Рыцарь зимы - Арджент Ричард. Страница 17

– Этот абзац кажется тебе интересным?

Эндрю невольно подскочил, когда за спиной раздался тихий голос, и, обернувшись, увидел своего покровителя.

– Я… я прошу прощения, сэр. Я не повредил бумагу.

Роберт рассмеялся:

– Я рад это слышать. Похоже, тебя очень заинтересовало содержание. Ты умеешь читать?

– Нет, милорд, не умею, – признался Эндрю. – Я выучил лишь отдельные буквы, которые мне показал мой друг монах.

– Ах да. – Роберт сам открыл книгу и вгляделся в ровные строки, которыми были покрыты страницы. – Странные, загадочные и волшебные они – эти таинственные закорючки, не так ли? Значки, весьма странные для безграмотных людей, – это маленькие черные ключи к дверям, ведущим в чудесный мир, Эндрю. Но я сомневаюсь, что нам хватит времени обучить тебя тому, как открыть эти двери. Мне потребовалось несколько лет, чтобы научиться читать. Я пытаюсь обучить этому свою дочь, и она продвигается гораздо быстрее меня. Человеку необходимо принадлежать к церкви, чтобы преуспеть в науках, по всей видимости, чтение и письмо присущи лишь церковникам или королю, который располагает временем. У рыцарей голова занята другими вещами, такими, как управление поместьями. А заметки и счета мы оставляем управляющим и писарям.

– Да, милорд.

Сэр Роберт убрал руки за спину, и его лицо приобрело очень серьезное выражение.

– А теперь, Эндрю, я бы хотел поговорить с тобой о моей дочери.

Эндрю бросило в жар, и он почувствовал, как краснеет.

– О, сэр…

– Вот именно, «о, сэр». Одна или две встречи еще сошли бы за случайность, но каждый день, Эндрю?

Юноша повесил голову.

– Я… Мне очень жаль, сэр Роберт. Этого… этого больше не повторится.

– Ты считаешь ее красивой?

Тихое «да» больше походило на карканье вороны.

Роберт кивнул, меряя комнату шагами, говоря тихо и сдержанно:

– Она действительно хороша собой, и ее красота одновременно радует меня и является источником постоянной тревоги. Ты знаешь, разумеется, что ей придется выйти замуж за человека, которого выберу я? Да, конечно. И она тоже знает это. Девицы ее возраста, принадлежащие к благородным семьям, смиренно принимают свою судьбу. Конечно, иногда они влюбляются. Остается надеяться, что девице придется по сердцу ее будущий муж, однако это происходит далеко не всегда. Полагаю, Анжелика питает привязанность к своему спасителю, то есть к тебе, Эндрю, что вполне естественно. Юноша, готовый на подобное самопожертвование – ты ведь с легкостью мог утонуть и сам, – становится героем для спасенного. Полагаю, она увлечена именно своим спасителем, а не юношей, стоящим сейчас передо мной, и ее взор затуманен восхищением его мужественным поступком.

Помолчав, рыцарь продолжил:

– Эндрю, ты должен выбросить из головы все мысли о том, что однажды, возможно, тебе удастся сделать мою дочь своей невестой.

– Милорд… я слишком молод! – выпалил Эндрю.

– Да, можно и так сказать, но и другие влюблялись в твоем возрасте и оставались верными этой страсти до смерти. Я сам, например… но не будем сейчас вдаваться в подробности и погружаться в прошлое. Факт остается фактом, Эндрю. Как бы я ни был благодарен тебе за спасение ее жизни, я не могу допустить, чтобы это увлечение переросло в нечто большее. Я думал, ты намерен стать тамплиером?

– Да, сэр, это так.

– Тамплиеры приносят обет безбрачия. Это воины-монахи. Уверен, тебе известно главное положение их кодекса? Целомудрие, бедность и покорность. Целомудрие, Эндрю. Тебе нельзя любить, нельзя ухаживать за девушкой, если ты хочешь стать одним из храмовников. Необходимо отбросить все земные помыслы.

– Я знаю об этом, сэр.

– В таком случае твои встречи с моей дочерью прекратятся. Мне не хочется сердиться на тебя, Эндрю, и отсылать тебя к сэру Гондемару, пока ты не будешь готов. Но я не могу допустить, чтобы моя дочь забивала себе голову романтическими глупостями. Надеюсь, мы понимаем друг друга?

– Мы не делали ничего дурного.

