Ведьма - Волкова Елена. Страница 43

«Очарован?.. Можно было бы посверкать на него глазами и коленками, да вот что-то не хочется уже…»

Это был безумный день. Статью о тяжелой трудовой жизни и о романах, пролежавших несколько лет забытыми, а теперь возносивших ее к славе и богатству, составили быстро. Дизайнер был, в общем, мил, и художник незаурядный. Маргарите опять стало жаль его, поэтому она решила включить его рисунки в книгу, тем более, что они действительно были хороши, в стиле Гюстава Доре, а Рыцарь и Граф так вообще получились — глаз не отвести…

Потом рабочий день закончился и на выходе Маргариту ждали: Татьяна — в левом углу фойе, а дама-корректор — в правом.

«О Господи, я, кажется, обретаю популярность…»

— Таня, я ее боюсь, — прошептала она подруге по-русски. — Она зовет меня на пиво.

— Ну и что?

— Ну… Я уж не знаю, чего тут от кого ждать…

— Брось ты! Она классная тетка. Третий раз замужем и четверо детей…

— Ну, тогда ладно…

Маргарита не очень любила пиво — так, иногда, в жару, Татьяна алкоголь вообще не принимала, поэтому в конце концов объем потребленного пива оказался символическим, зато все наелись традиционного горохового супа и копченого лосося, а потом пошли в кондитерскую и взяли Датских пирожных, забыв про извечную ревность шведов в датчанам, но корректорша оказалась выше этого, а пирожные стоили того, чтобы забыть все глупые ревности по смешным причинам и всю последующую неделю просидеть на капустно-морковной диете. Потом новая знакомая сослалась на домашние дела и ушла, а Татьяна предложила быстро съездить к ней, оставить сумку, переодеться, если захочется, и пойти через кварталы старого города в парк Кюнгстрагарден: не сидеть же в четырех стенах, и погода — как на заказ, а Стокгольм — город небольшой, только кажется таким…

Городской парк с зубодробительным названием Кюнгстрагарден мог бы дать сто очков вперед хваленому Центральному Парку Нью-Йорка, если бы вздумал суетиться, а уж итальянские скверы вообще не стоило и сравнивать с ним. Мамаши катали коляски с детишками, кто-то бегал трусцой, кто-то читал, кто-то спал на газонах, подстелив под спину что-нибудь, поскольку в Швеции в конце мая земля еще не прогрелась. Кое-кто даже загорал, хотя купаться еще не решались. Впечатление было такое, что все занимаются там релаксантной терапией и мадитацией, никому не надо никуда спешить и дел никаких ни у кого нет…

«Господи, и при этом всем — первое место в мире по самоубийствам! Чего им не живется? Чего не хватает? Или как раз вот это — всего в избытке, не надо ни за что бороться, и слабеет инстинкт выживания? «Мы строили, строили и наконец построили…» Нет рая на земле…»

После лосося и пирожных взяли в открытом кафе зеленого чая с лимоном и устроились на газоне. Сначала было весело. Потом Маргариту охватила тоска:

— Таня, что-то не так.

— Что не так? Очень хорошее престижное издательство взяло твои романы, раскрутит их, тебе уже переведены деньги на счет, все легально — дальше некуда. Ты теперь уже богатенький буратино, можешь снять квартиру в Стокгольме, такую ма-а-ленькую квартирку, или вместе снимем, если хочешь… Издательство даже, может, заключит с тобой контракт на следующий роман, и ты легализуешься в Швеции. Разве ты не хотела уехать? Все складывается — лучше не придумать. Что тебя беспокоит?

— Не это… Или именно вот это — что все так гладко складывается, после всех колдобин по жизни — будто кто-то дорожку ковровую стелит.

— Ну, когда-то же должно начать везти! Не все же по колдобинам!..

— Ты знаешь, я в Милане познакомилась с потрясающим мужчиной. Мы поболтали пятнадцать минут, и я уехала в аэропорт…

— Расскажешь?

Маргарита рассказала.

— И вот я уехала, чтобы лететь сюда. А если бы я осталась, то мы, возможно, вечером бы встретились. Он так смотрел на меня… Хотя… мало ли… Может, у него еще детство в голове играет… И если бы мы встретились еще хотя бы раз, может, я сумела бы ему понравиться настолько, что… как-нибудь договорились бы… Сейчас поехать за рубеж легко, деньги у меня есть… Я все думала, на кого он похож, и только сейчас вспомнила — он мне снился как-то. Не совсем прямо он, а как-то… будто в гриме… И вот я уехала, а он остался, и что теперь?..

