Академия времени - Богданова Екатерина (1). Страница 12

Нара Ишаро подошла к сидящему на двери предприимчивому парню и попросила его обманчиво ласковым голосом:

– Мартон, мальчик мой, будь добр, объяви, пожалуйста, ничью и отдай мне свои букмекерские записи.

По тому, как голос ректора сорвался на шипение, легко можно было понять, что ей лучше не перечить. Коридор опустел буквально за несколько мгновений. Кико помогла мне подняться с пола и быстро увела в нашу комнату.

– Ты чего там разлеглась? – спросила она шепотом, несмотря на то, что мы уже были в комнате и заперли дверь. – Я тоже испугалась, когда Ишаро неожиданно перед носом появилась, но она у нас не настолько сногсшибательна, чтобы падать к ее ногам.

– Неожиданно? – переспросила я.

– Ну да, как поганка из-под кочки после разлива выскочила. Я только собралась устроить эльфийкам небольшую экскурсию по болотам Загорья, а она мне весь настрой сбила, – обиженно проговорила соседка.

– Но она же… – попыталась объяснить я кикиморе, что произошло в действительности, но девушка меня перебила.

– Ненавижу, когда она так делает! Всех уже этими своими появлениями довела. Она же здесь главная, вот что хочет, то и творит, – возмущенно проговорила Кико. – А теперь еще и воспитательной беседы не избежать. Но получать выговор – так за дело! Сейчас наверняка объявят комендантский час, и пусть. Мы все равно пойдем к Дарну.

В подтверждение ее слов по всей академии разнесся замогильный голос духа-хранителя:

«Всем разойтись по комнатам. Объявляется закрытый режим. Пребывание в коридорах и других нежилых помещениях академии запрещено до пяти часов утра. Нарушители будут строго наказаны».

– Не дождешься, халдей змеиный, – прошептала Кико, глядя на потолок и потрясая кулаком в воздухе. – Переодевайся во что-нибудь поудобнее, мы уходим.

– Нет, я не выйду в коридор, – отрицательно покачала я головой, не желая навлекать на себя еще больший гнев ректора.

– А я тебя об этом и не прошу, – коварно улыбнулась кикимора. – Нам запретили выходить из комнат. Мы – девушки, следовательно, к нашей спальне у духа доступа нет. И значит, если мы не выйдем из этой двери, то останемся в комнате. Верно?

– Верно, – согласно кивнула я.

– А вот и нет! У нас еще есть окно! – радостно объявила Кико, указывая на то самое окно, о котором шла речь. – Так что надевай штаны и вперед, за знаниями… и за лягушками. До пяти утра как раз успеем.

Сначала я хотела категорически отказаться, но взгляд упал на высокую стопку книг, лежащих на столе. Я все это при всем желании быстрее чем за два месяца точно не прочту. А уж о том, чтобы понять прочитанное, и мечтать не приходилось. Я обреченно вздохнула и пошла переодеваться в выбранную соседкой одежду.

В брюках и простой серой рубахе я чувствовала себя словно голой. Нестерпимо хотелось надеть юбку или платье. Придется привыкать к новым традициям. Где-то в глубинах отрывочных воспоминаний из детства скрывались картинки того, как я – пятилетняя девочка – болтаю голыми ножками, качаясь на качелях. И тогда меня совершенно не смущали коротенькие шорты. Но ведь тогда я не была восемнадцатилетней девицей с грузом опыта невольницы и воспитанием в традициях консервативной Родинарии за плечами.

– Какие у тебя ноги длинные, – завистливо протянула соседка. – Не то что мои кикиморьи лапки.

Я отвернулась и выправила рубаху из брюк. Она, конечно, не скрывала всего того, что должно было быть скрытым юбкой, но хотя бы талию не обтягивала.

– Так, слушай внимательно. Я сейчас отправлю весточку Дарну, потом сплету травяной канат, и мы по нему доберемся до комнат аспирантов, – рассказала о своем плане кикимора.

– Но я не умею лазить по канатам! – возразила я, не желая разбиться, упав с высоты четвертого этажа.

– Научишься, – отмахнулась Кико.

После чего она быстро написала что-то на обрывке тетрадного листа, подхватила совершенно не сопротивляющуюся цаплю, погладила ее по спине, прошептала: «Цаплик, выручай» и, всунув записку птице в клюв, вытолкнула ее из окна.

Потом девушка начала метаться по комнате, словно что-то потеряла.

