Дух камня - Фьюри Мэгги. Страница 29

Таг и Эрла, профессиональные карманники восьми и десяти лет, жались к Гелине. Пятнадцатилетний Тосель, невысокий кудрявый паренек и лучший вор-домушник во всем городе, утратил свой обычный независимо-дерзкий вид и, сгорбившись, стоял возле стены.

Только одного среди всех, казалось, не тронули события кошмарной ночи. Худое, глумливое лицо Пакрата выглядело так же, как и всегда. Алианна готова была бы поспорить, что этот выживет в любом случае. Неопределенного возраста Пакрат характеризовал себя как «вор простой и непритязательный». «Если вещь не прибита гвоздями, я ее унесу», — говаривал Пакрат. Ему годилось все: еда, деньги, одежда — все, что плохо лежало. Он мог украсть медный грош у слепого нищего так же охотно, как толстый кошелек купца. Ради наживы ему ничего не стоило перерезать горло или ударить ножом в спину. Даже среди воров его методы вызывали кривотолки и отвращение. Как обычно бледное болезненное лицо Пакрата украшала неопрятная щетина волосы и одежда были грязными и неряшливыми. Алианна как-то сказала, что моется он только по необходимости — чтобы жертвы не догадались о его приближении по запаху…

Как она и ожидала, Пакрат заговорил первым:

— Нас перерезали как свиней, вот что случилось. И прежде чем лизаться и рыдать от счастья, советую убраться с улицы. По крайней мере тем, кто не хочет стать следующей жертвой.

Алианна вздрогнула. Да, она знала, что все прочие должны быть мертвы, но все же эти слова резанули ее, как ножом. Тем более, когда прозвучали в такой вульгарной, пренебрежительной манере. Она с неприязнью глянула на Пакрата.

— Так заберись в дом. Ты ж у нас мастер взламывать и проникать.

Вор пожал плечами:

— Так, как эти летучие ублюдки вламываются в окна и двери, даже я не умею…

Они нашли убежище в доме неподалеку. Пробравшись через кухню, воры поднялись на верхний этаж, откуда можно было наблюдать за улицей. Особняк был не таким роскошным, как жилище торговца шерстью, однако большим и прочным, с толстыми стенами и крепкой дверью. Воры не отважились разжечь огонь, опасаясь, что хищники увидят или унюхают дым. Они расположились в хозяйской спальне, выставив у окна часового, который тщательно обозревал небо и соседние крыши. Второй часовой расположился в комнате поменьше — следующей за спальней, с окном, выходящим на противоположную сторону.

Воры по очереди вымылись и обработали друг другу раны еще до того, как поели, хотя все они были голодны. В первую очередь хотелось избавиться от грязи и крови, словно это помогло бы очиститься от ужасов и жестокости ночных часов. Глупость какая, горько подумала Алианна, но когда пришла ее очередь мыться, она обнаружила, что трет себя так же ожесточенно, как и все прочие. Даже неряха Пакрат в кои-то веки, казалось, рад воде и мылу.

Друзья мало что могли рассказать Алианне о потере Каверн. Они выжили только потому, что во время нападения чудовищ находились снаружи — на улицах. Никто из них не был расположен пересказывать подробности увиденного. Стыдясь себя самой, Алианна поняла, что рада этому обстоятельству.

Алестан едва притронулся к еде. Он отодвинул тарелку и потер воспаленные глаза.

— Конечно, мы не знаем наверняка, что все до единого мертвы. Некоторые могли отыскать убежище в городе, как ты, Алианна. Возможно, они…

— Невозможно, буркнул Пакрат. — Даже если и так, ты и вправду веришь, что они переживут на улице следующую ночь? Эти крылатые сукины дети повсюду. Никто не сумеет остаться в живых. Мы — тоже.

Алианна резко развернулась к нему.

— Почему это? Я же сумела. Я знаю, что это возможно. В конце концов это большой город. Здесь можно украсть еду, если нас загонят в ловушку. Здесь можно найти укрытие. А если соблюдать осторожность, то…

— Не обманывай себя. — Пакрат послал ей исполненный презрения взгляд. — Смирись: остальные Призраки мертвы. И мы скоро будем. Это всего лишь вопрос времени.

