Практическая антимагия - Кайманов Степан. Страница 4

Ублюдки! Они накачали ее магией сверх предела – так, что хрупкое тело при любой возможности старалось избавиться от излишков, не выдерживая колдовства.

Я заметил, что один из некромагов смотрит на меня. Причем так, как смотрят на человека из плоти и крови. В надежде увидеть кого-нибудь за спиной, обернулся: позади не было ни души.

Похоже, некромаг обладал потусторонним чутьем. Как бы там ни было, мерзавец не переставал пялиться в мою сторону. Он не смотрел прямо в глаза, но его взгляд точно ложился на мою загробную сущность.

Прежде мне не встречались обладатели подобного чутья, и я не знал, что делать: лететь стрелой отсюда или замереть статуей? Но покидать таверну не хотелось: в пяти шагах от меня сидела Лиля, которую я не видел три года.

– Мы здесь не одни, – произнес некромаг, и его собратья по колдовству переглянулись.

Митран насторожился, его жена завертела головой, осматривая таверну. В тишине по мне заскользили встревоженные взгляды.

– Не понимаю, – сказала Изольда вполголоса. – Думаешь, духи?

Некромаг ответить не соизволил. Молча сунул костлявую руку в суму на столе и вытащил из нее засушенную кошачью голову с зелеными камнями вместо глаз и деревянной затычкой в черепе.

– Тьфу, – плюнул Митран и вновь недобро покосился на Изольду.

Немудрено, что простой люд из всех творцов волшбы больше других боится некромагов. Увидишь такую пакость, и какие только мысли в голову не полезут.

Пока я в мечтах убивал похитителей дочери самыми жестокими способами, некромаг откупорил кошачью голову и насыпал на ладонь измельченные кости, смешанные с серым порошком и клочками рыже-белой шерсти. После чего направил ладонь с колдовским порошком в мою сторону и, набрав в грудь воздуха, шумно дунул. Клочья шерсти и таинственный порошок разлетелись по залу, тускло поблескивая в солнечных лучах.

И теперь все глазели на меня.

Спрашивается: ну и что дальше? Обнаружили вы меня. Вот он я: парю неподалеку от вас, никуда не улетаю, ни на кого не нападаю. Веду себя, что называется, миролюбиво. Хотя, не скрою, некоторым из вас я с превеликой радостью вырвал бы сердце. Интересно знать, что вы собираетесь делать? Ах, это!..

Изольда вскинула руку, по ладони пробежали зеленые искры. Митран бросился ко мне, на ходу обнажив меч. Некромаги остались сидеть за столом. Знали, что ни оружием, ни молнией от духа не избавиться.

Митран подскочил ко мне и замахал мечом в надежде разрубить незваного гостя. Я ухмыльнулся: толстяк, желающий уничтожить потустороннее существо при помощи обычного меча, выглядел жалко. С таким же успехом трактирщик мог пытаться разрубить озерную гладь.

Лучше бы хозяин постоялого двора показывал мастерство на некромагах. Жаль, что для последних я лишь темное пятно посреди таверны и больше ничего. Возникшая из пустоты тень. Не без радости взглянул бы на ублюдков, если бы они поняли, кто парит под потолком. Если бы опознали во мне Анхельма Антимага.

– Уйди! – крикнули Митрану. – Нужно успеть, пока мы его видим!

Действительно, Митран, пора уже понять, что твой знаменитый меч бесполезен.

– Митран, отойди, – попросила Изольда. – Митран!

Он наконец-то отошел; пот выступил на лице, слышалось тяжелое дыхание. Был великий воин, да весь вышел.

Некромаги молча, не поднимаясь и не моргая, уставились на меня так, будто старались поджечь неугодного духа взглядами. А после разом направили в мою сторону костяные жезлы и начали бормотать заклинания, что-то там про сумерки снов.

Пришла пора уносить отсюда свою загробную сущность. Не получилось. Только сейчас я понял, почему некромаги не спешили колдовать, позволив Митрану вдоволь помахать мечом. Колдовской порошок не только обнаружил меня, но и сковал…

Печально. Злое колдовское бормотание толкало меня в неизвестность. Мрак вкатывался в таверну, пространство кривилось. Ощущение было таким, будто меня запихнули в невидимый и тесный сундук, а потом этот сундук бросили с высокой скалы.

