Маленькая страна - де Линт Чарльз. Страница 116

– Почему ты не умираешь? – завыл Бетт.

– Н-не могу… – простонал Дэйви.

Грудь его была пробита, на губах выступила красная пена, но он упрямо, шаг за шагом, приближался к Бетту. Дедушка не знал, каким образом ему, смертельно раненному, это удавалось, но факт был налицо: Дэйви добрался до Бетта и, прежде чем тот успел выстрелить в четвертый раз, сам нажал на курок.

В голове Бетта появились две раны: одна маленькая, другая большая и рваная.

Раскачиваясь, словно маятник, Дэйви посмотрел на него в упор.

– Всему… свое время… – выдавил он, захлебываясь кровью.

И выпустил в Бетта оставшиеся у него пули. Тело несколько раз конвульсивно дернулось, но Майкл Бетт был уже мертв.

– Сегодня… мой день… – добавил Дэйви, слабея.

Он еще долго продолжал вхолостую давить на курок, и Дедушка, в ушах которого еще стояло эхо настоящих выстрелов, невольно вздрагивал при каждом щелчке.

Наконец Дэйви отбросил пистолет и двинулся к Томасу Литтлу.

Достав из кармана складной нож, он наклонился и стал перерезать веревки на руках старика, однако в этот момент вдруг как-то особенно сильно пошатнулся, харкнул кровью и повалился прямо на него.

– Я всегда… хотел… – начал было он. И умер.

Дедушка не сразу смог высвободиться из-под рухнувшего на него Дэйви. Малейшее движение вызывало у него адскую боль, но, превозмогая ее, он упорно перебирал ногами по полу, одновременно стараясь всем телом наклониться вбок, и в итоге это у него получилось: стул накренился и упал.

Ударившись плечом и едва не потеряв сознание, Дедушка несколько минут лежал неподвижно, задыхаясь от запаха бензина. Затем, по-прежнему помогая себе ногами, он вместе со стулом начал медленно поворачиваться на полу, и вскоре его рука нащупала выроненный Дэйви нож.

Не без труда избавившись от своих пут, Дедушка подполз к застывшему Дэйви, положил его голову на свою здоровую ногу и бережно пригладил ему волосы.

– Я обязательно расскажу им, дорогой, – прошептал он. – Я расскажу им всем, каким прекрасным человеком ты был.

Он все еще разговаривал с бездыханным Дэйви, когда прибыла полиция.

Гонинан был единственным человеком, которому Джейни смогла поведать всю историю целиком.

Правда, произошло это не сразу: пару последующих за ужасной воскресной ночью дней Джейни и ее друзьям пришлось потратить на объяснения с полицейскими – их вызывали к себе констебли из Маусхола и Ньюлина, представители отдела уголовного розыска и даже сыщики из Скотланд-Ярда.

Допрашивали каждого в отдельности, вынуждая снова и снова повторять одно и то же.

Феликс Гэйвин, будучи гражданином другого государства, едва не попал под арест по подозрению в убийстве своего соотечественника Джона Мэддена, однако сержант из местного участка – племянник Чоки, знавший Феликса много лет, поручился за него, в результате чего Феликса все-таки отпустили, а убийство Мэддена так и осталось нераскрытым.

Дедушка провел в больнице всего полдня – полученные им ожоги, несмотря на всю их болезненность, оказались поверхностными. Вот если бы Бетт потушил пламя хотя бы секундой позже… Впрочем, об этом никто и думать не хотел.

Клэр больше не грозились выгнать с работы и ферму Бойдов оставили в покое.

Джейни вновь предложили совершить турне по Америке, но одна лишь мысль о тех, кто приехал оттуда в Корнуолл с намерением разрушить ее жизнь, показалась девушке достаточным основанием для отказа.

Прошла еще неделя, прежде чем она, захватив с собой Феликса и Клэр, отправилась туда, где могла получить ответы на мучившие ее вопросы.

Питер Гонинан уже ждал их. Хелен, на этот раз куда менее сердитая, провела гостей в дом и приготовила чай.

