Колыбельная для вампиров (СИ) - Борисова Светлана Александровна. Страница 99

И она посмотрела на подругу таким измученным взглядом, что встревоженная Сонечка порывисто ее обняла.

— Господи, что же ты раньше ничего не говорила, фиглярка несчастная? Зай, нельзя же быть такой скрытной! Зачем нужны друзья, если они не могут придти на помощь в трудную минуту? — воскликнула она и, достав кружевной платочек, принялась заботливо вытирать заплаканное лицо подруги.

Мари улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо, Сонь. Я в тебе никогда не сомневалась. Честное слово, я не скрытная, просто пытаюсь забыть, и иногда мне удается такой фокус. Беккер, немедленно прекрати терзать мой нос!.. Что ты, в самом деле? Обращаешься со мной, как с маленьким ребенком!

— Исключительно в целях тренировки, — хладнокровно сказала Соня. — Не забыла, что стараниями твоего дорогого папочки у меня имеется малолетний подкидыш?.. Архангел, нужно ж было такое придумать! По своим замашкам Михаил Янович самый натуральный Сатана!

— Но-но, не тронь Мику! Он у меня почитай, один из всей семьи остался, а за Сатану отдельно ответишь! Он у нас красавец, а не какой-то страшный черт с рогами!

— Не спорю, твой отец красавец, но что-то от него здорово потягивает серным душком!

— Не выводи из себя бедного Мика, и он будет благоухать исключительно фиалками.

— Раньше нужно было предупреждать, что твой папочка стервец, каких мало! Впрочем, если бы только он один. К сожалению, у Макса характер оказался не лучше. Ты не представляешь, как он разъярился, узнав подробности нашей несчастной охоты! — теперь Соня приуныла, теребя в руках платочек. — Кто же знал, что мой отец не меньший стервец! — она тяжко вздохнула.

Оживившись, Мари смерила её любопытным взглядом.

— Что, Макс здорово ругался?

Последовал ещё более тяжкий вздох.

— Если бы только ругался!

— Колись, Беккер! Не томи душу!

Соня смерила её недовольным взглядом, но все же призналась:

— На правах кровника он так исполосовал мне задницу ремнём, что я неделю мучилась. Ни сесть, ни лечь. Ты же знаешь, что у меня с регенерацией не особо хорошо, да и отец запретил ею пользоваться. «Чтобы подольше помнила урок», — как выразился он после экзекуции, — у неё затряслись губы от обиды. — Когда я спросила Макса за что, ведь я права и нельзя ли было объяснить словами, знаешь, что он ответил? «Это в назидание недалеким дурочкам, когда они не хотят пользоваться своими мозгами. Потому приходится вкладывать им своего ума, который по причине упрямства вмещается в их головы только через задние ворота».

Не удержавшись, Мари хихикнула.

— Вот это в его иезуитском стиле. Извини, но не могу представить хладнокровного Макса, настолько вышедшего из берегов.

— Я тоже до этого не представляла! Скажи, и что такого особенного я сказала или сделала? Никто же не пострадал и все живы, здоровы!.. — подруга смущённо улыбнулась. — Представляешь, какая была стыдоба? Ведь он выпорол меня в присутствии Ладожского! Тот бедный аж побелел как смерть, слушая мои вопли, но молодец, сдержался и не полез к Максу.

— Трус несчастный! Мог бы, и заступиться!

Расстроенная Мари стукнула кулаком по скамейке, но подруга многозначительно на неё посмотрела и повертела пальцем у виска.

— Зай, совсем с головой не дружишь? Ты когда-нибудь видела Макса Беккера в ярости? Нет? Твое счастье! Вот и я больше не собираюсь такое лицезреть, пропади все пропадом!

— Чёрт! Тем более это выглядит трусостью!

— Уймись, Мари! Не смей наезжать на Ладожского! Он прав!.. — волнуясь, выкрикнула Соня и, помолчав, сердито добавила: — В конце концов, отец был в своем праве, задав мне взбучку. Пойми, одно дело разборки внутри семьи, но я никогда не простила бы Макса, ударь он Ивана на моих глазах. А так бы и произошло, выступи он на мою защиту… — она виновато улыбнулась. — Конечно, я все равно надулась на Ладожского. Зато нужно было видеть, как он потом со мной носился, кидался исполнять малейшую прихоть. Такое полное подчинение стоило полученной порки.

