Бей ушастых! Часть 3 - Добрынина Марина Владимировна "и Астральная Сказочница". Страница 17

— Кто бы говорил! — возмущается Вайрус.

Смотрю на наблюдающего за этой сценой эльфенка. Его улыбка становится широкой и солнечной.

Кардагол обнимает меня за талию и шепчет на ухо:

— Пойдем, невестушка, мы им мешаем.

Киваю и оказываюсь в своем кабинете. Теперь я точно знаю, что брат будет жить.

Глава 8

Ребра и в самом деле болят, чтоб их. Стоило лечить одно ранение, чтобы тут же заполучить следующее. Ну, что на меня нашло? Старый дурак. Двадцать лет в трактирах не дрался. Нет, чтобы вернуться в склеп, вызвать Каро, дать ему указание проверить эту птичку певчую. Нет, мне непременно нужно было влезть самому!

— Вальдор, больно? — тихо спрашивает кентавр, пытаясь заглянуть мне в глаза.

— Отстань! — рычу я.

— Зачем ты так со мной… — вздыхает Иксион, отходя в сторону, — я хотел помочь.

Нашлись мне тут помощники!

— Я спать ложусь, — заявляю, укладываясь в своем гробике, — И тебе рекомендую. Завтра у нас трудный день.

— Почему? — тут же интересуется кентавр. Судя по звукам, он в это время пытается примоститься где-то на полу. Бедняга. У меня хоть обшивка гроба мягкая. И подушечка под головой.

Бросаю подушкой в Иксиона.

— На! Возьми! Может, хоть немного удобнее будет.

— Спасибо, — бормочет он.

— Завтра сложный день, потому что пора ставить ушастых на место. Обнаглели, — поясняю я.

— Понятно, — вздыхает Иксион.

— И не обижайся на меня, — добавляю после двух минут борьбы с собой, — пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть.

— Я понимаю, — шепчет герцог, после чего я с чистой совестью засыпаю.

Проснувшись, обнаруживаю, что кентавра рядом нет. На полу стоит корзинка с едой. К яблоку булавкой приколота записка: «Не скучай. Скоро буду. Икси». Рву записку в клочья. Тихо зверею. Какой он мне Икси?! Не может же он всерьез считать, будто я могу быть с ним близок? В какой угодно форме! Я — человек, мужчина! А он — конь и тоже мужчина. За кого он меня принимает?!

Я такого даже представить себе не могу. Это отвратительно! Да, кстати, что тут у нас? Угу…

Через полчаса, после того, как я подкрепился, жизнь уже не кажется мне чем-то омерзительным и непристойным. Все ничего, и склепик уютный. Родственники, опять-таки, рядом. Только вот скучно. Я-то с ними поговорить могу, а они со мной — увольте.

И только я начинаю обдумывать, чем бы мне таким полезным заняться, в моем временном кабинете появляются Иксион и Шеоннель. Причем мальчик мой бледен настолько, что это заметно даже в полумраке. И еще он, кажется, осунулся. Да, что забавно, на плече у него сидит черный котенок с белыми усами.

— Папа! — восклицает Шеон и обнимает меня.

А у меня дыхание перехватывает, и потому я чуть отстраняю сына, смотрю на него и улыбаюсь.

«Ну, и что ты пялишься? — вдруг слышу я недовольный голос, — мальчик тебя папой назвал. Ты что, не рад?»

— Вальдор, не пугайся, — торопливо проговаривает Шеон, — это Кошка. Мое магическое животное. И… Я так понял, ее все слышат.

Хмыкаю. Хорошо, что не белочка.

— Что ты здесь делаешь, Шеон?

Эльфенок недоуменно оглядывается на Иксиона, стоящего чуть поодаль, хмурого и недовольного.

— Но Икси сказал мне, что тебе нужна иллюзия.

«Этот невоспитанный конь вытащил мальчика прямо из постели! — тут же поясняет Кошка, — а ему после того, что случилось, нужно отдыхать!»

— Что случилось?

Шеоннель опускает глаза.

— Много, что.

«Он пытался убить Иоханну, а потом хотел покончить с собой, но он не виноват!» — заявляет Кошка и тут же принимается вылизывать лапу. Вроде как мне послышалось, и она здесь ни при чем.

— А сколько сейчас времени? — интересуюсь я, потому что произнести еще что-либо цензурное у меня выдержки не хватает.

— Час пополудни, — отвечает Иксион.

Так, дыхание почти в норме, поэтому могу выдохнуть:

— Хорошо же я поспал… Так что, все-таки случилось?

