Глаз вечности - Фьюри Мэгги. Страница 30
– И я безумно рада, что на сей раз первыми оказались мы, – отозвалась Серима.
Наблюдая за приготовлениями горцев ко сну, Серима поразилась их предусмотрительности. Неожиданное происшествие отнюдь не застало клан врасплох: у всякого к седлу было привязано плотное одеяло, завернутое для сухости в промасленную кожу, а также бурдюк с водой и запас пищи. Сколько же раз воины проделывали это прежде? Не сговариваясь, каждый привычно занялся тем, что от него требовалось. Одни расстилали одеяла у стены, другие поддерживали пламя в очаге, третьи хлопотали вокруг израненных товарищей. Картина была мирной, почти домашней – если не считать того, что за стеной бесновались разъяренные крылатые охотники.
Кетейн нашел для продрогшей Серимы теплое местечко у огня; горцам пришлось немного потесниться. Сырая одежда вскоре начала испускать пар.
«Жаль, не во что переодеться. Да и негде: кругом одни мужчины. Но, может быть, я все-таки просохну, в конце концов?»
Какой-то воин протянул еду, и леди приняла щедрый дар с искренней признательностью. М-м-м, сыр и овсяные лепешки! Есть ли на свете яства вкуснее? Разве что чашка крепкого, обжигающего чая.
Поев, Серима совершенно сомлела у очага и принялась клевать носом.
– Где мне лечь? – обратилась она к Кетейну, который негромко переговаривался с товарищами.
В ответ один или два горца разразились хрипучим хохотом.
На мгновение сердце леди дрогнуло. Невольно припомнилось то жуткое нападение, вся ее боль, беспомощность, унижение и ужас. В душе затлели угольки сомнения: что, если Тормон не ошибся? Может, зря она связалась с этими грубыми дикарями?
Кетейн обвел своих людей холодным взглядом – и тотчас наступила тишина.
«Возьми себя в руки, Серима, вспомни, кто ты такая! Позволь однажды жалкой кучке неотесанных болванов глумиться над тобой – и тебе вовек не заставить их уважать себя!»
По примеру предводителя отряда леди вскинула подбородок и смерила наглецов начальственным взором, пред которым трепетал сам иерарх. Горцы потупились и отвели глаза. Серима тут же приняла свой обычный вид. Лучше не раздражать этот сброд понапрасну: не будь она под опекой Кетейна…
Сын вождя отыскал для гостьи спокойный уголок недалеко от огня и подал ей пару одеял:
– Вот, возьми мое тоже. Мне все равно стеречь дверь до рассвета. – Он улыбнулся. – Больше парни тебя не потревожат, обещаю. Я ведь дал слово заботиться о тебе, а Кетейн слов на ветер не бросает.
Ну да, как же, сказочки на ночь! Серима вздохнула. Старовата она для подобного.
– Послушай, спасибо, что не позволил своим воинам оскорбить меня, я это ценю. Но что касается мерзких чудищ, не обольщайся: если они ворвутся сюда – всем конец. Тебе не под силу защитить ни самого себя, никого другого.
– Что ж, может, и твоя правда, – помрачнел горец. – С крылатыми охотниками я не знаком так близко, как ты. Не спорю, трезво смотреть на жизнь очень даже полезно, ибо так мы избегаем неприятных сюрпризов, – однако надеяться на лучшее гораздо важнее. Тем более в наши страшные времена.
Собеседница задумалась. И впрямь, где была бы она сейчас без путеводного света надежды? Разве не вера в лучшее вывела ее из Тиаронда, не позволив смириться с роком и сгинуть подобно прочим? Серима глубоко вздохнула и выпрямилась.
– Знаешь что, Кетейн? – заявила она. – Я согласна с тобой на все сто!
12
БЕГЛЕЦЫ
Пакрат всегда был не прочь втихаря пробраться туда, где нельзя бродить, или стянуть то, что плохо лежит; однако на сей раз его действительно занесло. А все эта Алианна! Сама же вечно гоняла товарища за неподобающее поведение – и вдруг вытворяет такое!
С другой стороны, когда парень присоединился к Серым Призракам, кто принял его сразу, как родного? Кто за долгие годы ни разу не бросил, не подвел Пакрата? Алианна! И пусть девушка явно вознамерилась улизнуть от всех, верный товарищ не покинет ее, чем бы это ни грозило обоим.
Конечно же, он видел возвращение воровки в храм. Потому что чистить уборные – гадко, унизительно, и точка. Иерарх может лопнуть от гнева, туда ей и дорога. А Пакрат удрал при первой же возможности. Отираясь в толпе прочих беженцев, он не прозевал появление Гальверона с девушкой и несчастной умирающей; но в лазарет парня не пустили: помощница Кайты прогнала воришку, размахивая веником, и обозвала «негигиеничным». Интересно, что она имела в виду?
