Возвращение (СИ) - Мельник Сергей Витальевич. Страница 19

— Согласен. — Поддержал меня Аль. — Быстро можно купить одного, ну двух трех, но не под двадцать родов.

— И? — Граф задумчиво кивнул мне.

— И… — Я все же уселся назад в кресло. — И я просто физически ощущаю, что все это не последний довод рыцарей в свою пользу. Они ведь не глупцы, они должны были предвидеть и время года и возможные варианты развития событий, они банально должны были загнуть пальцы, сосчитав два и два, что бы посчитать время пути южной армады войск короны до мятежных провинций.

— Что‑то должно произойти? — Подвел итог моей мысли молодой алхимик.

— Что‑то непременно должно произойти. — Кивнул я. — И северные провинции ключевой момент, ибо оставлять за спиной пусть и малый островок сопротивления вверх глупости.

— Тогда идем напрямки. — Вампир пожал плечами. — Мое гнездо, плюс вы парни, мы вместе серьезная сила.

— Сила то серьезная, да боюсь, как бы нам не спровоцировать своим появлением противника на более решительные действия. — Покачал я головой.

— Как же нам пройти котел войны, оставшись незамеченными? — Аль растерянно развел руками. — По–моему это не реально.

— Погоди. — «Улыбака» вампир снисходительно подмигнул алхимику. — Ты плохо еще знаешь Ульриха, он говорит, говорит, а сам наверняка то уже все обмозговал и придумал. Не так ли барон?

— Ну–у… — Я рассмеялся. — Я может быть хочу все более тщательней обдумать, в конце концов, может быть и вправду родилась какая другая светлая мысль.

— Полноте барон. — Вампир подмигнул мне. — Давайте рассказывайте, кокетничать позже будем.

Тишины не получалось, слишком много народа, хотя и чувствовалось, что собрались люди не по радостному поводу. Темные тона одежд, приглушенные голоса, черные полотнища драпировочных тканей и траурных флагов, что словно крылья ворон трепетали на ветру.

Внутренняя дворцовая площадь, два открытых изукрашенных саркофага в центре и вереница ходоков пришедших простится с ушедшими безвозвратно. Да, Вальери де Кервье ушла вместе с сыном, не надолго пережив его. Казалось вообще чудом то, как старая женщина смогла в своем состоянии дождаться, когда же в столицу под конвоем прибудет тело короля, и просто немыслимым было то, что она смогла встать и придерживаемая слугами, дрожащей рукой поправила в последний раз волосы на голове своего сына.

Все.

Теперь все. Она не пережила следующей ночи, уйдя тихо и без мук и, вот спустя неделю, дворец насыщенный знатью прощался с целой эпохой и целым витком развития королевства. Кто‑то, вспоминая с тоской былое, кто‑то с неким облегчением, но, однако же, все с тревогой в сердце, так как стоящий в стороне от общей процессии молодой король, был незнаком никому, а времена нынче были смутные и никто, не имел в сердце уверенности в завтрашнем дне. Королевство пошатнулось. Пошатнулся весь привычный мир, все устои, ушли те, кто казалось, будет всегда, кто казалось, был всегда…

Но это лишь иллюзия. Ничего нет вечного, всему есть свой срок и свой предел, и как бы мы не оттягивали неизбежное, любой путь имеет отправную точку с условным названием пункт А, и конечную условную точку Б. Суровая геометрия жизни, математика прожитых лет и даже луч в конечном счете не бесконечен, теряемый в пустоте пространства.

Люди темной массой нескончаемым потоком шли, словно мутный поток осенних дождевых ручьев. Король стоял, держа прямой спину в окружении своих поверенных людей. А меж тем, чуть в стороне у парка и входных дворцовых ворот, в окружении беспутно прекрасных роз янтарно желтого цвета, незримый на общем фоне, с краешка ажурной скамейки присел сиротливо и грустно, сгорбленный и убеленный сединами старик садовник. Как‑то печально подслеповато щурясь, всматриваясь в действие на площади и крутя на своем скрюченном пальце, невзрачный перстенек тусклого серебра.

В стороне от всех, он был, словно невидимка и потому никто не заметил, как ворох неверно смутных теней воронкой закружился у него за спиной, стягивая темноту в центр и формируя из нее полупрозрачный силуэт человеческого тела.

— Мои соболезнования Гальверхейм. — Тень качнулась за спиной старика, рождая тихий шелест едва уловимых слов. — Я знаю, тебе нравилась эта девочка.

— Она была хороша Алексис. — Старик задумчиво пожевал губы. — Всегда восхищался такими людьми.