Выслушиваю от Шеона, перебиваемого Кошкой, краткую версию событий. Слушаю внимательно, иногда лишь проговариваю что-то вроде: «Ага… Рахноэль… Аккилея… Ага».

— Вальдор, все в порядке? — вдруг обеспокоено спрашивает Иксион.

— Да-да, все хорошо. Все прекрасно. Сынок, ты не мог бы наложить на меня иллюзию, скажем, лакея. Очень хочется прогуляться, ноги размять.

— А то ты вчера не размял! — вдруг заявляет кентавр, но я кошусь на него предостерегающе, и это непарнокопытное замолкает.

— Вальдор, ты уверен? — обеспокоено спрашивает Шеон.

Улыбаюсь.

— Конечно, сынок. Я полностью в этом уверен.

Поворачиваюсь лицом к кентавру.

— Спасибо, Иксион, за то, что надоумил. Я постоянно забываю о возможностях магов.

Иксион кивает, но как-то неуверенно. Кажется, он уже сомневается в правильности сделанного. А поздно.

— Давай, Шеон. Я готов.

Шеоннель мурлычет что-то по-эльфийски, но так тихо, что слов я не разбираю.

— Что? — спрашиваю. — Все?

Кивает.

— И кто я теперь?

— Какой-то слуга. Прости, Вальдор, я в них не разбираюсь. Сделал то, что вспомнил.

— Чудненько, — говорю, — пойду, прогуляюсь.

— Только не через парадный! — кричит мне в спину Шеоннель.

— Сам знаю, — буркаю я, радуясь тому, что уже повернулся к нему спиной, и мою смущенную физиономию не видно. Я и забыл, что через парадный мне сейчас нельзя.

Бодренько выбираюсь на улицу. Стражники у входа обмениваются непонимающими взглядами, но остановить меня не пытаются, решив, по всей видимости, что раз уж этот слуга сюда забрался неизвестным науке образом, значит, так и нужно. Надо будет с Колей опять разъяснительную беседу провести. О магии и особенностях ее применения. Постоянно он о ней забывает! Ну не первый же год служит.

Понятия не имею, почему нелегкая понесла меня сразу в южную часть замка. Хотя нет, предполагаю. Видимо, ночное происшествие с менестрелем настолько меня взволновало, что мне очень хотелось продолжить разбирательства с ушастыми.

Иду, в общем, никого не трогаю. Прогулочным таким шагом, по сторонам смотрю. И старательно уговариваю себя не думать о том, что один из моих детей пытался убить другого, а потом чуть не покончил жизнь самоубийством. Так стараюсь, что у меня, кажется, дым из ушей уже идет. То ли от стараний, то ли от ярости.

— Эй, малый! — слышу я краем уха. Интересно, кого это.

— Я к тебе обращаюсь!

Хм, кто это там рявкает? Ой, да неужели это мой дорогой и любимый борэль Налиэль? Кому это он? Ах, мне.

Хм, что там нужно говорить в этих случаях?

— Слушаю, — брякаю я.

Брови Налиэля ползут наверх, отчего его удлиненное лицо становится каким-то неестественным.

— Поди сюда.

Следуя вежливому приглашению, вхожу в спальню эльфа. Оглядываюсь с неудовольствием. Ханна могла бы ему и что-нибудь победнее отвести. Надо будет определить какое-нибудь скромно обставленное помещение для таких целей. С щелями и мышами. Специально для дорогих гостей. Нечего баловать.

— Помоги мне переодеться, — небрежно брякает ушастый и начинает снимать с себя брюки. Да, что же это такое творится?! Во что превратился мой дворец?! Да, это какой-то вертеп разврата! К счастью, вовремя вспоминаю о том, что и меня обычно присутствие слуг в такие моменты не смущает. Теперь будет.

— Да, сударь, — бормочу я.

Налиэль кидает мне рубашку.

— Держи.

— Ааааль! — слышу я откуда-то с кровати и вздрагиваю. Или мне показалось, или что? — Аааль, ты вернешься?

— Твой сын не справился, Лиа. Нужно что-то делать, — с неудовольствием проговаривает эльф.

Мои пальцы сжимаются, сминая дорогую тонкую ткань.

Вижу, как одеяло на кровати шевелится, и из-под него, оттуда, где обычно располагаются ноги, высовывается очаровательная темноволосая головка. Коротко стриженная, темноглазая, брови вразлет. Губки маленькие и пухлые.

— Аль, ты же знаешь, что моей вины здесь нет! — произносит Лиафель и улыбается, — ну иди ко мне.