— Думаешь?

— Да, — Соня с заговорщицким видом приложила палец к губам. — Только, чур, Ладожскому ни слова, а то я знаю твой длинный язык. Зай, не смей изводить моего рыцаря насмешками!

— Была нужда, болело брюхо! Не боись, я ходячая могила для дружеских секретов!

Мари с сомнением посмотрела на подругу, не спускающую с неё умоляющего взгляда и, неслышно вздохнув, примирительно добавила:

— Ладно, уговорила. Ванька у нас великий политик. Думаю, ему было видней, как поступать в такой непростой ситуации.

Засмеявшись, девушки стали вполголоса болтать, как водится у всех женщин мира, сначала о мужчинах, а потом о тряпках и делах домашних. Мари расхохоталась, впервые услышав анекдот о двух иностранных буквах, соблазняющих одну местную. В юности горе быстро улетучивается и, выплакавшись, она почувствовала себя значительно лучше. Тяжелая ноша на душе, разделенная с близкими людьми, всегда становится значительно легче. Девушки посидели еще немного на скамье, а затем, смеясь и болтая, двинулись дальше по обозначенному Ником маршруту. Они и предположить не могли, как много и горя и радости их ждет впереди.

Что поделать! Конечно, вампиры, сильны своими способностями новой расы сверхлюдей, но живое сердце не спрячешь от бед и печалей. Его невозможно защитить ничем, — ведь жизнь порой жестока ко всем существам. Печали и радости поджидают нас всех на жизненном пути, не разбирая, герой ты, или обычный обыватель.

Боль и радость близких людей всегда находят живейший отклик в сердце любого нормального человека. Вместе с дорогими нам существами мы горюем и радуемся. А если у кого-то это не так, значит они — выродки, и говорить о них совершенно незачем.

Политические сложности укоренения в России. Кто Вы мистер Х?

Двери офиса автоматически распахнулись, но никто не вышел навстречу стремительно вошедшему посетителю. Правда, где-то в глубине огромного здания на дисплее дежурного в службе охраны засветился сигнальный огонек и, опознав своего, мирно помигал зеленым светом и погас. Дежурный оператор тоже подтвердил в журнале дежурств номер жетона и время прибытия посетителя, а затем вновь замер, сонно глядя на экраны перед собой.

В штаб-квартире СС ОК, который многие до сих пор по привычке называли штабом клана Волка, в такое позднее время оказалось довольно темно. В фойе сквозь высокий купол стеклянного потолка светил молодой месяц, сияющий на непривычно ясном небосводе, усыпанном мелкой россыпью звезд, да кое-где горели слабые светильники, почти не разгоняя тьмы, но добавляя загадочных колеблющихся теней. Огромный зал выглядел таинственным и непривычно тихим без деловой суеты царящей здесь днем. И Палевский, скользящий бесшумным призраком по его просторам, в сопровождении негромких вскриков спящих птиц и монотонно шумящих струй неумолчного фонтана, не нарушал очарования его готически-мрачной обстановки. Достигнув лифтов, он спустился на этаж F и, безошибочно сориентировавшись в лабиринте коридоров, нашел кабинет Штейна. Он постучал и сразу же вошел, не дожидаясь разрешения.

Хозяин кабинета поднял голову и, улыбнувшись позднему гостю, встал ему навстречу. Палевский быстро пересек разделяющее их пространство и сел напротив. Он сдержанно поздоровался и с сочувствием посмотрел на покрасневшие глаза друга.

— Прости, Том, что задержал, — счел нужным он извиниться. — К сожалению, времени в обрез, а ты мне срочно нужен. Завтра я улетаю на региональный сбор в клане Тигра, а оттуда с инспекцией в Юго-Восточную Азию, так что не обессудь за поздний визит.

— Teufel! Так или иначе, но я все равно торчал бы здесь, поэтому зря извиняешься.

— Смотрю, ты не терял времени даром, — добавил Палевский, с легким изумлением взирая на горы документов, лежащие на столе. Штейн досадливо поморщился.

— Ежедневная рутина. К тому же, на новом месте всегда появляется масса дополнительной работы. И по закону подлости, чем больше делаешь, тем больше её валится.