– О, в этом я не сомневаюсь, Эндрю, ибо, хотя мне почти ничего не известно о юноше, стоящем передо мной, я хорошо знаю свою дочь и доверяю ей.

– Разумеется, милорд. Я прошу прощения.

– Что ж, молодость остается молодостью. Но тебе необходимо научиться управлять своими желаниями и страстями и стать несгибаемым человеком со стальной волей. Даже в качестве оруженосца тамплиера тебе придется беречь все силы своего тела и разума для защиты паломников, направивших свои стопы к Святой земле. Они гибнут сотнями на пути от Яффы к Иерусалиму от рук разбойников и диких местных племен. Твой долг – спасти как можно больше невинных душ, следовательно, в разуме и сердце должно быть лишь одно устремление.

– Я… Я больше не взгляну на Анжелику, сэр, – произнес Эндрю, уже успевший представить себя бесстрашным защитником паломников и вдохновленный этим образом. – Я посвящу всего себя урокам боевых искусств.

– Вот и хорошо, – произнес Роберт, положив руку на плечо юноши. – Старина Фоггерти говорит, что ты – прекрасный ученик.

– В самом деле? – удивился Эндрю. – А мне он все время твердит, что я неуклюжий дуб с соломой вместо мозгов.

Рыцарь рассмеялся:

– Это для того, чтобы ты не стал слишком самоуверенным. Слушайся старину Фоггерти. Он научит тебя всему, что нужно, чтобы защитить себя, когда ты отправишься в Утремер.

– Что такое Утремер?

– Это название рыцари-тамплиеры дали заморским землям, где они проявляют свои воинские умения – сначала чтобы выжить самим, затем чтобы не дать погибнуть другим. А теперь, несмотря на нашу предыдущую беседу, у меня для тебя есть подарок. Меч. – Сэр Роберт помолчал немного, пристально глядя на Эндрю. Юноша понимал, что его оценивают, но не знал, с какой целью. Наконец рыцарь продолжил: – Меч рыцаря определяет его как человека чести. Это его знак. Да, он может носить знамя и герб на щите. Но именно меч является символом рыцарства. Поэтому ему нужен добрый меч, надежный и прочный. Который является блестящим примером мастерства, превратившегося в искусство.

Рыцарь отвернулся и протянул руку к предмету, стоявшему позади.

– Вот этот клинок, – продолжил он, снова взглянув на Эндрю, – является именно таким мечом. Он принадлежал мне, но я дарю его тебе.

Эндрю был немного разочарован. Меч из чужой руки, значит? Вне всякого сомнения, сэр Роберт закажет себе новый, чтобы заменить старый. Однако юноша принял из рук своего благодетеля оружие, покоящееся в ножнах, прикрепленных к поясу.

– Благодарю вас, – просто произнес он.

Сэр Роберт, похоже, не заметил отсутствия энтузиазма в голосе юноши, поскольку продолжал говорить:

– Видишь имя, выгравированное на рукояти?

Эндрю опустил глаза и увидел на крестовине слово, которое, однако, ни о чем ему не говорило. На сей раз сэр Роберт обратил внимание на его реакцию.

– Ты не знаешь, в чем преимущества меча, изготовленного Ульфбертом? Нет? Что ж, полагаю, тебе неоткуда было узнать об этом, ты ведь родом из маленькой деревни. И все же я надеялся, что один из тамплиеров мог рассказать тебе об этом. Но нет так нет. Я сам обучу тебя подобным вещам.

Меч Ульфберта – лучшее оружие, которое можно желать, и он остается таковым с тех пор, как викинги и франки узнали этого мастера. Сталь для них поставляется из Персии или страны афганцев, и его можно наточить так, что ни один другой меч не сравнится с ним по остроте. Мечи Ульфберта славятся своей прочностью и надежностью. В мире немало фальшивок и копий, но подлинный меч ценится на вес золота. По крайней мере, если память не подводит меня, именно столько я уплатил за этот.

Эндрю попытался сделать вид, что рассказ рыцаря произвел на него должное впечатление, но в глубине души по-прежнему чувствовал, что ему вручают старую, уже не нужную вещь.

– Благодарю вас, сэр. Я буду хранить и беречь это оружие. Я весьма признателен вам за великую честь, которую вы мне оказали.

Ему удалось вдохнуть в эти слова должное чувство, но сомнения в качестве и надежности меча никуда не делись.