Диаммара - Фьюри Мэгги. Страница 64

Когда, долгое время спустя, они наконец осмелились высунуть нос из пещеры, то увидели, что в пристанище контрабандистов не осталось никого, кроме трупов. Причем убитых врагов было значительно больше, но многие из них даже не были ранены. «Призрак полакомился всласть», — подумал Д'Арван.

Осмотрев погибших, Д'Арван и Харгорн выяснили, что их друзьям удалось спастись, но ветеран пролил немало слез над телами Дульсины и Эмми, а для мага самым тяжелым было увидеть мертвого Финбарра, лежащего на кровати в комнате, которую занимал Призрак Смерти. Держа в ладонях его безжизненную руку, Д'Арван чувствовал себя опустошенным. «Мы были так близки к тому, чтобы его спасти», — подумал он и не смог сдержать слез.

В комнату вошел Харгорн — он хотел о чем-то спросить Д'Арвана, но молчал из уважения к чужому горю. Наконец маг встал и ровным холодным голосом произнес:

— Прежде всего надо похоронить погибших. Потом ты отведешь в Долину тех, кто уцелел. Госпоже Эйлин не привыкать принимать у себя беглецов. А что касается меня, то я собираюсь свести счеты с одним из смертных — с так называемым Верховным Правителем Нексиса господином Пендралом.

— Постой, ведь нельзя же…

В глазах Д'Арвана зажглось серебряное пламя.

— Разве? — спросил он. — Неужели ты всерьез думаешь, что под моей властью жителям Нексиса будет хуже, чем сейчас? — Его губы сложились в улыбку. — Нет, по крайней мере я получу хоть какое-то удовольствие, выполняя волю отца.

Д'Арван оказался не единственным, кто решил вернуться в Нексис. Призрак Смерти уже летел туда, подобно черной комете. За последние дни он сумел извлечь из памяти Финбарра заклинание времени и теперь намеревался освободить своих собратьев.

Гринц потряс волшебницу за плечо:

— Госпожа, дайте мне весла. Теперь моя очередь. Ориэлла расправила ноющие плечи и перестала грести. Она держалась на одной силе воли, да и той уже не хватало. Зато берег был уже далеко: тонкая линия на фоне беззвездного неба. «Мы справились, — подумала она с тупым изумлением. — Мы все-таки убежали».

Гринц уселся на ее место и взялся за весла. Ориэлла скользнула на дно шлюпки и услышала в голове взволнованный голосок:

— Мама? — В руку ей ткнулся мокрый холодный нос. Она подняла голову. Вульф смотрел на нее, а потом внезапно отвел глаза. — Ты такая храбрая, — сказал он еле слышно. — Я думал, ты совсем обе мне забыла, но ведь это не так?

Тяжелый груз упал с души Ориэллы.

— Ну конечно, не так, — ласково сказала она. — Просто меня долго не было, и любой на твоем месте подумал бы то же самое. — Она обняла мохнатую шею волка. — Бедный Вульф! Я была плохой матерью, да? Но ничего, когда все это кончится, надеюсь, мы заживем как настоящая семья.

— Как ты думаешь… Ты сможешь снять с меня заклятие?

В его голосе слышалось неподдельное отчаяние, но врать ему Ориэлла не собиралась: для этого она слишком уважала сына.

— Пока не могу сказать точно, — честно сказала она. — Но, поверь мне, я попытаюсь — и очень хорошо попытаюсь.

Волк вздохнул и положил голову ей на плечо.

— Ты ранен? — встревожилась Ориэлла.

— Нет, всего лишь царапины. Это кровь того смертного, который бил Воланда. — В его голосе она услышала мрачное удовлетворение и крепко обняла сына.

— Весь в меня! — гордо сказала она.

Обнимая задремавшего Вульфа, волшебница сидела, ожидая, когда к ней вернутся силы. Чайм лежал на дне лодки, по-прежнему спеленутый заклинанием, и Ориэлла боялась его снимать. Она понимала, что после таких ран никому не удастся выжить.

«Если бы Жезл не утратил своей силы! — с отчаянием подумала она. — Тогда у меня была бы хоть призрачная надежда. А так… Неужели это и есть наказание за убийство солдат в Академии?» — Волшебница нащупала за спиной Арфу. Не обладает ли этот Талисман способностью к врачеванию?

Наблюдая за ней, Гринц прочел ее мысли.

— Он умирает?

