Ведьма - Волкова Елена. Страница 20

Рождество, проведенное в компании родителей, показалось Магнусу грустным, как никогда: ну, поели вкусно, побеседовали оживленно и как будто весело, посмотрели телевизор. Конечно же, подарили друг другу подарки — как же без подарков на Рождество… Но все это было уже не то, не было той остроты, того трепетного и нетерпеливого ожидания подарков и замирания сердца от шуршания яркой упаковочной бумаги — детство кончилось…

После Рождественских праздников он уволился из «Грота». Управляющий был удивлен и озадачен: что именно не устраивало молчаливого молодого человека? Магнус не стал вдаваться в подробности, сославшись на «обстоятельства». Вечером он позвонил Суне и извинился:

— Не могу я так! Я играю Моцарта, а они едят, пьют, смеются, обсуждают что-то свое… А я им, выходит, для улучшения пищеварения?

— Тобой были довольны…

— Кто? Тетки сорокалетние? — он вздохнул. — Извини, я доставил вам беспокойство. Кто-то может так, а я не смог. Когда звучит Моцарт, не должно жевать или пить пиво. Не говоря уже об этих тетках… Гадость!

— К тебе тетки приставали?

— Вот еще не хватало!.. Нет, но смотрели-то как!

Суне неожиданно захохотал:

— Хотелось бы мне взглянуть на эту картину!.. Ну, что — на нет и суда нет. Ладно, если что — звони…

Рыжая постепенно вытеснялась из памяти другими событиями и будничной повседневностью. Он работал в супермаркете, брал уроки, бегал по утрам в парке и зимовал в холодноватом доме. Отец спрашивал не раз, не нужно ли чего, и он всегда отвечал, что ничего не нужно, спасибо. Но однажды, когда в воздухе запахло весной, отец заехал к нему в супермаркет перед закрытием и они поехали вместе в Старый Дом.

— Знаешь, — признался отец, когда сын его растопил камин. — Ведь в этом доме прошло мое детство. Став взрослым, я захотел иметь современную квартиру, и вскоре заимел. Но бабушка не хотела переезжать. Я предлагал ей купить новую квартиру, или помочь в оплате — она отказывалась. Я не понимал такого ее поведения: эти камины, дрова, зола… Мы часто ссорились из-за этого. Ты оказался ей ближе по духу, чем я.

— Это сюда привез их в семнадцатом году Григорий Туманов. Она рассказывала мне.

— Да, — кивнул отец. — Я знаю. Но тогда я не понимал этого. Теперь — поздно…

Магнус помолчал, потом решил перевести разговор на другую тему:

— Ужинать будешь?

— Нет, я пойду, — и отец поднялся с дивана, собираясь уходить. — Хотел посмотреть, как ты живешь тут. И сказать, что, если хочешь, весной можно будет начать ремонт внутренних помещений. Я готов проследить, когда тебе надо будет отлучаться.

Это было настолько неожиданно, что Магнус замер с тарелками в руке:

— А твоя работа?

— Я возьму отпуск.

— Спасибо…

За несколько дней до вступительных экзаменов он уволился из супермаркета. Экзамены сдал легко, преподаватели помнили его с прошлого года, и спросили, что помешало тогда?

— Обстоятельства, — ответил он.

— Да, — ответили ему. — Конечно. Бывает. Но помните — мы сами создаем окружающие нас обстоятельства. Во всяком случае, активно способствуем тому…

Рыжую он больше не видел.

Санька всегда так трогательно, по-детски радовалась возвращениям мамы из командировок, настоящих и мнимых, что Маргарита каждый раз чувствовала себя плохой матерью, бросающей ребенка на бабушку, особенно когда командировки были не настоящие. И всегда привозила дочери что-нибудь — независимо от того, была ли командировка настоящей и дальней или совсем на близкое расстояние. Любой нормальный родитель поступал бы так же. Но тут Маргарита с ужасом вспомнила, что ничего не купила дочери в Италии — а ведь была в настоящей Италии, хоть и не в командировке… Качаясь в плацкарте, проклинала А.М.: «Из-за этого старого козла и про дочь забыла! Надо же было — столько шататься по Милану, и ничего не купить ребенку! Сама хороша — корова бестолковая…» и, лихорадочно соображая, что придумать, решила выйти в областном центре, вспомнив, что вроде как там открылся недавно итальянский магазин, а до дома добраться потом чем-нибудь — автобусом или электричкой.

Итальянский магазин действительно имелся, еще новенький, не затертый и не потерявший блеска, набитый всякой всячиной, моментами сильно смахивающей на гонконговские поделки, хотя цены были вполне итальянские — с тем же количеством нулей.

