Колыбельная для вампиров (СИ) - Борисова Светлана Александровна. Страница 129

Глава СБ очнулся от тяжелых воспоминаний и на его красивом лице появилось смущенное выражение. «Черт, может, я и в самом деле слегка того, с учетом прошлого? — озабоченно подумал он, но как только Томас представил себе однополые объятия, его сразу же затошнило от омерзения. — Нет, только не это! Прости, Мика, ради тебя я готов на многое, но только не на яой!»

Внезапно Штейн недобро ухмыльнулся. «А вот от одной рыжей лисички я бы не отказался! В последнее время слишком часто она крутится поблизости. Причем, машет хвостом перед носом, а в руки не дается. Дразнишься, дорогая? Ну, погоди!»

Он нажал на кнопку вызова секретаря.

— Вы что-то хотели, герр Штейн?

— Тебя, Марта, тебя! И чтобы без этих твоих новомодных вывертов! Только старые добрые наручники и хлыст.

Поздно вечером Штейн долго не мог уснуть. Стоило только ему закрыть глаза, как перед его мысленным взором возникало страдающее лицо Марка. Как он ни гнал от себя это воспоминание, она упорно возвращалось. «Чертова Рени совсем меня растревожила!» Не выдержав, он сел в кровати и, схватившись за голову, запустил пальцы в свою густую шевелюру. «Mein Gott! Хватит уже думать о прошлом!.. Сволочь! Столько лет он не дает мне спокойно жить!.. Нечего мучиться. Неужели ты поверил этому лживому шакалу? С ним все было бы точно также как с Пабло!» Томас вскочил на ноги и, налив стакан водки, опрокинул ее в себя. «Мало!»

Но сколько он не пил опьянение не приходило. Вернувшись в кровать, Томас горестно сгорбился в позе врубелевского демона. «Проклятье! Столько лет пустота в сердце. Дружеских привязанностей навалом, а настоящей любви как не было, так и нет».

Обнаружив, что водка кончилась, он достал пистолет и выпустил всю обойму по мишени.

Когда рассеялся пороховой дым, Штейн уже крепко спал. Встав рано утром, он первым делом споткнулся о бутылки из-под водки, разбросанные рядом с его кроватью.

«Hol's der Teufel! Пора жениться, пока я не стал первым в истории вампиром-алкоголиком! — с досадой подумал он.

Проходя мимо мишени, Штейн раздраженно сдернул листок с карикатурным портретом Марка, нарисованным его ночными выстрелами и, смяв, забросил в утилизатор. «Хорошо бы и кое-какие воспоминания выбросить из памяти подобным образом…»

Немного о бедной почве, из которой произрастают пышные цветы фантазии

За закрытыми окнами роскошной квартиры беззвучно буйствовала непогода. Порывистый западный ветер, как всегда принес в Петербург дожди и небольшие наводнения. Темные тучи, гонимые сильным ветром, неслись бесконечной чередой по серому низкому небу, вызывая чувство глухой тоски и безнадежности. Не переставая, плакали окна — по ним текли целые потоки холодной воды.

Лиза, зябко куталась в оренбургский пуховый платок. Этот реликт, символизирующий достаток из жизни застойных времен, достался ей от бабушки Дарьи Вадимовны. Она забрала к себе девочку совсем еще маленькой, где-то в возрасте пяти лет у своей беспутной гулящей доченьки. В кого она такая удалась, бабушка Лизы не понимала, — ведь сама Дарья Вадимовна была очень скромной женщиной, и выросла в интеллигентной семье, которая всячески скрывала свою национальную принадлежность к избранной богом расе. По паспортам вся семья числилась украинцами, не имея к любителям сала никакого отношения.

Заметки на полях или эссе о национальной проблеме

Время было такое, когда из-за так называемого «пятого пункта» евреи не имели возможности устроиться на работу по своему желанию. Их здорово прижимали из-за национальности, установив в том числе, и определенную квоту на прием в многочисленные оборонные предприятия. Впрочем, это им не очень-то мешало. Во всяком случае, в ленинградских НИИ их работало предостаточно.

