Инферно. Армия Ночи - Вестерфельд Скотт. Страница 21

Но, как бы то ни было, я не слышал ни крыс, ни монстров. Я пошел вдоль темных силуэтов тренировочных агрегатов, красные глаза их пультов управления подмигивали мне. Из закрытой ванны джакузи поднимался запах хлорки. Тот, другой запах, который я не мог идентифицировать, казалось, усилился, когда я зашагал к дальней стене.

Потом я ощутил сквозняк, еле заметный поток прохладного воздуха. Обшарил взглядом плинтус позади радиатора в поисках крысиной дыры, сквозь которую мог проникать холод осени. Крысы способны пролезть и сквозь небольшое отверстие: их костная основа легко сжимается, позволяя протиснуться через дыру размером с четвертак [12] (Предположительно мы, инферны, тоже способны на такое, но, я слышал, это чертовски больно.)

Однако на полу не нашлось никаких отверстий. Трубы отопления плотно прилегали к стене. Я не заметил и дверей, под которыми можно было проскользнуть, и болтающихся плиток на потолке. Для любой твари не было способа подняться из глубин.

Зато в самом дальнем углу гимнастического зала обшитые панелями стены сами излучали холод. Я постучал по стене. За ней была пустота.

Услышав этот гулкий звук, я понял кое-что насчет утопавшего во тьме центра здоровья — в нем не было никаких лестниц вниз. Второй уровень, обозначенный на светокопиях, не существовал. Или был спрятан.

Я с клацаньем поставил вещмешок на цементный иол, достал из кармана план, распечатанный для меня Чипом, проверил свой компас. Согласно плану, ведущая в нижний этаж подвала лестница находилась всего в нескольких ярдах от меня, но ту сторону стеньг.

Надавил на деревянные панели, но они не поддались, чувствовалось, за ними находится что-то твердое. Конечно, в моем вещмешке были сверла, ножовки, болторезный станок и лом; па худой конец я мог просто кулаком проломить стену. Однако мне еще предстояло вернуться сюда в наряде санитарного инспектора и вынести крыс, попавших в мои ловушки; кроме того, персоналу не нравится, когда ломают вверенное им здание.

Я пошел вдоль стены, надавливая и постукивая. Эхо звучало приглушенно; значит, панель поддерживают множество перекрещивающихся перекладин. Лестница надежно запечатана. Может, они просто забросили весь нижний этаж подвала?

Деревянная панель закончилась у ряда шкафчиков — слишком тяжелых, чтобы передвинуть их, даже с моими мышцами инферна. Я постучал ногой по полу, ломая голову над тем, что спрятано внизу. С потолка насмешливо мерцали красные глаза камер. Потом до меня дошло: все камеры нацелены на меня. Они что, следят за мной?

Я отошел на несколько ярдов, снова в холодный угол, камеры остались неподвижны, нацеленные на одно и то же место — ряд шкафчиков. Кто бы ни устанавливал охранную систему, их не интересовало, что происходит в остальной части клуба; важно было наблюдать только за этим местом.

Я пошел вдоль шкафчиков, проводя по ним пальцами, вдыхая запах грязных носков и хлорированных купальников внутри. По мере того как я двигался, металл под пальцами становился холоднее.

В центре ряда один шкафчик показался па ощупь ледяным, сквозь его вентиляционные отверстия раздавался наполовину знакомый запах, тот самый, который не поддавался идентификации. Я взглянул на камеры, сейчас они смотрели прямо на меня.

Висячий замок ничего особенного собой не представлял, хотя был снабжен цифровым механизмом и четырьмя тумблерами вместо обычных трех, более дорогой, чем остальные. Я опустился на колени и прижал его к голове, словно сотовый телефон. Цифры перемещались влево, потом вправо, я слышал, как соединяются крошечные стальные зубчики, смешаются тумблеры… и наконец замок неожиданно открылся, так громко, словно пистолетный выстрел.

Я снял замок с петель и открыл дверцу. Внутри не было ничего, совсем ничего. Ни висящей одежды, ни крючков или полочек. Черная пустота, поглощающая тусклый свет гимнастического зала. Из этой тьмы тянуло холодным воздухом, несущим тот самый запах, сейчас более резкий.

