начал было Серега, но споткнулся и покраснел. Густо. Действительно, выглядело все не очень…

– Во-во, ты не дурак. Эт-та я уж и сам вижу.

Клотильда все же почуяла что-то сквозь свой богатырский храп, в какой-то момент затихла. И возникла вдруг возле печурки – готовая ко всему и без капли сонливости в лице. Чуть подрагивающий меч косо смотрел на старичка.

– Проснуласи, – сварливо огрызнулся хозяин. – Как в чужой дом шастать без спросу, так она впереди, почитай что на лихом коне, а как с пожилым человеком, хозяином то ись, поздоровкаться, так ее поди добудися!

Вот теперь Клоти выглядела ошарашенно. Она глянула было на Серегу, но у того рожа все еще носила следы мимического отображения ситуации “баран и новые ворота”. Уразумев, что от Сереги в очередной раз толку не будет, она со вздохом опустила меч. Но не убрала.

– Милорд хозяин… – протянула она. Оценивающе так… Слегка поклонилась и приоткрыла рот… Церемониал, восхитился Серега. Сейчас воспоследует все, что положено.

– Без сомнения, почтенный и достойный сэр… Разрешено ли мне будет принести вам мои самые глубочайшие извинения вкупе со словами благодарности за сей гостеприимный кров? Прощу простить, коли невежественно оскорбила я вас, дерзновенной стопой своея ступив под сень сих пенат, не испросив на то сперва добродетельнейшей милости вашей. Готова я во искупление сего принеси и покаянные извинения мои, и чистосердечнейшие уверения в том, что…

Клотильда заливалась соловьем. Серегу снова мощно заклонило в сон. Он зевнул, быстро и испуганно прикрыв рот ладонью – а вдруг по церемониалу не положено?

– Да ладно тебе, девка, чо ты? Чо ты, чо ты, усе ладно…– засмущался старичок.

Клотильда примолкла на мгновение, похоже только для того, дабы сглотнуть, промочив слюной пересохшее от церемонной речи горло. И залилась вновь:

– Солнце всемилостивейшей доброты вашей, озарив меня, дарует радость…

Старичок шумно задышал. Серега, пофыркивая, достал припрятанную на полу в дорожных мешках флягу, вытряс оттуда остатки вина в стаканчик. Протянул Клотильде.

Клоти недрогнувшей рукой приняла стакан, не переставая рассказывать при этом что-то о “счастье” и “радости” ночевать в этом месте. В ее речи попадались выражения типа “ворота льющейся милости вашей” и “свет добросердечия, идущий от вашего чела”. Клоти жестом предложила выпивку и старичку, но тот только протестующе замахал ладонями. Она завершила свою речь изящным перлом, в котором, насколько сумел понять Серега, она приглашала старичка посещать её так же запросто, как и она посетила его. И запила это все вином. Интересно, подумал Серега, где принимают гостей странствующие рыцари – в чистом поле?

Старичок с явным облегчением выпрямился, поерзал, устраиваясь поудобнее. Легонько похлопал в ладоши, почти беззвучно. Серега, которому косматый старичок казался аналогом земного домового, о котором ему еще в раннем младенчестве любила рассказывать всякие небылица бабка-соседка, тут же зашарил глазами окрест себя. Непонятно, чего он ждал – то ли мышку с туеском красных ягод, на задних лапках подносящую угощение старичку и его гостям, то ли скатерть-самобранку. Ничего такого не произошло. Да и мыши наверняка поголовно Мухтаром передушены… Старичок довольно захихикал.

– Фляжечку-то встряхни, – жмурясь, посоветовал он.

Фляга снова была полна. Серега отглотнул на пробу – вино, еще лучше, чем то, что было в ней прежде. Он показал поднятый большой палец внимательно наблюдающему за ним старичку. В надежде на интернациональность жеста. И, похоже, попал. Хозяин довольно закивал.

– Ну, гости, поздоровкались, пора и о деле поговорить… Э-хе-хе, юноша бледный со взором горящим… И девка, сиречь дева, в доспехах. Вы хоть понимаете, что водили вас тут, на Отсушенных землях, как хотели? Куды хотели… Ровно кутят слепых!

– Сэр хозяин! Мы отбились от пасели и василисков…

– Ага. А затем под морок вошли. Ну вы хоть знаете, детки вы мои неразумелые, что тропы-то никакой и не было? Как были вы на дороге, так и остались. Тропа-то часто завороты делала, а? Эт вас так на дороге разворачивали – взад-вперед, взад-вперед. Не поставь я тут избушку – для вас старался, гостюшки дорогие – что бы с вами было? Для ночных тварей здеся, в Отсушенных землях, меч твоея девки-рыцаря – тьфу, навроде зубочистки. Слыхали о марлонгах? Нет? А я вот счас расскажу. Умеют оне становиться невидимками, и нету у них ни одной косточки. Расстилаются по дороге, аки половичок-невидимка, и ждут. Ступит, к примеру, такой вот вьюнош со взором горящим на этакий-то коврик… Тот к нему и прицепляется. Сначала вроде ничего и не чуешь, опосля ноги побаливать начинают… Потом сильная ломота телесная. Марлонги – это вам, детки, не вампиры, кровью человеческой и плотью не интересуются. Их пища – боль людская. Горючая боль человеческая! Ходит такой болезный… Марлонг время от времени ему передышку дает и даже холю, удовольствие то исть, изредка спытать заставляет. Чтоб телец-кормилец не подох слишком быстро, чтоб на пропитание себе заработал… Опять-таки, чтоб надежу дать, что, мол, когда-нибудь эта мука прекратится. Опосля надежи и покоя телесного боль-то в сто крат горячее бывает… Так оне, бывало, по году живут – ежели это можно жизнью назвать. Воющие скелеты ходячие. Не-е, это не поймешь, пока хоть разок въяве не повидаешь. О давре рассказать?

– Нет! – хором крикнула его аудитория. Серега сглотнул и потянулся к фляге. Местные ужастики в устном варианте были уж слишком захватывающими…

– Ну и ладненько, помолчу уж, чадушки, – добродушно пророкотал старичок и заливисто засмеялся.

Серега налил еще стаканчик вина, но на этот раз себе. Залпом выпил. В голове зашумело, к вину у него привычки не было. Впрочем, от такой жизни она скоро появится.

– А ты, вьюнош, на зеленого змия-то не налегай. Тебе седни сделать кой-что надобно для старинушки-хозяина. Вот сделаешь дело, тады и гуляй смело.