Диаммара - Фьюри Мэгги. Страница 83

— Да какое тебе дело? — возмутилась Шиа. — Я стараюсь вообще об этом не думать. Приблизительно через два с половиной месяца, — добавила она после минутной паузы. — Ты, кажется, хотел разбудить Ориэллу.

— Может, и хотел, но это не мешает мне чувствовать, когда кто-то хочет уйти от разговора. Ты права — это не к спеху. Все равно до темноты мы никуда не поедем. Пойду-ка я лучше отдохну.

Чайм заснул, но услышанное в Диаммаре не давало ему покоя, и во сне он видел войну и кровопролития.

— Вот уж не думал, что когда-нибудь снова сюда попаду, — с горечью произнес Элизар, глядя сквозь решетки наскоро сколоченного барака на зияющие пасти пещер Диаммары. — Будь проклят тот день, когда я уезжал из Тайбефа! Будь проклята волшебница, которая притащила меня сюда!

Нэрени взяла его за руку.

— Дорогой, не надо винить Ориэллу. Разве она виновата, что на наш дом напали враги? Да если бы не она, у нас и дома-то своего не было бы.

— И, если бы не она, у нас не было бы детей, а теперь смотри, что из этого вышло! — Голос Элизара дрожал от горя. — Почему, Нэрени? Почему после стольких лет ожидания Жнец даровал нам дочь и сам же ее отнял? — Он повернулся к жене, и глаза его гневно сверкнули. — Потому что Жнец вообще не хотел давать нам ребенка! А волшебница заставила тебя пойти против воли богов, и в наказание он отнял у нас Амалию!

Нэрени вскочила на ноги.

— Я не собираюсь сидеть тут и слушать, как ты несешь ахинею! — вскричала она. — И если ты еще раз скажешь такое про нашу дочь, я тебя сама задушу! — Она развернулась и пошла в другой угол барака, не обращая внимания на изумленные взгляды своих товарищей по несчастью. Отойдя как можно дальше от Элизара, Нэрени села там и повернулась лицом к стене, чтобы никто не увидел, что она плачет.

Внезапно она почувствовала, как кто-то коснулся ее плеча.

— Уйди от меня, Элизар! А, это ты, Джарв? Все равно уходи Я не хочу ни с кем разговаривать.

Не обращая внимания на ее слова, толстяк присел рядом.

— Будь с ним помягче, Нэрени! Он потерял голову от горя. Ты же знаешь, как он боготворил Амалию.

— А я, по-твоему, нет? — взвилась Нэрени.

— Ты прекрасно понимаешь, что я не это имел в виду, — вздохнул Джарв. — У каждого из нас свое горе.

— Вот именно! Ты тоже потерял бедную Устилу, но я не слышу, чтобы ты рассуждал о богах и возмездии. Неужели в мире мало зла и без этого?

Джарв невесело рассмеялся.

— Не думаю, чтобы жрецы с тобой согласились, да и для нас, простых смертных, боги не всегда означают зло. Нет, правда, меня утешает мысль о том, что Устила обрела покой и счастье, и Жнец позаботится о ней.

— Да, твой бог добр и милостив, а у Элизара он мстителен и жесток!

Джарв покачал головой.

— Дай ему время, Нэрени.

— Боюсь, это теперь зависит не от меня, — печально сказал она. — Что с нами будет, Джарв? Нас скоро уморят работой. И что будет, когда мы закончим строить, — если вообще доживем до этого дня?

— Даже не знаю, что и думать, — со вздохом сказал толстяк. — Но у меня есть подозрение, что эта злодейка, которая нас захватила, желает править отсюда всеми Южными Землями. Диаммара — идеальное место для крепости, и если Небесный Народ уже под ее владычеством, то и остальных в скором времени ждет та же участь.

— В таком случае, — тихо сказала Нэрени, — пусть я лучше умру и буду вместе со свой девочкой.

В этот момент ее подергал за рукав Ланнерт, трехлетний сынишка Черной Птицы;

— Рени… Мама опять плачет…

Нэрени вздохнула и взяла его на руки. Тяжелые цепи на ручках и ножках мальчика приводили ее в ужас; но такими украшениями наделили всех крылатых рабов, чтобы они не могли улететь.

— Хорошо, — сказала Нэрени малышу. — Я сейчас подойду. — Она повернулась к Джарву:

— Знаешь, до того, как я встретила Ориэллу, в любой сложной ситуации у меня опускались руки. А теперь посмотри — я не только несу свое бремя, но и могу помочь кому-то еще. — Она с грустью усмехнулась. — Даже не знаю, благодарить ли мне за это волшебницу, или наоборот… Беспомощной быть гораздо легче.