Я сунул в шкафчик руку. Пройдя сквозь тьму и холод, она ушла в никуда. Позвольте мне кое-что пояснить относительно ночного видения: дома у меня горит только светодиод зарядного устройства сотового телефона; хороший шрифт я могу читать при свете звезд; мне приходится обматывать чем-нибудь мерцающий диск своего DVD-плеера, потому что иначе в спальне слишком светло, чтобы уснуть.

Однако внутри этого шкафчика я не мог разглядеть ничего. Существует такое выражение — «пещерная тьма». Это в десять раз темнее, чем сидеть в чулане, подсунув под дверь полотенца и прикрывая руками глаза, существенно темнее всего, с чем вам когда-либо приходилось сталкиваться, за исключением того, что ощущаешь в пещере. Руки исчезают перед лицом, вы не понимаете, открыты ваши глаза или нет, а периферийным зрением видите мерцание красных огоньков — проявление мозгового возбуждения, порожденного полным отсутствием света.

— Замечательно… — пробормотал я.

Поднял вещмешок и шагнул в пустоту.

Стандартные фонарики Ночного Дозора имеют три режима работы. Один дает низкую освещенность — чтобы не выжечь способность инферна к ночному видению. Второй нормальный, используемый обычными людьми. Третий, создающий световой поток в десять тысяч люмен, предназначен для того, чтобы отгонять инфернов и распугивать стаи крыс; как правило, его применяют лишь в состоянии паники. Подержите его на расстоянии нескольких дюймов от кожи, и она загорится.

Включив фонарик — он давал еле заметный свет, — я обнаружил, что стою в узком коридоре, зажатом между цементной стеной подвала и задней стороной невероятно усиленной деревянной панели. Пол был усыпан маленькими шариками чего-то липкого. Я опустился на колени и принюхался: арахисовое масло, смешанное с отдающим известью крысиным ядом. Кто-то разложил здесь уйму отравы, а нижнюю часть ложной стены густо намазал ею, чтобы крысы не прогрызли деревянную панель.

Я осторожно ступал среди липких шариков. Коридор вывел меня на угол, где должна была находиться отсутствующая лестница. Там обнаружилась мощная металлическая дверь, усиленная длинной цепью и огромным количеством засунутой в нижнюю щель спрессованной стальной стружки вроде той, что применяют для чистки кастрюль.

Спрессованная стальная стружка — единственная вещь, которую крысы не в состоянии прогрызть. Кто-то добросовестно расставил заграждение от крыс. Это внушало надежду, что Чип просто слегка сдвинулся на проблеме гигантского монстра и здесь обитает всего лишь давным-давно оставшаяся без своего инферна крысиная «семья».

Цепи, несколько раз намотанные между дверной ручкой и зацементированным в стену стальным кольцом, были скреплены внушительным висячим замком, открывающимся простым ключом. Чтобы сэкономить время, я вытащил из вещмешка болторезный станок и разрезал цепи. Туго натянутые, они разомкнулись и с грохотом упали на пол.

«Странно, — подумал я. — Цепи крысам не помеха».

Игнорируя этот непонятный факт, я с силой толкнул дверь; она со скрипом отворилась на несколько дюймов. Через щель виднелась долгожданная лестница, уходившая вниз, в еще более густые запахи, еще более холодный воздух и еще более непроницаемую тьму. Стали слышны звуки: царапали маленькие коготки, принюхивались крошечные носы, грызли острые зубы. «Обычный еженощный крысиный пир — но что, интересно, они там ели? Уж точно не шоколад», — подумалось мне.

Я натянул прочные резиновые перчатки. Щель в двери была достаточно велика, чтобы протиснуться в нее. Спускаясь по лестнице, я держал палец на переключателе фонарика, готовый в любой момент ослепить инферна, если он там окажется. Я не слышал никого крупнее крыс, но, как уже говорилось, инферны способны надолго задерживать дыхание.

Крысы, по-видимому, почуяли меня еще до того, как я перерезал цени, по признаков нервозности не проявляли. Неужели у них часто бывают гости?

К концу лестницы мое ночное видение приспособилось к непроницаемой мгле, и я смог увидеть весь подвал. Сначала я подумал, что просто пол имеет уклон, потом разглядел, что большую часть помещения занимает длинный плавательный бассейн с наклонным полом. С обеих его сторон поблескивали хромированные лестницы, а на глубоком конце с края выступал трамплин для прыжков.