Хозяин Туманного замка - М. Наталия. Страница 76

Следующая декада далась мне нелегко. Мастер был прав, работы было много. Именно работы, которая заключалась и в написании приглашений, и получений подтверждений, составлении списка гостей, меню, списка допущенных слуг и прочая, прочая, прочая. Подразумевалось, что Наследник Мастера должен будет принять во всех этих приготовлениях самое живое участие. Как-никак, а этому он тоже должен был научиться, как будущий Хозяин Таурмана, но где там. Его светлость, так устала от лечения Мастера, что закрылась у себя в покоях на шесть дней, не допуская к своему наследному телу никого, кроме верного Артура. Я точно знала, что учитель Орион несколько раз предлагал свою помощь, но получал почти вежливые ответы-отказы, от этого он не обижался, но я всё чаще видела грустное выражение в его глазах. Однажды вечером я зашла к нему в кабинет, забрать приготовленные для Мастера снадобья, и застала его в самом грустном расположении духа. Я не хотела ничего спрашивать, мне казалось, что сейчас любое слово способно плюнуть в его душу. Однако он всё сказал сам.

— Знаешь, мне было всего одиннадцать, когда нынешний Мастер пришёл в дом к моему отцу. Именно там он заметил меня.

— Вы до этого не учились магии?

— В моё детство магии мог учить любой, кто сдавал экзамен на второй уровень. У меня был свой личный учитель, который не считал меня талантливым учеником. Моего отца эта мысль немного раздражала, я был только третьим сыном, от второй жены, и моё будущее рисовалось для него в самых чёрных красках.

— Мастер предсказал Вам что-то другое?

— Конечно, нет. Я не силён в магии, никогда не был, и никогда не буду. Тогда Мастер именно это мне и сказал, но добавил, что я могу стать хорошим лекарем, я смогу выучить все травы и все снадобья, и если во мне есть какой-нибудь талант, то только в этом. Я зацепился за эту возможность, как утопающий хватается за соломинку, учение никогда не давалось мне легко, но я часами просиживал в библиотеке, тратил декады на сбор лечебных трав, и приготовление снадобий и в итоге, я стал тем, кем стал. За это время Замок стал мне домом, а все вы — семьёй. Меня уважают за мои способности и за мои достижения. И я знаю, что моё место здесь. Но теперь, когда Мастер уходит, мне придётся принести присягу этому мальчишке, который даже не понимает мою суть, суть того, что я делаю. Он не доверяет мне. У тебя есть выбор, а у меня нет. — Он замолчал, а я не знала, что же ему ответит. На самом деле, его место было в Таурмане, но эолин…

— Знаете, когда-то Вы поддержали меня, Вы не раз участвовали в спасении моей ничтожной жизни, и тогда, когда я верила, в то, что не вернуться мои магические способности, вы нашли силы поддержать меня. Если вы уйдёте, Замок многое потеряет.

— Ты говоришь так, словно я собираюсь уйти, а ты меня отговариваешь! — Он ухмыльнулся и обиделся.

— Боюсь, я не тот человек, который хоть на что-то может повлиять в Замке. Но даже если бы я и могла вас убедить, никогда не стала бы этого делать. Только вы сами можете знать, где должны находиться, и что должны делать, и ни один человек, даже Мастер не способен Вам указывать. К тому же…

— Договаривай.

— Знаете, в последнее время я начинаю приходить к мысли, что Замок и Мастер это два разных понятия. Вместе они составляют одно целое, возможно, Мастер не сможет без Замка, но не думаю, что Замок не сможет без очередного Мастера, его жизнь расписана по минутам, по дням декады, и даже отсутствие головы не всегда будет способно разрушить его жизнь.

— Мастер знает о твоих суждениях? — Учитель слегка оживился.

— Не знаю. По крайней мере, это не жжёт мне руку — я показала браслет, и Орион улыбнулся.

— Знаешь, иногда я не могу понять, каким ветром тебя сюда занесло, но иногда всё становиться предельно ясно. Возьми снадобья и иди к Мастеру. Он ждёт, а это плохо.

Больше Орион никогда не возвращался к этому разговору. Уже на следующий день он перестал просить Артура о встрече с эолином, послал тому записку и целый ящичек с разного рода снадобьями, а сам собрал всех своих учеников, составил для них новое расписание и возобновил прерванные болезнью Мастера занятия. К слову, я была ему благодарна, хотя бы на какое-то время процент слонявшихся без дела учеников заметно уменьшился, и я уже не объясняла каждому спросившему, чего стоит ожидать в ближайшее время.

