Колдунья-беглянка - Бушков Александр Александрович. Страница 34

– Мне бы башмаки… или сапоги, – сказала Ольга.

– Чего ж, поищем… – он присмотрелся к Ольгиной босой ступне, определенно прикидывая размер. – Ножка маловата, чисто дамская, ну да чего не сделаешь, когда платят… Шапочку не желаете в придачу? А то, осмелюсь заметить, нынешний ваш мужицкий гречневик со всем остальным слабо сочетается…

– Пожалуй, – согласилась Ольга.

При посторонних, конечно, шапку менять не стоит, но кто мешает это сделать потом, на улице? Шапка, и впрямь, не сочетается с приличной, безусловно барской, пусть и не по мерке, одеждой…

Трактирщик кивнул и степенно удалился. Грек немедленно потянулся к штофу и наполнил стаканчики. Потер руки – лицо у него стало нетерпеливым, ноздри усиленно втягивали аромат скверной сивухи:

– Ну, за приятное знакомство?

И, подавая пример, схватил стаканчик, опрокинул его со сноровкой, выдававшей многолетнюю практику, перекосился, яростно кривя лицо, выражавшее сложную смесь отвращения и удовольствия. Схватил с блюда соленый огурец, откусил половину и хрустко зачавкал.

– Божья слеза! – сказал он, прожевав. – Ну а вы что ж, сударь?

Ольга рискнула. В жизни не пробовала такой дряни – но, в конце концов, однажды в гусарской компании не удалось отвертеться от гораздо большей чарки коньяка, и ничего, осталась жива, даже ресторацию покинула на своих ногах…

Горло обожгло нечто настолько омерзительное, что ее едва не вывернуло наизнанку. Ольга торопливо, на ощупь схватила огурец и чуть ли не целиком сжевала, торопясь смыть терпким соленым соком поганейший привкус во рту.

Перевела дух. Что ж, все обстояло не худшим образом – сивуха кое-как устроилась в желудке, назад вроде бы не просилась, а Ольга осталась жива, мало того, по телу разлилось приятное тепло. Следовало признать, что в пресловутом мужицком «сугреве» с помощью водки есть все же смысл и толк… Хотя увлекаться, безусловно, не следует – хмель и в голову уже ударил, есть симптомы…

Грек, выразительно поглядывая, наполнил стаканчики.

– Благодарствуйте, я пока обожду, – сказала Ольга. – А вы, если угодно, не пренебрегайте, сударь…

Не заставив себя просить дважды, новый знакомец проворно опрокинул и второй стаканчик. Ольга потянулась к блюду, выбрала себе кусок ветчины – кажется, не припахивает, хоть и определенно лежалая, взяла кусок черного хлеба и стала есть. Только теперь поняла, насколько проголодалась – вмиг расправилась с непритязательной закуской, на которую в другое время и не взглянула бы…

Бросив взгляд через ее плечо, Грек вдруг напрягся, даже втянул голову в плечи, его глазки забегали, то ли испуганно, то ли просительно.

Тогда и Ольга обернулась, уже предчувствуя какой-то нехороший оборот дела. Те, из соседнего закутка, стояли возле их столика: четверо крепких, высоких мужиков, хотя и одетых простонародно, но мало походивших на крестьян. От них веяло не только силой, но и угрозой, хотя выглядели они вполне мирно – но не зря же Грек так ерзает и ежится…

– Иди-ка, погуляй в уголок, – сказал один, черный, как цыган, с аккуратно подстриженной бородой.

– Кудеяр, да я… да ты…

Тот, кого назвали Кудеяром, протянул над столом руку, одним пальцем, как крючком, зацепил Грека за воротник, поднял с табурета, нисколечко не напрягаясь. Другой рукой взял со стола штоф, сунул ему в ладонь и, толчком отправив шага на три в сторону, сказал уже с откровенной угрозой:

– Ты что, не понял? Тебя погулять шлют…

Один из его компании шагнул вперед, молча оттесняя Грека крутым плечом – да так и теснил до стола посреди комнаты, за который и усадил, а сам остался над ним на манер часового.

Кудеяр присел рядом с Ольгой, не оборачиваясь, щелкнул пальцами. Один из его спутников бегом притащил с их стола сразу парочку штофов и гораздо более богатую закуску, нежели та, которой удостоили Грека. Кудеяр плеснул себе в стаканчик, легонько стукнул им об Ольгин полный:

– Ну что, отрок, сведем знакомство? Меня Кудеяром кличут, слышал, небось? Имечко не вполне христианское, однако ж известное… Не слыхивал?

Ольга мотнула головой.

– А тебя как звать-величать, красавчик?

– Андрей, – нашлась она.

– Тоже неплохо. Ну, Андрейка, выпьем?

