Клыки Судьбы - Михальчук Владимир. Страница 68

- Стойте! - повелевающий тон заставил людей вернуться взглядами к постаменту виселицы.

Рядом с астрологом устроился Тлумплин. Он только что влез на "эстраду", поддерживаемый за задницу десятком рук своих монахов.

- Поскольку я единственный обладаю здесь властью, - заявил епископ, - то предлагаю следующее. Пока Хатланиэлла и Эквитей воюют между собой, мы спокойно запасаемся провизией и запираемся в столице. Если придет королева - попытаемся отбиться. В городе лучше защищаться, чем сражаться в чистом поле или в лесу.

- Правильно! - подтвердила толпа.

- А если придет Эквитей, - Тлумплин сделал паузу. Слимаус вдруг с ужасом заметил на лице епископа такую же гаденькую улыбочку, которой часто пользовался покойный Шрухан. - То Эквитея мы убьем и будем без короля!

- Да! - неуверенно заорала глупая толпа.

- А зачем, - спросил кто-то более умный, - нас убивать и жить без короля?

- Потому что, - хитро усмехнулся епископ, - я открою сокровищницу и всем раздам по равной доле золота. Мне оно ни к чему.

- Да! - более энергично загалдели преогарцы.

- А за это вы все будете подчиняться церкви Каменных Богов! Да живет домкратия! - закричал воодушевленный Тлумплин.

"Эта сволочь из домкратов! - сердце Слимауса грохотало от ужаса. - Эквитей всегда говорил, что надо ненавидеть и бояться этих страшных домкратов". А еще он подумал, что все пропало. Вскоре варвары Хатланиэллы убьют короля и мира через неделю не станет.

"И Мэлами, что же будет с Мэлами?"

В бессилии астролог оперся на покачивающееся тело покойника. Схватился руками за почерневшую от времени твердую кожу. Завалился всем весом, потому что чувствовал - сейчас упадет. Но случилось другое. Нога висельника вдруг протяжно заскрипела и с мерзким звуком оторвалась от тела.

Еще ничего не понимая, Слимаус посмотрел на раскачивающийся труп. Домкрат оказался без ноги. Оторванная конечность холодила пальцы звездочета.

"Проклятый домкрат! - мелькнула вдруг злобная мысль. - Если армия не придет на помощь королю, то всех на вот так же повесит. Я не позволю этому случиться! Хотя бы из-за Мэлами…"

Именно так подумал Слимаус в тот момент. И с криком "За Мэлами!" ударил Тлумплина по голове своим нехитрым оружием.

За два года длительной просушки конечность успела окаменеть. Длинные коготь, выросший на висельнике в тюрьме еще на момент следствия, превратился в короткий кинжал. Острие этого самого ногтя пробило череп и глубоко вошло в мозг епископа.

Священник умер беззвучно. Посмотрел на звездочета мертвеющими глазами, по-отечески похлопал парня по щеке. И завалился с подиума.

Толпа притихла.

- А теперь, - грозно сказал Слимаус, помахивая окровавленной ногой, - вы все, тля, облачаетесь в доспехи. И через пятнадцать минут стоите в полной боевой готовности вот здесь на площади. Понятно?

Народ брызнул во все стороны. Захлопали многочисленные двери домов, застучали копья, зазвенели мечи. Кто-то заругался, путаясь в завязках кирасы.

- И если кто позволит себе глупость убежать! - орал звездочет. - Я его к воротам приколочу!

Грязная черная пятка величественно рассекала столичный воздух.

Король Эквитей мог бы гордиться своим замечательным астрологом.

Я открываю глаза и вижу над собой перепуганную Харишшу. Ее чудесные губки движутся, кажется, она что-то мне говорит. Нет, даже кричит, судя по напряженной мимике. Но я ничего не слышу. В ушах ревет бушующее пламя взрыва. Тело покалывают мелкие иголочки. Их очень много, они невероятно длинные. Такое ощущение, будто кто-то напихал в мое тело узких железнодорожных гвоздей, и они прошили меня насквозь.

Веки, щеки, все лицо и руки, даже полоски обнаженной кожи между задранными штанинами и носками, пекут, точно меня только что окунули в кипяток. Скорее всего так и есть. Если память не изменяет, через меня прошелся, словно громадный магасфальтный каток, громадный огненный ураган. Вот горе-то дракон испустил дух. А ведь он, подозреваю, оказался бы неплохим союзником в сражении…

Так, в сражении с кем?