Маргарита купила дочери свитерок — якобы по последней итальянской моде, и видеокассету диснеевских мультиков.

— Только мультики — на итальянском языке, — предупредила продавщица. — Там мало текста, поэтому мы закупаем. Качество изображения очень хорошее. И звук.

— А цены у вас в лирах? — усмехнулась Маргарита.

— Что Вы! — захлопала на нее глазами продавщица. — Все в национальной валюте!

— Да? Ну-ну… Сдается мне, итальянцы сильно подивились бы этим цифрам на такой товар. Ну, ладно. Обстоятельства… Заверните в цветную бумажку, по отдельности…

Когда Санька открыла коробку кассеты, оттуда выпала цветная картонка размером с почтовую открытку.

— Чего это? — спросила дочь, вертя катонку в руке. — Ма! Что здесь написано?

На картонке с Микки Маусом на фоне розового замка с башенками пропечатано было, что покупатель данной кассеты удостоен главным призом лотереи: поездкой в Парижский Дисней-ленд, на трех человек, плюс обзорная экскурсия по Парижу, три дня и две ночи — ночевка в гостинице с видом на знаменитый парк. Вылет из аэропортов Рима, Милана и Неаполя. Программа действительна до пятнадцатого сентября следующего года.

— Ура! — взвизгнула Санька. — Когда едем?

Но по выражению лица матери поняла, что, скорее всего, никогда…

— Ну… — заканючила и надулась. — Чего опять?..

— Смотри, — показала Маргарита открытку дочери. — Откуда вылеты! Читать умеешь? А мы где находимся? Чем добираться до одного из этих аэропортов? И на какие бананы?..

«Не гонялась бы за мужиками, так не протрынькала бы столько денег на эту поездку. Может, и наскребла бы за полгода еще, и было бы на какие бананы свозить ребенка в Дисней-ленд. А теперь что? Вот так начало везти!..»

Санька надулась и смотреть кассету уже передумала. В самом деле, что это за дразнилки?!

— Погоди гуньдеть, — сказала Маргарита дочери. — Может, еще придумается что-нибудь…

— А что нужно, чтобы придумалось?

— Думать!

Мультик ребенок все-таки посмотрела и даже слегка утешилась, наверное, смирилась: действительно, выиграть в лотерею бесплатную поездку аж вон куда — это уж слишком, так не бывает!..

Вечером, когда дочь улеглась, Маргарита пошла на балкон курить. Было уже холодно — конец октября… «Что можно придумать? Да ничего! Сколько ни думай, а решение только одно: сначала надо попасть в Италию. А если лететь прямо в Париж? Лети — а виза? Что ты предъявишь в посольстве — открытку из видеокассеты? Блин, тупик… Или заработать денег и купить тур в одном из наших агенств, их сейчас валом. Ха! За пол-года заработать минимум тысячу баксов чистыми — при том, что надо еще жить и платить за свет, газ и прочее… Это кем же надо работать?.. Ладно, — и бросила окурок в сырую осеннюю темноту. — Спать пора. Утро вечера мудренее…» В этот момент раздался телефонный звонок. «У меня зазвонил телефон. — проворчала Маргарита, беря трубку. — Кто говорит?..»

— Слон!

— Scusi?

— Кто? — простонала Маргарита, переходя на итальянский. — Поздно ведь!

— Рита? — послышался из трубки знакомый голос. — Наконец-то я застал тебя дома! Где ты пропадала? Почему?..

— Что?

— Почему ты убежала? Ты поступила… оскорбительно! Я не ожидал от тебя такой выходки. Ты казалась мне разумной и спокойной женщиной. Ты же сама говорила, что хотела уехать из своей страны, что тебе нравится Италия. Я предоставил тебе шанс. Я хотел, чтобы мы жили вместе. Я заплатил за твой билет…

Маргарита села на кровати. Усталость прошла, она почувствовала себя легкой и злой:

— Все сказал? Теперь я буду говорить, а ты слушай. Что касается билета — вот, значит, почему он был в один конец? А ты не знал, что посольство требует оплаченного билета в оба конца? Так что я заплатила половину. Я оплатила билет на поезд. Так что наших расходов — поровну. А о процентном соотношении «затраты — зарплата» вообще молчу. Теперь — ты зачем меня приглашал? Чтобы иметь бесплатную служанку для твоей матери? Поселить меня в глухой деревне, расходов — минимум, а обслуживать, в отличии от платной работницы, я обслуживала бы и тебя тоже — как на кухне, так и в постели. А ты приезжал бы раз в неделю, трахал бы меня с сомнительным успехом и тем я должна была бы быть счастлива до потери сознания? И это — жить в Европе? Да, я хотела бы жить в Европе, но не любой ценой, и тем более не ценой унижения…