– Ну вот зачем ты столько полезных вещей выкинула? – возмущалась она, заглядывая под стол и кровати. – Придется Пушистика общипывать.

Пушистиком оказался повядший куст осоки. Из него кикимора выдернула несколько сухих стеблей и уселась прямо на пол, шепча что-то в ладони, в которых зажала былинки. Травинки были тонкими и ломкими, но когда Кико начала их переплетать, из-под ее пальцев выходил самый настоящий, толстый, прочный канат.

– Удивительно, – прошептала я.

– А то! – гордо ответила кикимора. – Это мне от папочки вместе с именем родовая магия досталась. Мама-то у меня уже давно от корней отошла, она здесь, в пригороде, грязелечебницу держит, а отец из древних. Приезжал в Амнистанию по государственным делам и заехал опробовать местные знаменитые грязи. Да так опробовал, что на две недели пропал, а потом я появилась. Теперь он каждый год к нам наведывается, здоровье в чудодейственных грязях поправляет.

За рассказом о родителях Кико успела доплести канат. Ловко затянув на его концах прочные узлы, чтобы не расплелся, девушка принялась привязывать один конец к ножке кровати, а другой потом сбросила с подоконника.

– Теперь остается только ждать, пока Дарн подтянет другой конец и закрепит его со своей стороны, – проговорила девушка, деловито отряхивая руки.

Я выглянула в окно и увидела, как канат медленно поднимается вверх, словно его кто-то подтягивает на невидимой паутине.

– Нам что, нужно подниматься, а не спускаться? – спросила я, с ужасом осознав, что теперь-то уж я точно разобьюсь.

– Всего один этаж, – небрежно пожала плечами соседка, словно она каждый день поднималась по канату на самую высокую башню города. – Да ты не переживай, Дарн подстрахует.

Кикимора подергала канат, убедившись, что он надежно укреплен, и поманила меня рукой.

– Нет, я не могу, – отрицательно покачала я головой, пятясь подальше от окна.

Такого опасного приключения в моей размеренной невольничьей жизни еще не было. К восемнадцати годам я могла похвастаться тем, что никогда не получала никаких серьезных травм. Ожоги от горячей воды и отдавленные тяжелыми ведрами ноги я в расчет не брала. Сейчас же у меня были все шансы переломать половину, если не все кости.

– Ты хочешь остаться в академии? Или мечтаешь отправиться в школу, где будешь сидеть рядом с сопливыми детишками и учиться читать? – строго вопросила Кико. – И в следующий раз тебе может достаться в соседки высокомерная эльфийка. А к концу обучения ты будешь старше аспирантов.

Ни один из доводов соседки не страшил меня. Вперед толкнул страх, что меня могут просто выгнать из академии, оставив совершенно одну на улице. Вряд ли маме разрешат привести в гимназию дочь. А я никогда не прощу себе, если мама откажется от шанса получить хорошую работу и достойную жизнь из-за того, что дочь оказалась слишком глупой.

– Ухватись за канат покрепче, переступай ногами по стене и подтягивайся на руках, – подсказала девушка, помогая мне взобраться на подоконник.

Выглянув, я посмотрела вверх и увидела свесившегося из окна этажом выше коротко стриженного мужчину.

– Поторопитесь, – произнес он громким шепотом. – Если поймают, не ждите, что буду прикрывать.

Вниз я решила вообще не смотреть, иначе просто не смогу сделать то, на что с таким трудом решилась. Первые попытки подтянуться на канате дались довольно легко, ведь снизу меня подталкивала Кико. Дарн по пояс высунулся из окна и протягивал руку, до которой мне оставалось не больше ладони. Решив сделать рывок и схватиться за руку мужчины, я отпустила одну руку, а в следующее мгновение канат заскользил, и я полетела вниз. Изо всех сил зажмурившись, я взмолилась, чтобы смерть была быстрой и безболезненной.

Шли мгновения, но ничего не происходило. Неужели я умерла и даже не заметила этого? Я открыла глаза и поняла, что вишу в воздухе на расстоянии вытянутой руки от земли. Похоже, ректор Ишаро застала нас на попытке побега как раз в тот момент, когда я начала падать, и остановила время, чтобы спасти меня. Но почему же тогда я могу шевелиться? Я осторожно повернулась лицом к земле – воздух пружинил, словно я лежала на хорошо взбитой перине, – потрогала влажную прохладную траву и медленно опустилась на нее. Мир резко наполнился звуками.