Кстати, большинство евреев вполне адекватные умные люди, пока не столкнешься с ними на почве экономических интересов, тут им другие национальности, как правило, проигрывают по всем статьям. А что делать? У евреев торговля и все близко связанное с ней — многовековой национальный вид спорта. С профессионалами трудно тягаться в их родной стихии, поэтому злиться на них бесполезно.

Я считаю, что просто нужно учиться — это самый правильный подход к любым национальным особенностям своих «коммунальных соседей» по стране. У кого-то — умению вести свои дела, у кого-то — трудолюбию, у кого-то — умению отстаивать свои интересы. В этом плане у нас очень много положительных национальных примеров. Глядишь, со временем перестанем друг на друга «крыситься», и у нас, наконец-то, будет нормальная страна с нормальными традициями. Но это все мечты- мечты… ладно, заканчиваю душевный стриптиз и возвращаюсь к своей сказке.

Родители маленькой Даши, будущей бабушки Лизы, воспитывали девочку в большой строгости. Ее отец, будучи военным по призванию, соответственно, по характеру был большой самодур. К сорока годам он дослужился до полковника, а мать, как оно частенько случалось в семьях военных, из-за частых переездов специальности не имела и числилась домохозяйкой. Потому она железной хваткой держалась за мужа, и его слово было законом в их маленькой семье.

Но как-то в одночасье родители скоропостижно скончались. Отец умер от неудачно прооперированной язвы, не перенеся послеоперационного периода, а через полгода умерла от инсульта и мать, будучи еще нестарой женщиной по современным меркам. Это наследственное заболевание в их семье передавалось по материнской линии. Все женщины в их роду, как правило, умирали в возрасте сорока с небольшим лет.

Таким образом, двадцати трехлетняя Даша осталась совсем одна. Это произошло настолько внезапно, что девушка оказалась в полной растерянности, не зная, что ей делать, — ведь она так привыкла, что родители во всем руководят ее жизнью. С горя она быстро выскочила замуж, но неудачно. Муж оказался дебоширом и пьяницей, к тому же большим любителем походов на сторону. Когда он совсем запил, бросив ее с маленьким ребенком, Дарья тихо обрадовалась. Ей уже было стыдно появляться в женской консультации из-за постоянных венерических заболеваний, которыми ее периодически одаривал любимый супруг.

Замуж Дарья Вадимовна больше не вышла, поскольку внешность имела самую заурядную — обычная немного полноватая женщина, каких миллионы. Работала она инженером на одном из предприятий оборонки, получала свои сто двадцать рублей в месяц и как могла, поднимала дочку, балуя ее при этом несусветно. Женщина во всем отказывала себе, но девочка имела самые нарядные и дорогие вещи, за которые она платила фарцовщикам сумасшедшие деньги.

Плоды такой бездумной любви не заставили себя долго ждать. Дочка оказалась неглупой, в младших и средних классах она училась очень хорошо. К сожалению, по характеру она оказалась легкомысленной пустышкой, потому не сдерживаемая ничем она рано покатилась по дурной дорожке. В свои неполные шестнадцать лет, она уже «принесла в подоле», как говорят в народе, и бросила школу. А дальше начался полнейший ужас. В их сталинскую двухкомнатную квартиру, оставшуюся от родителей Дарьи Вадимовны, потянулась всякая шваль с пьянками, драками и гулянками. Пришлось ей срочно размениваться на две крошечные квартирки в блочных домах, да еще и доплачивать, заняв, где только можно денег на обмен.

В дальнейшем беспутная дочь так и сгинула во время перестройки. Их общие знакомые говорили, что она погибла в Югославии. Работая «челноком», она во время одной из поездок за дешевым товаром попала под бомбежку, но официального свидетельства о ее смерти Дарья Вадимовна так и не получила. Впрочем, во время перестройки и на долю бабушки Лизы выпало немало лишений. Ходить с внучкой мимо пестрых витрин ларьков с игрушками она вообще не рисковала, — ведь ребенку не объяснишь, что у них денег «кот наплакал». Сердце женщины просто обливалось кровью, когда ребенок плача просил у нее красавицу «барби» в сказочно-нарядном платье, а она при всем желании не могла ее купить.