Враги (СИ) - Резниченко Ольга Александровна "Dexo". Страница 39
/я твой/
Бумбокс, Я твой
Глава Пятидесятая
Тёплый дождь по капле тихо умирает в земле.
Я хочу к тебе, я лечу к тебе
И моё сердце бьется в такт с твоим,
Отмеряя нежными секундами ритм.
Не молчи — ты просто говори со мной.
Дай крылья мне, дай силы взлететь над землёй,
Пустой покинуть мир, забыть пустые лица
И вечно плыть по небу белой птицей.
Лететь к тебе, лететь во сне,
Рисовать крыльями тебя на небо — холсте,
Взлетать ради нас всё выше до самых небес
И ради нас упасть камнем вниз.
Ты любовь моя, ты печаль моя
И если вдруг исчезнешь ты — сойду сума я.
Нет! Ты дорога мне, как первый лучик солнца весной.
И я люблю тебя, и я весь твой.
Т9, ода нашей любви
"Прости, любимая…"
Слова его все еще кружились, порхали в голове, расходясь, разражаясь болезненной луной сомнений,
бурей…спорных, противоречивых чувств, эмоций.
Опустил взгляд, замер, утонув в тяжелых мыслях…
…
Несмело сползла я на край кровати,
рывок — и встала, выровнялась во весь рост.
— Ты куда?
(взволновано, спешно переспросил Геер)
— В душ.
(неуверенно, едва слышно, смущенно…)
— Как голова? Не кружится?
— Да, нет… всё нормально.
Правда, в груди еще немного болит, давит, а так, в общем…
жить буду.
— Скоро пройдет.
— Надеюсь…
(невольно кивнула головой, робкий разворот)
Ну…. я пойду?
(шумный вздох,
провел, провел ладонями по своему лицу, стягивая напряжение и тяжелые мысли)
— Да,
… конечно. Иди…
…
Стащить с себя мокрые, грязные вещи, залезть в ванную…
…
Воду на всю — шумом забить отчаянные звуки…
И рухнула, рухнула я на колени. Взрыв. Истерический взрыв рыданий. Крик, вой… горькие, горячие слезы…
Сорвалась. Сорвалась я, давясь всем тем, что сдерживала эти годы. Завопила от боли, завыла от жалости к самой себе.
Закипела, забурлила кровь в растопленном, разорванном моем сердце.
Солью покрылись раны.
Язвы, раньше упокоенные ненавистью, теперь вновь запекли, заныли… Нет больше во мне яда. Нет спасения. Нет бальзама… Мой враг оказался другом, а вся моя месть — заблуждением.
И как я теперь?… что мне остается?
Я жила, жила… лишь одним желанием причинить ему боль, жила… толкала себя изо дня в день жаждой мщения,
гнев вел меня от цели к цели, а теперь… Теперь-то что?
Любить?
Позволить всему тому, чему я вечно обрезала крылья, произрасти? Позволить трупу вновь стать человеком? А душе… воскреснуть?
Но я боюсь. Господи, я очень… боюсь.
Я не умею больше верить. Я ему… боюсь… верить…
Резко распахнулась дверь.
— Лив…
Что случилось?
(вмиг подхватил, вытянул из ванны, сгреб в охапку, прижал к своей груди — невольно обвилась руками вокруг шеи)
— Маленькая моя, что…. что случилось? Скажи мне. Прошу…
— Берн…
— Да?
— … если ты меня еще раз предашь, то я…
— Не предам,
… девочка моя,
никогда… ни при каких условиях.
— … то я не переживу. Я убью себя.
— Не предам…
(нервный, встревоженный поцелуй в губы)
(всхлипы, мои отчаянные всхлипы, давясь сомнением и надеждами,
задыхаясь от чувства пустоты внутри…)
Устало опустила голову на плечо, обмякла,
тихо глотая свои сумасбродные слезы.
— Не предам…
(едва слышно, отрешенно прошептал)
(шаги из ванной в спальню)
Бережно опустил, уложил на кровать — живо отстранилась, отодвинулась я, нервно схватила подушку и обняла ее, прижала к груди, закусила наволочку. Попытка сдержать внутри эмоции, но ничего…. ничего не выходит.
Боль, обида рвется из меня…. срываясь на рев.
Несмело прилег рядом. Обнял, притянул к себе.
— Прости…
— Геер…
… если… я
поверю тебе…
… если… приму, признаю,
что ты — … и есть тот самый… из моей выдумки…
… то у тебя уже больше не будет права,
обидеть меня,
предать… сделать больно.
Понимаешь?
У тебя больше не будет права отказаться от всего этого. От меня…
— Понимаю. Лив. Понимаю,
… но я давно отказался от этого права.
Вот уже сколько времени, сколько лет, с первой нашей встречи, я добровольно стал твоим… рабом. Безвольным существом.
И я готов, готов существовать так и дальше,
… лишь бы ты была со мной.
Моею…
(нервно сжала его руки, сильнее притиснулась спиной к груди)
— Я тебя убью…
(нервно, едва слышно рассмеялся)
— Согласен.
— А потом — себя.
— Не стоит.
… Лив, — (уткнулся носом в волосы). — Всё у нас будет хорошо. Слышишь?
Ты — моя, а я — твой…
этого не изменить… никому,
… и нам в том числе.
Тридцать лет пытаемся от этого убежать, уйти,
и толку?
Кого бы я в жизни не встречал, в них все равно ищу… одну только тебя…
Я не хочу. Больше не хочу пытаться.
— Я тоже…
(долгая, тяжелая пауза — не мог поверить услышанному?
решился…)
— Тогда доверься мне.
(крепче сжал в объятиях)
Доверься…
Несмело, робко коснулась своими губами его руки.
Тепло… родное, любимое, такое желанное… доныне запретное, тепло. Ласка… нежность.
Коснулся, в ответ коснулся и Берн, скользнул кончиками своих пальцев по моим устам, щеке… Схватил смело за подбородок и настойчиво обернул к себе. Поддалась — и сама провернулась в объятиях. Лицом к лицу.
Короткий, но такой важный… взгляд. Осознать, охватить образ любимого (человека) и вмиг прижаться поцелуем к губам. Резвый, настырный, властный поцелуй… за доли секунд разгораясь из искорки в настоящее пламя.
Живо повис сверху. Обняла, обвилась ногами вокруг поясницы.
Надоело, надоело ждать. Сыта уже прелюдиями.
Живо нырнула рукой, протиснулась между нами — рывок, и нервно расстегнула ширинку, пуговицу, стащила брюки, белье…
— Я люблю тебя, моя девочка.
(невольно улыбнулась, промолчала)
Дрогнул, невольно вскрикнул от моего прикосновения. Зажмурился от удовольствия Берн. Застыл…
… мгновения наслаждения — и тут же нехотя, силой привел себя в чувства, ожил.