— Ну… теперь, конечно, сложно.

— Он моложе меня лет на пять.

— Ну и что? Разве это причина? Ты потрясающе выглядишь. Я едва узнала тебя в аэропорту. На сколько ты похудела? Килограммов на десять?

— Около того.

— Ну вот. Европейцы, они такие тугодумы. Большинство шведов поначалу вызывали у меня желания дать им пинка, чтобы проснулись, казалось, их эмоциональная активность — в точке замерзания. Ну, теперь маленько попривыкла…

— Твой же вот не такой вроде.

— Так у него три поколения предков жили в Аргентине, к тому же в провинции. Это сказывается. Надо было тебе оставаться, завязывать отношения, доводить его до безумия, а потом уж можно и уехать. Только ненадолго.

— Мне никогда не удавалось довести мужчину до безумия. Себя — да. А его — нет.

— То было раньше. Посмотри на себя — хоть на обложку журнала. Знаешь, как тебя прозвали в издательстве? «Экзотик». А сюда-то ты могла и в понедельник прилететь, никуда бы эти книжники не делись.

— Ой, знать бы, где упадешь…

— Это точно…

«Да… Татьяна всегда быстро соображала. Поэтому она уже легально живет в Швеции, имеет здесь нормальную работу, контракт, зарплату… не говоря уже о женихе… А я вернусь домой и пойду отсиживать день в эту дурацкую контору… Или не пойду? Зачем мне туда идти? А может, не возвращаться? Нет, надо… Санька опять же… О Господи…»

Дома она первым делом напилась димедролу и проспала четырнадцать часов подряд. Проснулась рано, потому что легла сразу после обеда. Надеялась, что тревога и неприятные ощущения были последствиями недосыпания, но ошиблась — они не отпускали. После пробежки и душа села в кухне, заварив привезенный из Италии хороший кофе. Санька еще спала. Надо было составить план действий. Пока что она действовала безо всякого плана. Как-то все так удачно складывалось, просто все делалось само. План… План чего? Чего следует добиваться в первую, во вторую, в третью очередь?

— Первым делом, — решила наконец, осмотревшись. — Сделаем ремонт. Заменим сантехнику, линолеум, обои, плитку, окна… может, и мебель новую купим. Потом сделаем ремонт у родителей — то же самое. Потом я напишу новый роман, чтобы все вообще упали бы и не встали, и выгодно продам его… тем же шведам, раз они такие рисковые парни, а наши платят только натурой. И вот тогда я возьму Саньку и мы уедем в Швецию… Тьфу-тьфу-тьфу, постучим по дереву… А сейчас я наведу марафет и навещу «Ассоль», а потом зайду в контору, если захочется, и… и уволюсь к чертовой матери. Если сидеть там целый день, то когда писать?!

В «Ассоль» та же самая секретарша улыбнулась ей, узнав сразу же:

— Мы несколько раз звонили вам. Вы были в отъезде?

— Да, в командировке. У вас есть что сообщить мне?

— Да. Ваш роман сейчас в печати. Я читала… — заулыбалась секрутарша. — Мне очень понравилось. Такое все… необычное!.. Николай Александрович интересовался, нет ли у вас еще чего-нибудь в этом роде?

— Есть, можете так и передать. Но я хотела бы обсудить условия.

— Николай Александрович сейчас придет. Вы можете подождать? Сделать вам кофе?

— Нет, спасибо. Я не буду ждать. Завтра я зайду и оставлю распечатки. До свидания.

«Я никогда больше не буду ждать никакое начальство, даже если я заинтересована в нем больше, чем оно во мне. Отныне будет наоборот: ждать будут меня. У меня достаточно средств, чтобы рискнуть всем и освободиться от этого дурацкого никчемного сидения в приемной за мизерную зарплату. Я достаточно зарабатываю уроками, частными и в этой школе, чтобы не унижаться за копейки…»

Ее заявление на увольнение по собственному желанию повергло всех в легкий шок. Директор долго потрясал листком и громко вопрошал, в чем дело и где он теперь найдет нового секретаря со знанием специфики производства, говорящего на иностранных языках и с хорошей внешностью?! Маргарита устала слушать, открыла окно и закурила, выпустив дым в теплый майский день.