– Неужели это происходило в реальности? – спросила Джейни, закончив свой рассказ о событиях, разыгравшихся у Мен-эн-Тола.

– Все зависит от того, что вы называете реальностью, – ответил Гонинан.

– Нет, я серьезно. Мэдден просто загипнотизировал нас, да?

Гонинан улыбнулся:

– Алистер Кроули определил магию как «науку и искусство согласовывать наступление перемен с личной волей».

Все молчали, ожидая дальнейших пояснений, однако их не последовало. Вместо этого Гонинан принялся пить чай.

– Вы имеете в виду, что нам это все-таки не приснилось? – не выдержал наконец Феликс.

Гонинан покачал головой:

– Меня там не было, так что я ничего не могу утверждать. Но смею вас заверить, что Мэдден – как и Кроули, которого он так чтил, – и вправду был великим магом. Они могли творить то, что мы называем чудом.

– А вы? – прищурилась Джейни.

– Я никогда не относил себя к великим магам.

– И хорошо, – вздохнула Клэр. – Они слишком злые.

– Не все, – возразил ей Гонинан. – На свете немало и других – например, Гурджиев, о котором мы уже говорили ранее, Успенский [62], Рудольф Штайнер [63], индеец Грохочущий Гром [64], Спирос Сати – киприот, более известный как Даскалос [65]. Они просто стремятся поднять человеческий дух на более высокий уровень, не требуя при этом никакой награды.

Клэр покачала головой:

– Они не волшебники. Они философы.

– Философы – лучшие волшебники, поскольку ими движет не жажда обрести магическую силу, а желание постичь мироздание и собственное предназначение. Этим они отличаются от людей вроде Мэддена. Мэдден думал только о себе и старался только для себя. Его, как и множество ему подобных, погубило обычное себялюбие: они проиграли потому, что считали остальных людей баранами.

– Но как же удивительно все в итоге уладилось – словно само собой, – заметила Джейни.

Гонинан снова улыбнулся:

– В этом и заключается красота магии. Она процветает на случайностях и совпадениях. Таким путем дух мира – тот самый, что Юнг назвал нашим «расовым» бессознательным, – пытается пробудить нас ото сна. Магия учит людей вроде Мэддена помнить о законах мирового равновесия, а непосвященных вроде вас – хотя бы иногда видеть дальше собственного носа.

– Но почему она исчезает? – спросила Джейни. – Почему мы не можем представить никаких доказательств соприкосновения с нею? У меня остались лишь обрывки воспоминаний, но с каждым днем я утрачиваю их. Скоро мне начнет казаться, что это был всего лишь сон. Если магия приходит сюда, чтобы чему-то нас научить, то почему она так быстро увядает?

– Увядает не она, – поправил девушку Гонинан. – Увядает ваш интерес к ней. Мы живем в материальном мире. Мы сами сделали его таким, почти не оставив в нем места для чудес. Мы слишком заняты своими бытовыми проблемами, чтобы думать о чем-то настоящем.

Магию находит лишь тот, кто ищет ее. Чем больше времени вы проводите рядом с ней, тем больше притягиваете к себе необычные события и знакомства. Но как только вы начинаете о ней забывать, она отвечает вам тем же и со временем окончательно закрывается для вашего взора. Она по-прежнему будет существовать где-то поблизости, но уже не для вас.

– Это звучит так… замысловато, – растерянно сказала Джейни.

Гонинан рассмеялся:

– Еще как замысловато. Впрочем, вполне можно обойтись и без волшебства. Как и без наших исследований в области иных измерений, спиритизма и тому подобного. Что для нас действительно важно – так это научиться использовать данный нам от природы потенциал. А он просто огромен, уж поверьте.

– И тогда мы проснемся?

Гонинан кивнул:

– И тогда вы проснетесь. А проснувшись, поймете, что все вокруг взаимосвязано: прошлое, настоящее и будущее; мы как индивиды и мир, в котором мы обретаемся; земная жизнь и то, что наступит после нее. Нашим возможностям нет предела.

Беда в том, что мы постоянно концентрируемся на том, чего у нас нет, игнорируя при этом то, что имеем, – наши поистине безграничные способности.