Вернон не тревожил меня уже несколько дней. Он приходил тогда, когда Мастер чуть не умер, но я спала, и Сандра не отважилась меня разбудить. После этого я была слишком занята, а ученики и учителя без моего вмешательства, поняли, что происходит в Замке. По крайней мере, многие ждали чего-то с явным предвкушением, другие же ходили с понурыми лицами, словно уже собрались на похороны. Вернон и его самые близкие друзья были в числе последних, с появлением в Таурмане наследника их жизнь уже изменилась в худшую сторону. Теперь они ждали новых перемен и предполагали, что для них они окажутся далеко не к лучшему. Я как всегда, занятая поручениями Мастера и не подозревала, что происходит в Замке. Только однажды, придя обедать в столовую, я, наконец, сообразила, что назревает очередной конфликт. Казалось бы, это меня уже не должно было касаться, но не понятно почему, мне вдруг захотелось узнать суть происходящего. И хотя, раньше именно мне приходилось играть роль источника информации, то теперь мне казалось, что на эту роль вполне может подойти и Вернон.

Он словно почувствовал, что я хочу с ним поговорить, пришёл вечером сам. Сандру пришлось тут же отослать с поручением, чтобы нам никто не мешал, а я сама устроилась в кресле и стала ждать. Если Вернон пришёл сам, значит, он точно расскажет, зачем.

— Мастер действительно плох? — Он это знал и без меня, просто не хотел верить, и ждал моего подтверждения.

— Да. — Я попыталась ответить как можно бесцветнее, словно говорила об обычных вещах, казалось, это задело Вернона, но вида он не подал.

— Тогда его спасло только вмешательство эолина? — Он спрашивал, и надеялся, что я скажу что-то, что отличалось бы, от почти официальной версии, гулявшей в Замке.

— Да, эолин лечил его, теперь сам восстанавливает свои силы, как оказалось, такое лечение даётся нелегко.

— Скажи, но ведь Мастер лечил тебя точно также. И никто не говорит, что ты умрёшь. — Так вот он о чём. Оказывается, там, за пределами моего мирка, знают значительно больше, чем я могла предположить.

— За мою жизнь, Вернон и я, и Мастер расплатились сполна. Кто чем. Я словно умерла тогда, очнулась совсем другим человеком, и с этим никто и нечего не может поделать. До сих пор я не могу быть уверенной в том, что мои способности вернутся ко мне, и что будет, если они вернуться. Что же касается Мастера… Никто не знает, как моё лечение отразилось на его здоровье, возможно, именно поэтому он так быстро гаснет. — Кажется, Вернон понял, какую тему он задел, немного помолчал, а потом изрёк, почти философски.

— Знаешь, все знают, что тогда ты помогла спасти ему жизнь, поэтому нет ничего удивительного в том, что он вытаскивал тебя. Это было его решение. Не терзайся. — Ага, спасибо тебе большое, милый друг. Теперь мне, наверняка должно стать легче. Всё же я смолчала, а про себя лишь подумала, если бы можно было бы не терзаться, как бы легко мне жилось.

— Вернон, Мастер умрёт, и, к сожалению, это произойдёт очень скоро. — Вернон стал грустнее, и мне уже расхотелось использовать его, как источник информации, не думаю, что меня это хоть как-то касается.

— Знаешь, тебе в Замке многие завидуют. Теперь и я!

— Завидуют? Мне?! С чего бы?

— Мастер всегда относился к тебе не так, как к нам. Ты была единственной его ученицей, которую он взял с улицы, после Артура он предпочитал не брать учеников, а тех ребят, которые попадали в Замок случайно, он посылал на Остров. Но не тебя. Потом, он, решил не учить тебя, ты смогла переиграть его, но потом, он снова занялся тобой, начал учить второму уровню, потом третьему, посвятил в стионы. — Знали бы они, каким боком мне вылезало каждое решение Мастера, как тяжело давалась учёба, как сложно было принимать решения, от которых подчас зависела чужая жизнь. Но разве об этом можно рассказать. — Я завидовал тебе не из-за этого. Ты смогла простить убийцу своих родных, ты даже Рома заставила раскаяться в содеяном.