Клыки Судьбы - Михальчук Владимир. Страница 17

Словно в подтверждение слов старухи, леди Хатли издала свирепый храп.

- Фиу-иу-храу-браг, - сообщила королева. Затем добавила носом: - Виу-храу-вить…

Толстяк невнятно ответил ей сквозь сон.

- Ур-хыр-хыр-хыр-хра-а-а…

Парный храп разносился по окрестностям. Он то слабел, то набирал угрожающей мощи, и бурной лавиной противного звука обрушивался на уши многострадальной девушки.

Королева хрипела почти как покойный Айфос-Фук, чемпион Конкурса Художественного Храпа, ежегодно проводившийся в Симимини в честь Каменной Богини Сна. Любой наблюдательный человек, сравнив голосистые рулады "бр-хр-хра-брум" Хатланиэллы с прерывистым "аграба-гра-ба-гра-ба" убитого рункура, точно бы отметил - это родственники.

- Не понимаю, - размышляла фрейлина, - и что мужики в этой демонице находят? Вот представь что ты мужчина. Лежишь себе, отдыхаешь после бурно ночи… И тут просыпаешься от этого рева. Любой сбежит. Или они думают, что у владельца такого "голосочка" разработанная глотка? Поди пойми этих мужиков. Ну какая же это женщина? Это чудовище! А тело - всего лишь оболочка. Запомни, деточка: настоящая женщина находится внутри, и судить ее надо не по внешности красивой упаковки, а по чистоте разума и теплоте сердца.

После длинной философской тирады Прудди вздохнула и принялась колдовать над Мэлами.

Лезвие перочинного ножа легко преодолело влажную ткань. Старуха извлекла изо рта принцессы смердящий кляп и бережно отложила его в сторону.

- Ты прости, но развязать не могу. Сама понимаешь…

Девушка хранила молчание. Сейчас она больше всего хотела посмотреть в прищуренные глаза лукавой ехидны. Как смеет эта паскуда вообще прикасаться к ней? С самого рождения принцессу нагло дурили, а она и не подозревала. И кто обманывал? Самый близкий и дорогой на свете человек - мамка-фрейлина.

Мэлами хотелось разрыдаться, но показать свои слезы, пусть даже из-под грязной повязки… Нет, никогда!

- Держи - попей.

К нижним зубам прикоснулась тонкая соломинка. Девушке не сразу удалось обхватить ее губами. Лицо не слушалось, затекли все мимические мышцы. Спустя некоторое время девчонка все же ухитрилась округлить губы и потянуть немного живительной влаги. Вода отдавала тиной, но казалась божественной на вкус. Мэлами вспомнила, что не пила ничего с самого вечера. Или даже с утра?

- Ты прости, - повторила Прудди, - Другой воды не нашлось. Но я профильтровала болотную жижу сквозь повязку с глиной и потом отстаивала ее на солнце. Не бойся - грязь осталась на самом дне. Эй… Не спеши, не глотай…

Соломинка уперлась во дно кособокой глиняной чашки, вылепленной руками старухи. Трубочка скользнула прямо по горке земли и тины, которые незамедлительно оказались во рту жаждущей девушки.

Песок заскрипел на зубах, по горлу словно бы черкнули острыми когтями. Судорожно сглотнув, Мэлами закашлялась.

- Ну что же ты… - забеспокоилась Прудди. - Погоди, сейчас еще принесу.

Фрейлина поднялась, но отойти не успела. За старухой наблюдала нахмуренная королева.

- Та-ак, - грозно сказала леди Хатли.

Прудди привычно прижала подбородок к груди.

- Я тебе что говорила? - хрипло поинтересовалась мать принцессы. - Чтобы и звука не слышала! А ты меня не послушалась. Впрочем, как всегда.

- Простите, госпожа, - взмолилась нянька. - Но вы ведь не позволите, чтобы ваш ребенок умер от жажды?

Прудди специально сделала ударение на словах "ваш" и "ребенок". Немного повысила тон, затем утихла.

- После того как убила моего любимого Айфос-Фука? - сдавленно всхлипнула королева. - Она мне не дочь! И слышать больше ничего не желаю. Прибудем к Бабе - разберемся с этой дрянью…

- С Бабой? - вкрадчиво спросила фрейлина.

