В рекруты (СИ) - Никин Сим. Страница 66

Около полуночи, когда в лунном свете отчетливо прорисовались силуэты деревьев, путники услышали журчание воды. Собственно, даже не журчание, ибо слышен был вовсе не ручеек, а звуки неспешного течения.

Как оказалось, вышли к небольшой речке, вдоль берегов которой росли оскорины. В принципе, в прибрежных зарослях вполне можно было спрятаться на день, если случится такая нужда.

Напоив лошадей и с удовольствием ополоснув лица, отправились вверх по течению.

Через час, обогнув излучину, заметили вдалеке несколько костров.

Денис не успел толком задуматься над возникшей проблемой, как к нему подошел Лексей.

— Дык, мы с Петром сходим, разведаем? — разведчик спросил так, будто этот вопрос уже обсуждался, и теперь лишь требовалось заключительное решение.

— А пусть разведают, — не дал открыть рта попаданцу интендант. — Может, то свои людишки по какой нужде в степи заночевали. Не все ж тут одним крымчакам, да османам быть, на Русской землице-то.

— Хорошо бы, — вздохнул Денис. Не хотелось ему уходить от прибрежных зарослей. Да и некуда было. Разве что переправиться на тот берег — речка, судя по всему, неглубокая.

— Разведайте. Только осторожно, — кивнул застывшему в ожидании Лексею.

Разведчики бесшумно растворились во тьме. Остальные молча расположились под ветвями старой оскорины.

Подумав и посовещавшись с интендантом, Денис послал второго Петра и Бориса поискать на всякий случай удобное место для переправы, наказав далеко не отходить. Те вскоре вернулись, рассказав, что шагах в десяти ниже по течению обнаружили удобный спуск. Борис разделся и прошел до противоположного берега и обратно — глубина редко где доходила до колен. Дно плотное песчаное, только у самих берегов илистое.

— Может, загодя переправимся, да как Лексей с Петром вернутся, двинем дальше? — предложил Георгий.

— Подождем пока, — отмахнулся попаданец. — До костров не менее версты. Ежели шум поднимется, уйти успеем.

Что-то забормотал проснувшийся подпоручик. Ему шепотом ответила Нюрка.

В нетерпении Денис прошел на полста шагов вперед и напряженно всматривался и вслушивался в темноту. Прошло не менее часа, когда он заметил две приближающиеся фигуры. В одной из них узнал Лексея и вышел из-под ветвей навстречу.

— Казаки то, — сообщил разведчик подойдя.

— Наши? — раздался над ухом Дениса голос интенданта. Когда только успел подойти-то?

— Нешто казаки не наши бывают? — удивился вопросу Лексей.

— Ну и? — нетерпеливо подступил к разведчику попаданец.

— Дык, мы не стали в темноте соваться. Они сторожко себя ведут. Караулы выставили шагов за две сотни от лагеря. Могут и пальнуть в темноте не разобравшись, — пояснил тот. — Думаю, лучше поутру к ним заявиться, чтобы издали узрели.

— Да, это ты прав, — согласился Денис и, посмотрев на свой кафтан, добавил: — Узрят издали турецкие кафтаны, да крымчакские шмотки на остальных и порубают с наскока.

— То кафтаны скинуть не долго. Неушто русские лица не заметят? — возразил Георгий и в свою очередь спросил: — Много ли казаков-то.

— Не скажу точно, — пожал плечами разведчик. — Близко подобраться не удалось. Шесть костров насчитали. Табун лошадей в сто, а может, и в две сотни — в темноте разве ж поймешь?

— Как же узнали, что казаки это?

— Дык, на караул чуть не напоролись. Хорошо, те заговорили меж собой. Из их разговора и поняли. И сдается мне, что эти казаки никак в толк не возмут, что здесь деется. Будто бы откуда-то издалече прибыли.

— Может, самим костер разжечь, чтобы привлечь внимание? — вслух подумал Денис и тут же сам себе возразил: — Могут подкрасться в темноте и опять же порубать не разбираясь.

В конце концов, решили ждать рассвета. Утром Денис с Георгием снимут кафтаны и пойдут к лагерю казаков.

День двадцать второй

Чуть забрезжил рассвет, попаданца растолкал встревоженный разведчик.

— Что случилось?

— Казаки кажись уходят. Я послал Петра разузнать точно, но, думаю, надо бы нам поспешать.