Казалось, я падал целую вечность. Один. В густой безмолвной темноте. Не зная куда. Потеряв счет времени.

Да уж, в другой раз не стоит дразнить некромага с потусторонним чутьем. Если, конечно, он не забыл дома кошачью голову с колдовским порошком. Урок на будущее: увидел ее в руках колдуна – лети подальше. Так сказать, чтобы твои потусторонние пятки сверкали.

Незримый сундук, куда меня сунули некромаги, обрекая на увлекательное падение в темноте, наконец-то разбился. Правда, я не сразу осознал, что звучный шлепок, подобный удару хлыста по коровьей заднице, ознаменовал приземление. Мгновение назад мрак все еще был густым как воск, а теперь передо мной простиралась равнина. Я словно прыгнул в глубокий и темный омут, скрывающий под толщей воды целый мир, невидимый снаружи.

Место, где я очутился, показалось знакомым. Полная луна серебрила листья одинокого дерева; звезды холодными огоньками мерцали на черном небесном полотне. Да, здесь царила ночь – такая же безмолвная, как покинутая мной бездна. Однако под ногами лежала твердь, что радовало несказанно.

Интересно, королевский гонец уже доскакал до Бар…

Кто-то точно хлестнул меня по щеке и испуганно, голосом капитана, который обнаружил течь на корабле посреди океана, крикнул в ухо: «Очнись, идиот! Пойми наконец куда тебя отправили! Посмотри вокруг!»

Я посмотрел. И понял, что до последнего момента словно находился во хмелю: ничего не понимал и ничего не видел. А тут – внезапно протрезвел. Но лучше бы я по-прежнему оставался с мутной от вина головой. Более того, согласен был немедленно вернуться в душную тесную темницу.

Каким-то чудом некромаги отправили меня в худший из моих кошмаров. Воистину, неведомы пути потустороннего мира.

Разглядывая себя, обретшего во сне плоть и поношенный балахон, я изо всех сил напрягся, стараясь проснуться. Но веки в реальности не желали размыкаться. Полгода назад достаточно было подумать о пробуждении, и я незамедлительно просыпался; увы, украденный, выпитый до последней капли редкий дар со временем утратил былую силу.

Я шагнул и ясно услышал, как внутри гнилого тела завозились черви.

Странно: по дряблой коже змеились трещины, обнажая кости моих рук, но боли не было. Ни боли, ни страха, ни сомнения – ничего. Настоящая жизнь давно вытекла из ран, подобно пойлу из пробитого кувшина. Теперь я был всего лишь куском мяса, закутанного в ткань рваного балахона. Больше ничем. Словно кокон, покинутый бабочкой. Пустой, как карман нищего, и одинокий, как это старое дерево посреди ночных равнин.

Я был проклят. Гуляющий по равнине ветерок сторонился меня; густая трава разбегалась бойкими волнами, как толпа перед невиданным уродом; казалось, даже червям было противно жрать мою плоть. В надежде покинуть собственный кошмар я вновь сосредоточился на пробуждении. Но добился лишь того, что черви завозились проворнее.

Каждый шаг давался с таким трудом, будто под ногами лежала не равнина, а непроходимое болото. В голове поселилась единственная мысль: а не развалюсь ли я на куски? Мне вообще было непонятно, зачем и куда я иду. Наверное, черви добрались и до мозга. По крайней мере, звуки их трапезы были такими четкими, словно мерзавцы копошились в моих ушах. Вдруг вспомнились слова пророчества. Черви – предвестники его появления. Тьма – его подруга. Ужас – его брат. Смерть – его войско. Подумаешь о демоне…

Тот, о ком писала безымянная прорицательница, появился. И с его приходом ветер стих, трава пугливо прижалась к земле, а луна спряталась за сотканной из туч вуалью. Теплый и легкий воздух внезапно потяжелел и зазвенел иглами холода. Точь-в-точь как в кошмаре.

Небожитель. Хашантар. И мой враг. Мой странный враг, являющийся только во снах. Я никогда не видел его наяву, да и не мог видеть, ведь, согласно легендам, он был повержен задолго до моего рождения волшебником Мараманом.

Враг гордо восседал на твари, словно под ним находился великолепный породистый жеребец. Хотя до жеребца, даже непородистого, этой твари было так же далеко, как мне до эльфа.