- С Мэлами! - сплюнула леди Хатли. - Но позже и с Бабой разберемся. Надоели мне ее постоянные придирки и командование: сделай то, заклинание посылай туда, заколдуй того…

- Вы собираетесь навредить родной матери? - ахнула Прудди. - После всего, что она для вас сделала?

- А что она сделала? Родила меня - и все. Какой большой подарок! Какие перспективы. Родила… А потом всю жизнь указывала что мне делать и каким образом…

Принцесса поразилась словам королевы. Ведь именно так думала о родителях и она, Мэлами.

"Видимо, старуха права, - подумала принцесса. - Я действительно похожа на свою мать".

- Вот сейчас вернемся в Киринти, и я всем покажу, - пообещала Хатланиэлла. - Как только прибудут мои любовники.

Любовники леди Хатли находились весьма в неблагоприятной обстановке.

Еще несколько минут назад они громко передвигались по лесу. Ругались так, что гудела все Тухлая роща - звуки доносились даже до границы Гугиной трясины. Передвигаться кольцом по болотистой местности оказалось далеко не приятно, как показалось им ранее. Громадная человеческая фигура то и дело задевала деревья.

Хомункулюсы грохались головами и задами о стволы высоких сосен. Ветки хлестали по рожам, обломанные сучья раздирали щеки и носы, управителю конюшен выбило глаз. Преогарские леса еще никогда не видели такого калейдоскопа покрасневших и расцарапанных физиономий. Так обстояло дело с каждым, кто на некоторое время оказывался в верхних секторах Круга. Все, кто периодически проносился внизу, тоже изрядно претерпевали. Бывший королевский сотник, Трас Молниеносный, умудрился разорвать себе левое ухо. Соглядатай коммунального хозяйства отплевывался от набившегося в рот валежника и еловых веток. Под глазом столичного лекаря гордо красовался немалый синяк темно-пунцового цвета.

Хомункулюсы безостановочно вращались. Кто-то стоял на ногах, затем стремительно уносился ввысь, уступая место другому путешественнику. Кроме матерных слов от фигуры разносился дикий вопль, подобно которому всегда можно услышать на Демонских Горках среди аттракциона у Черного озера.

- Какой идиот, - верещал советник Мельпон, сдувая с лысины густую челку мокрой осоки, - придумал этот Круг?!

- Леди Хатли и Баба, олух, - отвечал епископ Шрухан.

Он давно уже разжал бы толстенькие пальцы, отсоединившись от остальных. Но магия Круга Сильных держала получше всяких цепей или пеньковых веревок. Каждый хомункулюс оказался заключенным в колдовскую фигуру и не имел возможности выбраться до тех пор, пока не позволит заклинание.

При упоминании о королеве Мельпон заткнулся, словно голос потерял. Зато отозвался ошалелый рыцарь.

- Я самый распоследний смердящий лошадиный зад! Засиженный слепнями! - стонал бедняга Герт. - Ну почему не подумал, прежде чем прыгать в койку этой проклятой колдуньи?

- Не сквернословь, - спокойно заметил Трулм. - По мне, так было приятнее возиться между ее горячих ляжек, чем заведовать коммунальным хозяйством.

- Не упоминай о нежных чреслах королевы! - завизжал кто-то. - Она услышит и покарает тебя!

- Да плевать… - Герт не смог продолжить свою тираду, поскольку со всего маху впечатался лбом о кривобокую березку. Ощущая как на его мужественном лице расцветает цветастая гуля, он только злобно засопел и погрузился в созерцание себя.

"Несправедливая судьба, - подумал он. - Я хотел стать настоящим правителем. А превратился в злобного мертвеца. Зачем я тогда пошел за королевой? Хотя, должен согласиться с Трулмом - у Хатли выдающиеся ляжки".

Круг неутомимо катился по болоту. Если бы преследование Эквитея происходило в чистом поле или хотя бы на какой-нибудь горной местности, не миновать королю сражения. Но Тухлая роща послужила отличным барьером от преследователей. Хомункулюсы с ревом и проклятиями плескались в лужах, раздирали в клочья одежду и ломали дрова. Словом, делали все, как полагается начинающим охотникам, впервые оказавшимся в лесной глуши.

- Я тебя, рогатый скот, на куски порву! - вне себя от унижения и злости кричал Мельпон. Он потерял один из редких передних зубов, встретившись недавно с сухой сосновой корягой. - За дебильную идею - создать этот самый Круг! Ты у меня попляшешь на острие меча!