— Ты еще кое-что не учитываешь, Алианна. — Гелина вышла из соседней комнаты, где Тосель сменил ее на посту. — Сейчас убийцы сыты. Им недосуг рыскать внизу, выискивая мясо. Но здесь их, кажется, ужасно много. Что будет, когда их запасы подойдут к концу? Они станут искать везде — всех, кто сумел выжить. Попомни мои слова.

— А это означает — нас, — прибавил Пакрат. — И если до темноты не придумаем что-то действительно умное, нас можно смело считать мертвецами…

Открыв глаза, Заваль увидел перед собой солдата Мечей Божьих, и его сердце встрепенулось от радости. Спасен! Кто-то из верных людей пришел ему на выручку! Его освободят от этих сумасшедших баб с их чудовищем и проводят домой!.. Но вот он окончательно проснулся и вспомнил, что у него нет больше дома, а Мечи Божьи служат отнюдь не ему. Он похолодел. Блейд явился за ним! Воспоминание о предательстве и измене обрушилось на Заваля тяжелой волной. Он не может вернуться в Тиаронд. Даже если случится невероятное, если Гиларра и безжалостный командир Мечей Божьих оставят его в живых, горожане с удовольствием разорвут его на части. Незнакомец в черном плаще пристально смотрел на Заваля.

— Ты пропустил Жертвоприношение, — мягко сказал он. — И оно не произойдет до следующего года. Если вернешься сейчас, ничего хорошего из этого не выйдет.

Заваль сел, резко выпрямившись.

— Кто ты такой?

Его собеседник поставил тарелку, которую держал в руках, и тоже уселся, примостившись на краешке кровати.

— Меня зовут Элион, — сказал он. — И я хотел бы стать твоим другом. Хотя, полагаю, ты придерживаешься иного мнения на этот счет.

— Ты заодно с этими проклятыми женщинами?

— Во всяком случае, я не солдат Мечей Божьих. — Молодой человек улыбнулся. — Я просто на время позаимствовал их форму. Ну, ты знаешь, как это бывает…

Краска прилила к бледным щекам Заваля. Иерарх вспомнил ту ночь — много лет назад, — когда он презрел одиночество и воздержание. Скрыв лицо под маской, он спустился в город, чтобы отдаться во власть кабаков и борделей…

Не думай об этом.

—  Ты заодно с этими женщинами? — настаивал он. Юноша пожал плечами:

— Что ж, не вижу смысла отрицать. Мы явились из одного и того же места — все, кроме старой наемницы — и преследуем одни и те же цели. — Он наклонился поближе к Завалю и, понизив голос, проговорил: — Хотя я не в восторге от их общества, если быть откровенным. Думаю, ты уже успел заметить, как они тупоголовы и несговорчивы. Но сейчас миру грозит катастрофа, и нам всем нужно действовать сообща, чтобы предотвратить ее…

Заваль вздрогнул.

— Нам всем? Как это так? Ведь судьбы мира — в руках Мириаля…

Элион мысленно поморщился и решил в следующий раз поосторожнее выбирать выражения. А потом начал заново.

— Даже если это так, я думаю, настало время, когда Мириалю нужно оказать помощь…

— Что? — Иерарх задохнулся от гнева и возмущения. Что за ересь?!

Затем внезапно Заваль припомнил свой сон. Или не говорил тогда Мириаль, что не наказывает его — а только испытывает?

Так что же, это испытание? Но как он мог знать наверняка? И чего хочет Мириаль — чтобы он осудил этого еретика или чтобы помог ему спасти мир?

Если бы я не проснулся! Если бы сон был немного длиннее! Тогда я, возможно, узнал бы правду…

—  Но… но как я могу действительно помочь Богу? — сказал он с сомнением.

Элион наклонился вперед.

— Прежде чем мы продолжим разговор, скажи мне одну вещь. Ты и в самом деле готов сделать все, чтобы спасти свой народ?

Не этого ожидал Заваль, однако отозвался, не колеблясь ни секунды.

— Если я позволил, чтобы меня привязали к столбу и сожгли заживо, думаю, это ответ на твой вопрос.

Серые глаза собеседника были прикованы к его лицу.

И Заваль не выдержал его взгляда.

— Я не знаю, — прошептал он.

Молодой человек ждал.

— Я всегда говорил себе, что готов умереть за моих людей, — с горечью продолжал Заваль, — но когда пришло время сдержать клятву и взойти на костер, меня охватил дикий ужас. Я был готов сделать все что угодно, только бы избежать этой судьбы. Даже если это означало бы обречь моих людей на вечные муки.