Со стоном (хотя не слышу собственного голоса) приподнимаюсь на локтях. Вокруг плывет какой-то странный, отливающий разными цветами, туман. Надо мной клубятся низкие тучи, нависает обломанный палец Пустой горы. Задумчиво склонилась заснеженная шапка. Небо едва угадывается за идеальным куполом полупрозрачного тумана. Замечаю, что уже изрядно темнеет. Солнце почти закатилось за громадой скалы. Снежная вершина поблескивает, слепит усталые глаза.

Поворачиваю голову, сначала влево, потом вправо. С всех сторон, оказывается, нас окружают проблемы.

Старуха перенесла нас не на склон, а прямо к подножию горы. Сзади, почти что мне в спину, упирается скалистый утес. Он очень крут и наклоняется к земле. На него без специального снаряжения не выбраться.

Мы стоим на выжженной равнине, раскинувшейся, далеко за пределы видимости. В воздухе танцуют маленькие лоскутики пепла. Воняет, хоть и не так сильно, как внутри подземелий, расплавленной магмой и паленой шерстью.

Спереди и слева к нам приближается несметное полчище. Тысячи голов, укутанных в теплые шапки-махуки, десятки тысяч рук с медными лабрисами наперевес. Варвары бегут, не зная усталости, накатывают сплошной волной. Бесконечные ряды бородатых лиц еще можно терпеть, но вот глаза… Во взгляде каждого симиминийца сияет такая ненависть, что становится не по себе. Кажется, что все они одержимы лишь одной целью - уничтожить все на своем пути. Разрушить каждую преграду, разорвать любого защитника. Изрубить еще теплые тела врагов на мелкие куски, а потом потоптаться на них своими диковинными сапогами без носков. К сожалению, сейчас на пути дикого воинства оказались мы. Варваров настолько много, что даже оглушенный и контуженный, я не радую себя иллюзией. Эта толпища даже не заметит нашего присутствия. Просто пробежится один раз к скале, а затем обратно. И наши останки, превратившиеся в жирное месиво, не сможет идентифицировать самый мощнейший маг-микроскоп.

Эквитей стоит прямо у меня перед носом. Мне пока трудно двигать шеей - кожа огрубела и слиплась от ожогов. Но я могу представить его лицо. Величественный лик правителя, со светлыми кустистыми бровями, яростью в глазах, твердо сжитыми губами и поигрывающими желваками на скулах. Он стоит молча, выставив перед собой зазубренный меч. Широко раздвинул ноги, немного отклонился для первого удара. Весь его вид, уверенная непоколебимость, показывает, что он в одиночку сумеет сдержать эту бесчисленную орду.

Рядом набычился Прасс. Внушительные мускулы поигрывают под покореженными латами. Он спокоен и ждет королевского приказа. Верный оруженосец и бедный оборотень, неспособный к трансформации. Готовый умереть за своего повелителя.

Спину короля и Прасса прикрывает немощный предок Эквитея. Надо отметить, что Тугий последовал примеру Слимауса. Он уже не кажется столь тощим глистом, облаченным в серебряные латы, нет. Перед нами настоящий рыцарь, крепко сжимающий короткий полумеч-полукинжал. К сожалению, у него не нашлось другого оружия. Тугий изрядно дрожит, но все же держится молодцом. Что ему терять? Все равно умер сотню лет назад. Умер некрасиво, подлецом. Так пусть теперь отвоюет себе право называться членом королевской семьи.

Позади защитников обнялись Яруга и Мэлами. Впрочем, нет, это не объятия. Они напряженно бормочут себе под нос и медленно кружатся против часовой стрелки. Я понял! Валибурская ведьма затеяла какое-то заклинание, а мелкая принцесса решила ей помочь.

Сгустись туман, приди спасенье,

Не дай врагу нас одолеть,

Ты слушай, воздух, наше пенье,

Клубись! Ты должен загустеть.

Я привычно морщусь - ненавижу эти преогарские вирши. Еще ни одного нормального не услышал. Не говоря уже про их имбецильные песенки. Морщусь, и лицо тут же корчится от боли. Лицевые мускулы непроизвольно сокращаются, причиняя немалые страдания.