Колдунья-беглянка - Бушков Александр Александрович. Страница 53

– Ступай, голубчик, ты свое дело сделал… Итак, корнет? Что означает это статское платье и взбудораженный вид? Неужели вы вышли в отставку?

Ольга встала, подойдя к ней, сказала тихо:

– Мадам Изабо, у меня небольшие неприятности… Мне нужно укрыться где-то на денек-другой. Разумеется, ваши труды и молчание будут соответствующим образом… – Она сунула француженке в руку несколько золотых – не менее десяти и поторопилась добавить: – Это – в знак того, что на бедность я не жалуюсь. Вам будет уплачено и более…

Изабо переложила золотые из одной руки в другую – по монетке, пересчитывая. Оказалось даже не десять, а четырнадцать.

– Вы удивительно точно выбрали тональность разговора, корнет, – сказала француженка, все так же улыбаясь. – Очень правильное направление разговора… Ну что ж. Я – христианка, хотя и нерадивая, а Христос велел оказывать помощь страждущим… Вот только позвольте узнать сначала, в чем ваши прегрешения? Вы ведь наверняка что-то такое совершили, иначе не искали бы укрытия? Что? Дуэль? Что-нибудь похуже? Мало ли какие проказы устраивают нынешние молодые люди…

Ольга медлила.

– Давайте внесем ясность, мой милый корнет, – сказала француженка мурлыкающим голосом. – Я же сказала, что я – достаточно нерадивая христианка. А потому вовсе не придерживаюсь той пошлой точки зрения, что порок и преступление непременно должны быть наказаны. Если хотите, мои взгляды достаточно широки. Я в простоте своей считаю, что всякое деяние имеет свою цену, и при условии внесения достойной платы порок – не такой уж порок, а преступление – и не преступление…

Ольга поняла.

– Прикидываете, сколько с меня взять? – уточнила она.

– Ну разумеется, – без малейшего смущения кивнула Изабо. – Коль уж существует риск оказаться привлеченной за укрывательство, имеет смысл поинтересоваться, насколько далеко зашел твой случайный постоялец…

– Вам ничего, собственно, не грозит, – сказала Ольга, стараясь, чтобы ее голос звучал совершенно спокойно. – Ничего особенного не произошло. Это, если можно так выразиться, сугубо частное, домашнее дело, не касающееся нарушения законов. Меня, признаюсь по чести… – она досадливо потупилась. – Меня нынче утром застигли. В спальне. Пришлось бежать, по дороге отвесив несколько оплеух обитателям дома… но оружия я в ход не пускал, я был в статском, как видите. Другое дело, что супруг этой дамы… Простите, я не стану называть его имя. Скажу только, что это по-настоящему большой человек… и русский барин-самодур в плохом смысле слова, старинном… Ни в полицию, ни в суд ему не с чем идти… но он вполне способен частным образом осложнить мою жизнь до предела… Его молодчики гнались за мной по всему Петербургу… Совершеннейшая скотина без малейшего понятия о чести! С него станется припрятать какой-нибудь брильянтовый браслет или другое ценное украшение, а потом преспокойно заявить, что к нему в дом забрался вор, каковой был им опознан, но ухитрился убежать с краденым… Дюжина его клевретов станет ему поддакивать, а моя… симпатия из страха перед публичным позором промолчит… В общем, вы сами понимаете, что мне необходимо отсидеться здесь денек-другой…

– Корнет, – лукаво посмотрев на Ольгу, сказала мадам Изабо. – А вы часом не прихватили ли и в самом деле какую-нибудь брильянтовую безделушку? О, не сверкайте так на меня глазами, я неудачно пошутила. Ну что же… Вы благородный человек, и я тоже. О подробностях, то есть о сумме, мы поговорим потом, я не стану с вас требовать плату вперед, мы как-никак не в дешевом кабачке… Мой дом к вашим услугам. Сохранение тайны гарантирую. Не хотите ли принять ванну? От вас, простите, припахивает, как от разгоряченного жеребца… Ничего удивительного, вы так спешили, бедный мальчик…

– Ванну? С удовольствием. Куда прикажете?

– Пойдемте на третий этаж. Вы там еще не бывали, а меж тем там как раз имеются апартаменты для господ, которым по тем или иным причинам вздумается задержаться у меня надолго. Мало ли какие случаются коллизии?

