Пойманные сном (СИ) - Радин Сергей. Страница 16

Лёхин хмыкнул.

- Это ещё бабушка надвое сказала, что именно отсюда ветер дует. Это ещё доказать надо. - И с любопытством спросил: - А если бы доказал, если б след потянул в Каменный город, с чего бы ты начал… ну, расследование?

Павел вдруг помрачнел и вздохнул.

- Если бы даже намёк появился на него, я бы собрал ту команду, которая у нас была в прошлой раз. Мне кажется…

- Не тяни. Что - кажется?

- Если с Соболевым и в самом деле что-то случилось, надо обзвонить ребят - Леонида, Романа. И если уж с ними всё в порядке, предупредить на всякий случай, что в городе такая хреновина появилась.

Ничего не сказав вслух, Лёхин уважительно подумал, что сам бы не догадался ни насчёт проверить, ни насчёт предупредить.

Взбудораженный Шишик свалился на рукав куртки. Лапы, ежели таковые он выпустил, его явно не держали - укатался. Лёхин осторожно сунул "помпошку" в нагрудный карман и вышел с Павлом на остановке.

Пока они дожидались зелёного света на перекрёстке к Привокзальной, Павел тоже полюбопытствовал:

- А чего это ты Соболева "его императорским величеством" зовёшь?

- А что - не похож?

- Ну, если вспомнить, каким его, по твоему выражению, увидел Каменный город, - задумчиво признался сыщик, - ты, вообще-то, правильно мыслишь. Император и есть.

Больше они не разговаривали, по молчаливому уговору решив сначала посмотреть, права ли Аня, волнуясь за брата. Только у подъезда, заглядевшись на кусты сирени с ещё зелёными, но пожухлыми от морозца листьями, Лёхин сказал:

- Павел, сходи ты. Не хочу его видеть. Ну его… А если что… Ну, в общем, ты понял.

- Угу, - сказал Павел и бодро взбежал по ступенькам.

А Лёхин принялся наблюдать сквозь поредевшие ветви кустарников постоянное движение на дороге. Здесь, где почти целый месяц он встречался с Аней, его сердце билось чаще и сильней наполнялось обидой на профессора. Лёхин до сих пор считал, что Соболев выдумал причину отослать сестру подальше от нежеланного ухажёра, что нет необходимости постоянно жить с его детьми в пригороде, у родителей жены.

Минут через пять зазвонил мобильник.

- Да, Павел?

- Поднимайся. Без тебя никак.

Пробегая по ступенькам, Лёхин всё посматривал на Шишика, наполовину высунувшегося из кармана: в какой момент он выкажет желание сбежать от того страшного, что может ожидать их на третьем этаже. Но "помпошка" глазела на мелькающие перед глазами ступеньки и пока вела себя спокойно.

Павел стоял у двери в профессорскую квартиру. Лёхин даже удивился. Но сыщик кивнул, взялся за ручку и открыл дверь.

- Она была открыта? - шёпотом спросил Лёхин.

- Стал бы я тебя иначе звать, - пробурчал Павел.

Прислушавшись к тишине в квартире, Лёхин, не заходя, слегка нагнулся вовнутрь и шёпотом позвал:

- Дедушка домовой! Пусти в дом погостевать! - После долгой абсолютной тишины, в которой всё-таки, будучи напряжённо насторожённым, почуял чьё-то присутствие, он снова, неуверенно переглянувшись с Павлом, позвал: - Вавила!

От негромкого: "Здеся я!" за спиной он едва не подпрыгнул, но что по той же спине холодком прошелестело - чего уж таить? - было.

Испугавшись его резкого движения, Павел мгновенно сунул руку под куртку. Но, заметив, что Лёхин смотрит вниз и даже чуть улыбается, успокоился. Правда, руку из-под куртки так и не вытащил.

Профессорский домовой сидел на последней ступени лестницы возле двери в свою квартиру. Сюртучок выглядел как всегда чистым и тщательно выглаженным. Лёхин стал было нагибаться к нему, когда брякнувший с плеча Шишик ещё в полёте сцепился с выстрелившей с пола второй "помпошкой".

- Профи? - поразился Лёхин. - А почему не с хозяином?

- Тихо-тихо, - предостерёг домовой, подбирая с плиток лестничной площадки увеличившийся вдвое косматый колобок. - Не дай Бог, супостаты услышат.

- Какие супостаты? Где хозяин дома?