Казаки действительно ушли. Поднялись еще до зорьки и, как только стала различима земля под копытами лошадей, двинулись на запад.

Подоспевшие беглецы увидели лишь вытоптанную землю да несколько потухших кострищ. Однако расставаться с надеждой присоединиться к столь многочисленному воинскому отряду никто не хотел, а потому, долго не думая, двинулись вслед. Понятно было, что пешком за конными не угнаться, но, кто знает, может в следующую ночь, когда казаки вновь остановятся на ночлег, удастся наверстать упущенное. Мысль же о том, что можно послать верхом вдогонку кого-то одного, да еще и дать ему вторую лошадь в качестве заводной, ни в чью голову не пришла.

Так и двигались по степи вопреки своим прошлым планам — открытые пространства пересекать только в ночное время. Но тут уж приходилось выбирать между надеждой догнать своих и опасением быть замеченными врагами.

Привал решили сделать далеко за полдень в неглубокой, но довольно широкой балке, на дне которой обнаружилось маленькое, почти пересохшее озерцо. Питалось оно, по видимому, от родников, но, судя по сухому руслу некогда вытекавшему из озерца ручья, засушливое лето иссушило подземные источники.

— Никак скачет кто-то? — прищурился Лексей, будто бы, напрягая глаза, он обостряет слух.

Остальные только собрались было расположиться на отдых, но возглас разведчика заставил всех замереть и прислушаться. Судя по звуку, с той стороны, куда они двигались, приближался одинокий всадник.

— Лошадь, — сообщил разведчик. Он уже поднялся по склону и выглядывал из за засохшего куста неизвестного растения.

— Что, лошадь? — не понял Денис.

— Одна лошадь, без всадника, — пояснил разведчик и, осмотревшись по сторонам, выбрался из оврага.

За ним последовали остальные.

Лошадь действительно оказалась без всадника, но упряжь и седло присутствовали. Приблизившись к людям, замедлила бег, а, подойдя вплотную, и вовсе остановилась, фыркая и тяжело вздымая взмыленные бока, изрядно окрапленые темно-коричневыми пятнами, отчетливо видными на рыжей шерсти. Шея лошадки, как и седло, тоже забрызгана кровью.

— Татарская, — определил Петр, тот что второй, взяв животное под уздцы и ласково поглаживая по шее. — Казачки повеселились, не иначе.

— А может, все еще веселятся? — предположил Георгий. — Давайте-ка поспешать. Сдается мне, за тем взгорком мы можем увидеть что-нибудь интересное.

— Главное, чтобы не смертельное, — ответил попаданец, проверил наличие патрона в казеннике, передвинул подсумок на живот и обратился к Нюрке: — Нюрберг, ты здесь остаешься за старшего. Отвечаешь за Василису, господина офицера и, кхм, остальное имущество. Пошли, ребята.

Последние слова произнес, видя что его спутники так же проверили свои ружья и настроены весьма решительно.

Расстояние до взгорка — чуть более тысячи шагов — преодолели быстрым шагом минут за десять. Еще на полпути отчетливо различили звуки боя — ржание лошадей, крики, звон стали. До сих пор взгорок приглушал звуки, потому никто ничего и не слышал от балки, у которой остались девушки и больной офицер.

Взбегая на самый верх, пригнулись, дабы не обнаружить себя раньше времени, а к редкому кустарнику и вовсе подползли по-пластунски.

Их взору предстало настоящее сражение. Не менее двух сотен всадников сошлись, как принято говорить, в отчаянной рубке. По изрядному количеству трупов, валяющихся на выкрашенной в алый цвет пожухлой траве, и не меньшему количеству оседланных лошадей, бродивших вокруг без седоков, было понятно, что схватка длится уже довольно долго.

На первый взгляд трупов крымчаков гораздо больше, но и живых их как бы не больше казаков. И рубятся степняки отчаянно.

Но и казаки не уступают. Пожалуй, даже и превосходят противников в мастерстве владения отточенным клинком, успевая рубиться и направо и налево от себя, отбивая вражеские удары и вышибая из седел наседающих крымчаков. Но и сами порой пропускают коварные удары татарской сабли. И смешивается тогда пролитая на землю русская и татарская кровь. И отбегают в сторону оставшиеся без седоков лошади.