Ориэлла кивнула и через силу ответила:

— Да, он умрет.

Окровавленное лицо Эфировидца исчезло за пеленой слез. Ориэлла вспомнила их первую встречу в ксандимском селении, где она была узницей. Вспомнила, как они путешествовали вместе на крыльях ветров. Вспомнила, как он показал ей Палату Ветров, вспомнила, как он превращался для нее в коня, нарушая при этом обычаи своего народа… Вспомнила, как с помощью магического щита спасла ему жизнь во время восстания.

И теперь она должна попытаться. О боги, только бы я сумела ему помочь! Не заставляйте Чайма расплачиваться за мои ошибки! Ориэлла набрала в грудь побольше воздуха и сняла заклинание.

Чайм вскочил, как распрямившаяся пружина, едва не перевернув лодку, и заорал:

— Не надо! Ничего не надо делать! Со мной все в порядке! Со мной все хорошо!

Ориэлла уставилась на него с разинутым ртом. Ужасные раны исчезли без следа, и даже пятен крови на одежде не осталось. Через несколько мгновений Ориэлла закрыла рот, но дар речи еще не совсем к ней вернулся. К своей досаде, она обнаружила, что по щеке у нее ползет слеза, и закусила губу, чтобы не разрыдаться.

— О боги, что я наделал! — пробормотал Чайм и смущенно отвел взгляд. — Прости меня, Ориэлла. Я не хотел доставлять тебе горе. Это была иллюзия — единственное, что я успел придумать, чтобы спасти свою шкуру. Когда солдаты догадались, что чудовище не настоящее, я создал другого фантома — себя самого. Мне надо было отвлечь их от Искальды и Шианната. — Он улыбнулся. — И получилось весьма убедительно. Солдаты набросились на иллюзию, забыв о моих соплеменниках. — Улыбка исчезла с его лица. — Спрятавшись за изгибом туннеля, я смотрел, как меня убивают, и, должен признаться, это было отнюдь не самое светлое впечатление в моей жизни.

— Представь себе, в моей тоже, — проворчала Ориэлла.

— Самым сложным, — продолжал Чайм как ни в чем не бывало, — было создать иллюзию ран и сгустить воздух, чтобы солдаты не подумали, будто рубят пустоту. Не думаю, чтобы все получилось именно так, как я хотел, но в пылу схватки на детали никто не обратил внимания. — Он пожал плечами. — Когда они ушли, я выглянул из своего укрытия и понял, что к берегу мне уже не пробиться. Я посмотрел на фантом — он выглядел так натурально, что я подумал: кому придет в голову убивать человека дважды? Поэтому я его рассеял и лег на его место, создав иллюзорные раны и кровь. А ты замуровала меня с такой скоростью, что я и рта не успел открыть. Ориэлла, мне очень стыдно. Я знаю, как тебе было тяжело.

Волшебница недоуменно покачала головой. Гнев ее уже рассеялся, но она до сих пор не могла поверить в случившееся.

— Чайм, — вежливо сказала она, — ты самый настоящий ублюдок. — Она занесла руку, чтобы отвесить ему пощечину, но вместо этого почему-то повисла у него на шее. — О боги, что я из-за тебя пережила!

Он обнял ее — сначала слегка, а потом крепче. Ориэлла склонила голову ему на плечо и закрыла глаза, чувствуя себя невыразимо счастливой. Через минуту волшебница и Эфировидец уже крепко спали, обнявшись, на дне шлюпки.

Гринц, не очень умело, но зато энергично работающий веслами, посмотрел на своих пассажиров и с горечью усмехнулся.

— Спасибо тебе, дорогой Гринц, что ты греб всю ночь, как проклятый, — пробормотал он. — Мы тебе очень признательны.

Можно подумать, только они устали! Он положил весла и свернулся калачиком между Морозом и Вульфом. Погода тихая, и ничего не случится, если он вздремнет час-другой… С этой мыслью он провалился в глубокий сон без сновидений.

Глава 24. ЦИТРА И ЭЙРИ

Элизар расхаживал по веранде своего дома, и половицы скрипели под его тяжелыми башмаками. Было еще только раннее утро, но он считал, что супруге неплохо бы поторопиться. Одни боги знают, почему женщины по любому поводу обожают долго наряжаться.

— Нэрени, когда же ты наконец? — заорал он в окно. — Церемония начинается в полдень, у нас "не так много времени.