Вроде бы Пакрат и не следил нарочно за дверью лазарета, однако тут же заметил, когда Алианна вышла. Он сразу почуял неладное. Вместо того чтобы отправиться к товарищам, плутовка тенью скользнула вдоль стены и растворилась в коридоре, ведущем в подвальные помещения. Может, пошла стибрить чего-нибудь на ужин? Не похоже: уж слишком все таинственно. Сгорая от любопытства, Пакрат без дальнейших раздумий последовал за подругой.
Девушка в открытую заговорила с Телимоном. Так, значит, Пакрату все померещилось? Или нет… Вот она стащила еду без разрешения… Что делает эта замухрышка?! Ох и накличет она беду на своих ничего не подозревающих товарищей! Воровать – воруй, но знай меру! Стоит, болтает себе с главным поваром, посмотрите на нее – воплощенная невинность, а карманы того и гляди треснут по швам! Пакрата просто взбесило подобное легкомыслие. Теперь-то он понял, как чувствовала себя Алианна во время его собственных выходок. М-да, ощущение не из приятных.
Впрочем, сделанного уже не поправишь. Но что же задумала эта мошенница? Положение усложнялось на глазах.
Пока девушка прощалась с Телимоном, Пакрат почти машинально прихватил колбасы, лепешек и сыру. Куда бы плутовка ни направлялась, он с нею. Если девушке понадобится еда – товарищу тем более. Серый Призрак испарился из кухни так же неприметно, как и прошмыгнул внутрь.
Так, ну и куда теперь?.. Да она с ума спятила! Наверх? Там же негде прятаться! Насколько удобнее здесь, в подземельях! В храме подруга чуть не затерялась среди говорливой толпы; вдруг он снова приметил Алианну. И где же? Авантюристка проскочила прямо за кружевную серебристую завесу, к которой иерарх и близко никого не подпускает. У занавеса изнывал от скуки часовой, совершенно утративший бдительность. Девушка проскользнула у него под носом.
Пакрата раздирали противоречивые чувства. Нужно остановить это безумие! Догнать подругу, спасти от ее собственного сумасбродства! Да, но все же занятно, каков ее умысел? Однако если страж поймает их с полными карманами краденой еды…
В это мгновение мимо часового с криками пронеслись двое детишек; один из них споткнулся и больно разбил коленку о камень. Раздался оглушительный рев. Молоденькая красавица мать бросилась утешать сынишку. Встрепенувшийся страж кинулся на помощь – а заодно пофлиртовать с перепуганной мамашей.
Когда они окончательно отвлеклись, Пакрат пригнулся и ловко нырнул под занавес. За плетеным кружевом не просматривалось ничего, кроме узкой полоски мрака. Тоже невидаль: воришке не привыкать к темноте! Была – не была! Пока не вернулся часовой, Пакрат ринулся в непроницаемую черноту.
За спиной что-то зашипело, потом громко лязгнуло. Пакрат обернулся – и немое ругательство застыло на губах. Свет в дверном проеме резко погас, как будто оборвалась последняя связь с родным и знакомым миром. Еще пара неуверенных шагов – и рука уперлась в какую-то ровную, лишенную шероховатостей стену. Дверной проем исчез, будь он неладен! Не то чтобы Серые Призраки боялись мрака – упаси Мириаль, с их-то ремеслом, – но угодить в ловушку имение сейчас, когда он так спешит, просто невыносимо! Гнусные гвардейцы, это все их происки!
Если бы молодой человек знал, что за крайние обстоятельства вынуждают иерарха время от времени посещать этот Грим-портал… Хотя беглеца и это не остановило бы.
Нужно зажечь огонь. Ну, это легче легкого: как мастер своего дела, Пакрат никогда не расставался с необходимыми приспособлениями. Блики от свечи заиграли на стенах из гладкого Дарка-металла с синеватым отливом. Интересно… Воришка решил рассмотреть их поближе, но тут в животе ухнуло, и бедняга почувствовал, что летит вниз. Впрочем, твердый пол по-прежнему оставался под ногами. Парень покачнулся и выронил свечку; та с тихим шипением погасла. И снова беглец оказался в кромешной тьме; перед глазами заплясали пурпурно-зеленые отблески – воспоминания о потухшем пламени. Пакрат осторожно вытянул руку, коснулся стены – и, ойкнув, отскочил. Пальцы обожгло, словно он схватил трос, который дернули со всей силы. «О клыки и когти Мириаля!» Молодой человек замер на месте; сердце несчастного готово было выпрыгнуть из груди.