Колыбельная для вампиров (СИ) - Борисова Светлана Александровна. Страница 86

— Поверь, мой ангел! Я не хотела тебя расстроить! — лихорадочно зашептала Рени, прижавшись щекой к его щеке. — Будь хоть капля надежды, я не посмела бы ослушаться твоих указаний… — она заглянула в страдающие глаза мужа и горько усмехнулась. — Я права, всё бесполезно, мои дни сочтены.

— Неправда! — вскинулся Михаил. — В запасе ещё было время, а ты взяла и пустила все труды псу под хвост! — он обнял Рени и горестно произнес: — Кошка, дни и ночи я работал в поисках выхода, и обязательно нашел бы его, клянусь! Ты же знаешь, я никогда не сдаюсь. Я сделал бы для тебя все возможное и невозможное.

— Знаю, милый! Я верю, что ты всё можешь, но нет смысла мучить себя бесплодными попытками. Признай, что ты не господь бог. Пойми, я совсем тебя не вижу и это грустно. Мой ангел, больше я не хочу терять драгоценное время. Порой мне кажется, что оно утекает как песок между пальцев. И чем больше я жадничаю, пытаясь его сберечь, тем безвозвратней мои потери.

От искренней печали в голосе жены, у Михаила болезненно заныло сердце.

«Так тебе и надо! — мысленно сказал он себе. — Дурак! Думал, что можешь столько лет пользоваться ее любовью и ничего не давать взамен? Какой самообман! Вот и наступило время расплаты, когда упущенного, как и прожитых лет, уже не вернешь».

— Всё равно не понимаю, как ты могла так поступить, — с горечью в голосе произнес он. — Как ты посмела отобрать у нас последнюю надежду?

Не ожидая ответа, Михаил крепко до боли сжал жену в своих объятиях, словно они могли оградить её от вечности, и уткнулся в переливчатую массу волос, знакомо пахнущую полуденными травами и медом.

На плечо Рени закапали горячие слёзы. Она ласково провела рукой по распущенным волосам мужа. Их волнистые шелковистые пряди медового цвета слегка пружинили под ее чуткими пальцами, доставляя ей своей гладкостью и мягкостью несказанное чувственное удовольствие.

— Поплачь мой ангел, и прости за причинённую боль. Не прячь своих слёз, в них нет ничего постыдного. Они бальзам для моего измученного сердца.

— Я и не прячусь.

Щемящая нежность затопила сердце Михаила. Он не сопротивлялся, когда Рени взяла его лицо в ладони и, стремясь запомнить, исследовала любящим взглядом каждую его черточку.

— Любовь моя, ты позаботишься о девочке?

— Конечно! Я же люблю Мари, как родную дочь, — с недоумением отозвался Михаил, до него не сразу дошло, о ком идёт речь.

— Мой ангел, я говорю об Аннабель.

— Нет! — с яростью воскликнул он, услышав ненавистное имя. — Даже не проси! Нужно было не поддаваться на твои провокации, а сразу уничтожить мерзкое отродье, как только она появилась в нашей семье.

Он гневно дернулся в руках Рени, но она с недюжинной силой удержала его в своих объятиях.

— Однако ж! Какой ты у меня сегодня нервный! — с легкой иронией заметила она, и примирительно добавила. — Не горячись, мой ангел! Сам подумай, ну, причём здесь девочка? Это я так решила и не вздумай всё испортить, — Рени прильнула долгим нежным поцелуем к губам все еще сердитого мужа, и с новыми силами принялась за уговоры. — Пойми, это мой прощальный подарок. Прошу тебя, моё сердце, инициируй девочку! Может это себялюбиво, но уходя, я хочу оставить в ней ещё одну частичку памяти.

Михаил сдался, видя, что её глаза заблестели слезами.

— Хорошо, уговорила, только не смей плакать. И больше ни слова о девчонке, если не хочешь, чтобы я передумал, — произнёс он с неохотой.

Прижавшись к мужу, Рени с грустью посмотрела в его потемневшее от горя лицо, и попыталась пальчиками разгладить горькие складочки, залегшие у рта.

— По завершении инициации, я ухожу в поиск, — собравшись с духом, добавила она еле слышно.

— Что? Не выйдет, милая! — прошипел Михаил. Под его взглядом Рени растерянно опустила руки. — Ты не посмеешь! Хочешь сгинуть как подзаборная кошка? Если ты забыла, то хочу напомнить, у тебя есть дом и любящая семья! — с гневом выкрикнул он.