Они поднялись на третий этаж, никого не встретив. Дом был погружен в совершеннейшую тишину, словно здесь, кроме них, не было ни единой живой души. В самом конце коридора, за низкой дверью, оказалась роскошная квартирка, состоящая из спальни с громадной кроватью, небольшого кабинета, гостиной и комнатки без окон, где посредине стояла огромная мраморная ванна на бронзовых львиных лапах, в которой, сразу видно, можно было без неудобств мыться вдвоем (учитывая специфику заведения, именно так, надо полагать, порой и происходило). Француженка пригласила Ольгу сесть и занимала ее приятной беседой о пустяках, пока рослая баба с простым чухонским лицом, казалось, никого и ничего не замечавшая вокруг, таскала в ванну ведра с водой. Наполнив ванну, баба встала возле них, вытерла руки о фартук и кивнула с безучастным видом.

– Ну вот, ваша ванна готова, – сказала мадам Изабо. – Будьте как дома, а я вас покину. Вот вам ключ, можете запереться изнутри… я ведь помню вашу стеснительность. Всего наилучшего. Я через часок появлюсь и поинтересуюсь вашими пожеланиями – о таком постояльце следует заботиться…

Она лукаво улыбнулась и покинула комнату в сопровождении служанки, шагавшей, словно механический автомат работы известного мастера Вокансона. Тщательно заперев дверь на ключ и оставив его повернутым в скважине, как научил Анатоль, Ольга направилась в ванную, сбросила одежду прямо на пол у двери и опустила ногу в воду. Вода оказалась самой приятной температуры. Она забралась в ванну и долго лежала, блаженно закрыв глаза, отходя от сумасшедшего напряжения…

Неожиданно сзади послышался негромкий скрип. Ольга резко обернулась – у стены стояла мадам Изабо, закрывая низенькую дверцу, тут же слившуюся со стеной и ставшую совершенно неразличимой. Ольга замерла в полной растерянности.

– О-ля-ля! – сказала француженка весело, подходя к самому краю ванны. – Должна вам сказать, что у вас весьма своеобразное телосложение для провинциального гусарского корнета… гораздо более подходящее изящной светской красавице…

Ольга молчала, не в силах ничего придумать – да и что тут можно было придумать? В столь безнадежном для нее положении никак нельзя и далее играть роль мужчины…

– Откровенно говоря, у меня и раньше были легкие подозрения, – призналась Изабо тем же легкомысленным, вполне дружеским тоном. – Когда вы появились впервые в образе бравого корнета. Но я над этим не стала задумываться всерьез, мало ли что в жизни случается, главное – получить плату сполна… Ну, а когда я увидела в потайной глазок моего кабинета, как из-под шляпы у вас рассыпаются роскошные женские волосы… Когда увидела, как вы раздеваетесь… Нетрудно отличить очаровательную девушку от корнета, а?

– И что вы намерены делать? – глядя исподлобья, осведомилась Ольга.

– Я? Как и прежде, предоставлять вам самое широкое гостеприимство в расчете на щедрую плату. Мон дье, а что же еще? Разве что будет непременное условие: вы мне все-таки расскажете вашу настоящую историю, я чертовски любопытна… А впрочем, не стану притворяться: меня заботит возможная ответственность, о чем я уже говорила. Девушка, выдающая себя за мужчину, – это, знаете ли, не каждодневный случай… и может повлечь за собой какие-нибудь тяжкие последствия. Вас может разыскивать ревнивый муж, суровый отец… а я всего лишь бедная иностранка, вынужденная заниматься не самым респектабельным ремеслом. Вы уже закончили? Я сейчас кликну Марту, она вам поможет, не станет же такая барышня, как вы, сама за собой ухаживать…

Она вышла, и вскоре появилась та самая чухонка. Держась почтительно – насколько это возможно для столь примитивной бабы, – она тщательно вытерла Ольгу мягчайшим полотенцем, высушила и расчесала ей волосы. Все это было проделано с большой сноровкой: дура она там или нет, а служанкой смотрелась идеальной…

– Наденьте, – сказала мадам Изабо, подавая Ольге такой же пеньюар из пышных кружев, какой был на ней. – По-моему, это вас больше сейчас устроит, нежели пропотевшее мужское платье… Прикажете взять его вычистить и отгладить?