Черная Птица сидела над неподвижным телом мужа, роняя слезы на его опухшее от побоев лицо. Рядом лежала ее двухмесячная дочь и жалобно плакала, но она даже не смотрела в ее сторону.

— О, Нэрени! — прошептала она. — Мне кажется, он умирает.

Кондор пытался защитить Черную Птицу от издевательств Солнечного Пера, и его жестоко избили надсмотрщики. Уже целый день он лежал без сознания, и дыхание его становилось все тише и тише. Нэрени понимала, что это плохой признак, но вслух своих опасений не высказывала. Между двумя мужчинами существовала давняя вражда — Солнечное Перо считал, что королева должна была достаться ему. Но он хотел, чтобы Кондор знал о падении своей супруги, и поэтому, пока неясно было, выживет принц-консорт или умрет. Черная Птица была в относительной безопасности.

Нэрени рассердилась, увидев, что королева совсем не обращает внимания на дочь. Неужели она не понимает, как ей повезло? Те, кто навсегда потерял дочерей, отдали бы все на свете, чтобы вернуть то, чем Черная Птица, как видно, совсем не дорожит. И все же она сначала обняла королеву, дала ей выплакаться, а уж потом принялась отчитывать.

— Ты должна взглянуть правде в глаза, — твердо сказала Нэрени. — У нас нет ни лекаря, ни лекарств. Остается только молить богов, чтобы Кондор выжил. Но своим детям ты можешь помочь — и ты должна о них заботиться. Ланнерт боится, когда ты начинаешь плакать, и ради него ты должна быть мужественной. И еще ты должна кормить дочь и следить, чтобы она не замерзла. Сейчас ты нужнее ей, а не Кондору. Что бы сказала Эльстер, увидев, как ты обращаешься с ее крестницей?

При упоминании об Эльстер Черная Птица вздрогнула как от удара.

— Как ты можешь! — воскликнула она. — Как ты смеешь напоминать мне об Эльстер, когда мой муж умирает? — И она вновь разрыдалась.

Нэрени с презрением отвернулась.

— Ты королева, — сказала она сурово. — Веди же себя достойно. Успокой сына. Накорми дочь. Стань примером для своих подданных и ни в коем случае не теряй надежды!

Не успела Ориэлла проснуться, как Чайм потащил ее в укромное место для секретного разговора. Как обычно, спросонок волшебница была не в духе.

— Ну, что там у тебя? — недовольно спросила она. — К чему такая таинственность? Почему нельзя поговорить при всех?

Эфировидец увел сердитую путешественницу в сосновую рощу. За ними, петляя между деревьями, летел верный ястреб.

— Я хочу, чтобы никто, кроме тебя, не знал, что я был в Диаммаре, — объяснил Чайм, когда они отошли достаточно далеко.

— А ты там был? Ты же сказал, что полетишь в Аэриллию.

— Не важно. Никто не должен знать, что я могу летать на ветрах и шпионить за Элизеф.

Волшебница забыла о своем раздражении. Присев на камешек у ручья, она с возрастающей тревогой прислушивалась к словам Эфировидца.

— Элизеф в Диаммаре? — удивилась она. — Но это же настоящая крепость… И потом, откуда она вообще про нее знает? Не говоря уж об Аэриллии… — Внезапно у нее мелькнула страшная догадка. — До сих пор мне это в голову не приходило. Чайм, она же никогда не была на юге!

Эфировидец взял ее за руку.

— Ориэлла, прости. Потому-то я и хотел поговорить с тобой наедине. И впредь нам нужно быть осмотрительнее. Кто-то из наших спутников — шпион Элизеф.

— Не верю! — гневно воскликнула Ориэлла. — Как ты смел такое сказать!

Чайм промолчал — он просто ждал, когда она остынет и сможет рассуждать здраво.

Ориэлла закусила губу.

— Извини, — сказала она. — Ты в этом уверен?

— Уверен. Элизеф при мне сказала об этом королеве Казалима.

— Саре? Что там делала эта паршивка? Чайм скривил рот.

— Она снабжает Элизеф солдатами. Я вижу, вы с ней не питаете друг к другу особой любви.

— Я эту маленькую шлюху давно знаю, — поморщилась Ориэлла. — Сначала она искала удачи в Нексисе — они с Анваром были любовниками, если хочешь знать, а потом вышла замуж за Ваннора.