— Редкая порода, Галчонок, редкая. — Качнулась словно от ветра в сторону тень.

— Иные жизнь проживают, а не краше душой козлиной жопы, а тут мгновение рядом пробыл и словно солнцем был согрет. — Старик шмыгнул носом. — Скажи мне некромант, скажи ради всех богов, что там дальше, там, за серой пеленой смерти? Скажи мне, что она не исчезнет, бес следа и памяти в никуда и нигде.

— Ты не хуже меня знаешь Гальверхейм, есть вещи выше нашего понимания. — С промедлением пришел ответ темной фигуры. — Вечность проживи, а края не увидишь, такова суть вселенной, мы идем до тех пор пока можем, дальше уже идут другие.

— Скоро уйдешь и ты. — Старик покряхтывая поднялся со скамейки делая шаг в сторону клумбы. — Когда ни будь, придет и мое время.

— Когда ни будь, уйдет само время. — Рассмеялась тень. — Но ведь не мне тебе рассказывать о прогнозах на вечность. Прогнозы вообще не благодарная вещь.

Они замолчали каждый, думая о своем. Старик дрожащими пальцами перебирал яркие бутоны на цветах, а тень пристально рассматривала процессию из гостей, что шли к саркофагам.

— Смутное время. — Старик гладил бутоны роз. — Еще мгновение назад мне и вправду показалось, что возможно удастся избежать войны.

— Если гнойник назрел, от него нельзя избавиться, не вскрыв раны. — Пришел ответ тени.

— Но согласись, могло получиться. — Старик улыбнулся. — И даже больше, я думаю, все еще получится, твой мальчик весьма смышлен и дальновиден, он создал великое будущее. Нужно выводить его обратно из тени.

— Уже. — На призрачном лице тени расплылась улыбка. — Твоя девочка сделала нам с тобой на последок кое–какой подарочек.

— Да иди ты?! — Старик аж поперхнулся словами. — Вальери уже вывела его в свет? Ай бесовка! Вот же женщина была!

Они оба замолчали, повернувшись в сторону одного из открытых саркофагов вновь задумавшись не на долго.

— На то и расчет был Галчонок. — Нарушила первой молчание тень. — Парень должен был выжить.

— И что теперь? — Старик покачал головой своим мыслям.

— Болота. — Произнесла тень. — Ему уже пора.

— Нужна будет моя помощь? — Садовник перевел взгляд на призрачную фигуру.

— Нужна будет еще одна проверка. — Тень наклонила контур головы. — Последний тест на расстановку приоритетов.

— Оу. — Старик расплылся в улыбке. — Неужели я?

— Именно мой старый враг, именно. — Тень подернулась рябью, послышался приглушенный стон. — Мне пора, будь аккуратен Гальверхейм, Тай идет за тобой по пятам.

— Если б она одна. — Улыбнулся старик растворившемуся практически без следа собеседнику. — Если б только она одна.

Колеса, дороги, чужие пороги, десяток телег с брезентовыми пологами и мерный убаюкивающий шаг лошадок тихоходов. Именно так ознаменовался наш путь из пригорода Финора, когда часть жителей усадьбы покидали ее, отправляясь в путь.

Мы выдвинулись на север, я как негласный руководитель группы, Аль тенью и граф Десмос с двенадцатью представителями своей…родни.

Конец лета, жар дня и уже ощутимая прохлада ночи, наши телеги были тентованы на случай дождя, а на боку каждой из них мы намалевали по красному кресту в белом круге. И пусть этот символ еще не знаком в местных реалиях и действительностях, но легенду о полевом госпитале я объяснил персонально каждому в группе, ибо от понимания задачи зависит наша жизнь и весь успех операции. Были ли сложности? Конечно, ведь план прикрытия не то что не идеален, а как говорят в народе, шит белыми нитками. Проблема очевидна, в этом мире нет красного креста, здесь нет конвенций, запрещающих добивать раненных и заставляющих мазать зеленкой и йодом кромки мечей перед битвой, что бы не занести, не дай бог, какую заразу противнику поцарапав его. Ну и как следствие весьма диким будет выглядеть наше милосердие по отношению к тем и этим. Однако же другого варианта я реально не видел. Пусть милосердие здесь на словах, пусть о нем говорят лишь в легендах, но слово то знакомо, есть пусть и своеобразное, но понимание проблемы, собственно и вера в «авось» у меня была непоколебима, что и стало ключевым моментом. Война идет уже не день и не два, люди измотаны, ранены, банально нет зачастую возможности сесть умыться, ты либо в седле, либо на своих двоих идешь и идешь, а потом снова идешь среди всей этой кровавой неистовой лихорадки стального безумия.