– Я…

– Выпьем, малой, – произнес Кудеяр так внушительно и властно, что у Ольги не оставалось другого выхода.

На сей раз она уже чуточку легче перенесла омерзительный на вкус ожог в глотке и желудке. Поторопилась ухватить огурец.

– Привычки, кажется, не имеешь… – заключил Кудеяр (двое его друзей так и стояли возле стола, словно статуи). – Или привык к сладенькому винцу? Ладно, не в том дело… Так что, не слышал про Кудеяра?

Ольга пожала плечами. Подумав, осторожно спросила:

– Чем заниматься изволите?

– Мы-то? – Кудеяр быстро, улыбчиво глянул на дружков. – Мы, Андрюшенька, известные кровельных дел мастера. Марсово поле кровлей кроем и потолки красим…

Происходящее Ольге не нравилось все больше и больше. Любой, самую малость проживший в Петербурге, прекрасно знал, что не может быть над Марсовым полем ни кровли, ни требующих покраски потолков…

– И знаешь ли, Андрюша, друг разлюбезный… – продолжал Кудеяр непринужденно. – Мы – я и вот они – все тутошние. Сызмальства произрастаем-обитаем, так сказать. А потому имеем живой интерес ко всему тут происходящему. Очень нам, извини, любопытно, что за странная персона объявилась…

– Высмотрень, – мрачно сказал один из стоявших. – Сыщик.

– Скажешь тоже, – отмахнулся Кудеяр с улыбочкой. – Хороший сыщик должен быть неприметным, а не изображать этакое вот чучело, которое за версту видно… Тут ты, любезный, пальцем в небо… Ты откуда будешь, Андрюша, чьих и почему?

– Это уж мое дело, – сказала Ольга, уже прекрасно понимая, что просто так встать и уйти, пожалуй, не удастся.

Лихорадочно проверила себя – нет, ничего не вернулось… На заступничество трактирщика вряд ли стоит полагаться – кто она для него? Положеньице…

Кудеяр, наклонившись к ней, сказал доверительно:

– Ох, не люблю я непонятностей у себя под носом… А знаешь что? Лень мне голову ломать и загадки разгадывать, поэтому, не мудрствуя, пошлю-ка я Фому за полицией. Есть у нас тут такие… прикормленные. Сведут тебя в часть, посмотрят, что ты за птица и нет ли чего насчет тебя в казенных бумагах, коими предписывается сыскать и представить…

– От оно! – торжествующе воскликнул один их стоявших. – Задергался, барчонок…

– Задергался, – кивнул Кудеяр. – На сей раз ты, соколик, не пальцем в небо угодил, а проник в самую суть… – он придвинулся, положил Ольге на плечо тяжеленную лапищу и заглянул в глаза так цепко, что она поневоле отодвинулась. – Никак тебе нельзя в часть, Андрюшенька, а? Нюхом чую, а нюх у меня… Вот сейчас так и вещует, что в полиции про тебя много интересного имеется, достаточно, чтоб ты вдоль стен шмыгал зайчиком… Верно? Верно, ишь, ёжишься, как горничная, когда ее в первый раз барин притиснет… Да ты не переживай, чудак! – улыбнулся он неожиданно мирно и широко. – Мы и сами, можно сказать… в часть если и пойдем, так только на аркане да в железах… Так что ты, милый, удачно сюда зашел… красавчик, – ухмыльнулся он, оглядывая Ольгу с непонятным ей выражением. – Хочешь, я попытаюсь отгадать, в чем твоя загадка? На мужика ты не похож, ручки нежные, кость тоненькая… А знаешь что? Голову можно прозакладывать, что служил ты, касатик, в хорошем доме … может, и не вольным наймом, а в крепостном состоянии… и натворил, сокол ясный, чего-то… Такого, что теперь тебе от полиции всю жизнь бегать… Угадал? Да ведь угадал, видел бы ты свою рожицу…

Ольга молчала, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь выход.

– Да ты не переживай, – хохотнул Кудеяр. – Насчет полиции – это я так, пошутковал. Она хоть и прикормленная, а лишний раз с ней тереться нет желания… Повезло тебе, мальчишечка. Попал к хорошим людям. Нам, в нашем… кровельном деле, скажу тебе по секрету, новый человек весьма даже не помешает, в особенности молодой, смышленый, да вдобавок такой, который может без особого труда барина из себя изображать. Ну и, самое, пожалуй-то, главное – от полиции бегающий по веским причинам. Кланяйся в ножки, олух царя небесного, благодари дядю Кудеяра. Беру в подмастерья. Потолки белить на Марсовом поле – дело нехитрое и денежное, ежели учителя вроде нас, все премудрости прошедшие…