- Куда ж ты, Лексей Григорьич, торопишься? Молод ишо, конечно, вот и поспешаешь, да ведь послушать стариков тоже надобно.

- Э-э… Вавила, может, хотя бы в прихожую зайдём? - вспомнив, как застали домового в квартире девочки Даши сидящим на трюмо, предложил Лёхин.

- Отчего же не зайти? Можно и зайти. Тока вот… Двери в другие комнаты, пока в прихожей-то сидим, никуда не открывай, Лексей Григорьич.

И все трое ввалились в чужую прихожую - домовой впереди. Здесь уселись на старомодные стулья и тумбочку для обуви. Вавила рядом с собой не спеша положил косматый клубок, изредка зыркающий на всех двумя парами жёлтых глаз. Лёхин немедленно огляделся. Все двери, кроме входной, были плотно прикрыты. Странно, кто бы их прикрыл? Не домовой же?

- Вавила, всё, что мне рассказываешь, можно я сразу товарищу моему перескажу?

- А как же. Что ж, Лексей Григорьич, слушай, кака на нас лихоманка напала. Прошлой ночью слышу я: хозяин стонет. Да так жалостливо, да ишо как будто говорит что. Я, конечно, подошёл послушать: мож, помочь чем надо будет. А он этак жалостливо просит не убивать его. Так жалостливо, что у меня индо слёзы на глазах… Да… Вот ведь как… А и сам он будто бы плачет да ворочается, всё никак не успокоится.

Лёхин похолодел. Кажется, он знал, что за привидения стоят сейчас вокруг неподвижного тела Соболева.

- И вот он как будто бы плачет и плачет… А потом говорит: за что? За что, мол, вы меня убиваете? Хоть, говорит, скажите - за что…

Лёхин коротко пересказал Павлу услышанное от Вавилы и только хотел сказать домовому - мол, продолжай свою историю, как сыщик вдруг спросил:

- Лёхин, прости. Но ты не слишком сильно воспринимаешь то, что рассказывает Вавила? Только он начал говорить, ты даже в лице изменился. Ты уже что-то знаешь? Не поделишься?

- Павел, я верю: всё, что ты услышишь, дальше тебя не пойдёт. - Лёхин помялся и продолжил: - Но всё равно поклянись, что этой истории никто больше не услышит. Это не моя история, но, думаю, тебе тоже стоит её знать. Пусть даже коротко. Поклянись.

- Клянусь, - серьёзно сказал Павел.

- Правильно-правильно, - закивал домовой. - Ежели сей сыскарь будет знать, быстрей найдёте.

Лёхин метнул на него недоумённый взгляд, но, снова обращаясь к Павлу, объяснил:

- Тебе придётся поверить мне на слово. Поскольку профессор отопрётся от всего. То дело в августе, с которым мне пришлось работать, было крепко связано с профессором… Как раз в тот месяц тебя наняла моя Бывшая Жена проследить за мной. А ровно год назад, в прошлом августе, Соболева убили.

Павел недоумённо подвигал бровями, словно что-то прикидывая. Лёхин с надеждой посмотрел на него, а потом вздохнул и поскрёб в затылке.

- Павел, прими как факт, что профессор был убит год назад, но возвращён к жизни кое-кем, кого призвал из иного мира.

- Обалде-еть… А почему я должен это принять как факт?

- Потому что это долгая история, а времени рассказать в деталях маловато. Вавила, что было дальше?

- А потом пробудился хозяин, встал. Походил-походил немножко да взял со стены свои сабли кривые - и вот те крест! - лёг спать, положив оружье-то рядом с собою. Вот ей-ей, правду говорю! А уж под утро проснулся, а я к нему зайти не могу. Не пускат меня к нему - и всё. Я и так и этак - всё равно не пускат. Ну, я подождать решился и слышу: хозяин вроде что-то поёт.

- Что?! - не выдержал Павел.

- Ага, поёт, - подтвердил Вавила, когда Лёхин переспросил его, уточняя. - Тако тягу-уче! Вроде как ворожбой занялся. И словеса-то такие торжественны! А как допел - так оделся и убежал.

- Что?! - теперь ахнул Лёхин.

- Ты, Лексей Григорьич, как будто не слушаешь меня, - обиделся домовой. - Говорю тебе - ушёл! И так и не приходил больше.

- Вавила, а ты не заметил - оружие он с собой взял? - напрямую обратился к нему Павел.

- Как не взять? Конечно, взял. Обе сабельки свои кривые. Как есть - обе.

10.