Черноволосая красавица, действительно похожая на изящную кошку гордо выпрямилась, и в ее осанке появилось неосознанное величие. По-прежнему ласково глядя на мужа, тем не менее, она твёрдо ответила:

— Прости, мой ангел, но здесь ты не властен. Если хоть капельку любишь, не смей вставать на моём пути. Ты же знаешь, что я не люблю кладбищ, а сами похороны вызывают во мне отвращение… мерзкая фальшивая церемония, ещё одно публичное развлечение, придуманное людьми, — в ее голосе зазвучали низкие рычащие звуки: — Смерть — это таинство, не терпящее суеты и как всякая порядочная кошка, я должна найти себе достойное место для упокоения.

Мерно стучал маятник часов. Время шло, роняя минуты в бесконечность.

— А как же я? — упавшим голосом спросил Михаил, кляня себя за опрометчиво данное обещание. На его лице появилось трогательное растерянное выражение, тронувшее Рени до глубины души.

— Милая, скажи, что ты пошутила! Ведь ты не можешь взять и бросить меня, как только тебе заблагорассудится?

И как всегда при виде удивительной красоты мужа у неё учащенно забилось сердце. Своим убитым видом и распущенными волосами по плечам, он напомнил ей светлого грустного ангела, и это странным образом согрело ей душу, вселяя надежду. Облик Михаила у неё всегда ассоциировался с его небесным тезкой-архангелом.

«Вот дура! Уже не первый год мы вместе, а я до сих пор не могу поверить своему счастью, — призадумавшись, усмехнулась Рени. — Жаль, что до конца у нас не сложилось, несмотря на все старания, — она решительно отогнала прихлынувшую к сердцу тоску. — Хватит! Спасибо, мой ангел, что ты был терпелив и позволял себя любить. В конце концов, грех жаловаться. По большому счету наша семейная жизнь удалась… Господи! Это всего лишь слова, но за ними целое море любви, и неразрывно связанная с ней боль… Неважно! Уже неважно».

— Что же мне делать без тебя?

— Как что? Конечно же, жить за двоих, моя любовь, — бодро ответила Рени, услышав потерянный голос Михаила. Она снова прильнула к нему. — Не смей раскисать! Ведь на твоих плечах ответственность за судьбы целой расы. К тому же я хочу, чтобы ты присмотрел за нашими девочками. Тогда я не буду беспокоиться, зная, что у вас всё хорошо. Обещаешь?

— Куда я денусь?

Прищурившись, Рени одарила мужа загадочным взглядом.

— Эй-эй! Ну-ка хватит на сегодня грустных разговоров! — пропела красавица-кошка. Игриво ущипнув его, она выгнула спину и укусила за ухо. — Солнце моё! Поверь, я ещё вполне жива.

Лёжа с закрытыми глазами, Михаил раз за разом прокручивал в голове безрадостный разговора с женой. Сон не шел, его терзали тяжелые мысли о будущем. «Чёрт! Секс — прекрасное успокоительное лекарство, но только не сегодня, когда на сердце пустота. Будь прокляты все женщины мира! Ну, почему вам мало секса и вы норовите пролезть туда, куда вас совсем не просят?! Ластитесь, как кошки, а когда растаешь и пустишь в святая святых, вы обязательно запустите в сердце свои острые когти, а затем, уходя, рвёте по живому, и оно обливается кровью… — из-под его длинных ресниц просочились слезы, он беззвучно всхлипнул. — Господи, как же избавиться от невыносимой боли?.. Ненавижу!»

— Милый, ты злишься как ребенок, ища виноватого там, где его нет. И я не лезла к тебе в сердце, — сонно пробормотала Рени.

— Во всяком случае, после случившегося с Эльжбетой, я очень старался тебя не впускать. Но ты, проклятущая Кошка, все-таки пролезла и зацепила его всеми когтями!

— Спасибо, милый.

— За что же ты благодаришь, глупая-преглупая Кошка?!

— За последний бесценный подарок.

— Я тебя ненавижу!

— И я тебя тоже люблю, мой ангел! — Рени повернулась к мужу, и он уткнулся головой в её плечо. Нерешительно коснувшись его плеча, и поняв, что он не оттолкнет, она принялась гладить его по вздрагивающей голой спине и длинным шелковистым волосам, устремив в пустоту загадочный взгляд немигающих чёрных глаз.

Рыцарские игры до добра не доводят, они доводят до целибата

Этим же вечером Иван и Соня, уложив спящего мальчика в одной из комнат, перебрались в кухню.