Зов Лиры. Зеркало судьбы - Нортон Андрэ. Страница 64

Крин изводился от нетерпения. Он знал за собой этот недостаток и старался преодолеть его. Ну чего хорошего он добьется, если заставит всех покинуть это надежное укрытие и тащиться в неведомые дали, если сам не продержится на ногах и до конца дня?

Утром пятого дня Ханка не повела ушаров на пастбище, как обычно. Животные беспокоились и выли в своем стойле. Пастушка подошла к Нош и что-то прошептала ей на ухо. Нош призадумалась, затем кивнула. И обратилась к Крину:

— На старом пастбище не осталось травы. Ушаров нужно переводить на другое место. Ханка погонит их, как я посоветовала, на восток. Хотя она сама там никогда не бывала. Мы пойдем следом, потому что животные могут зайти так далеко, что не успеют вернуться к ночи.

Крин дернул уголком рта. Пускаться в путь сейчас — все равно что прыгать с обрыва с завязанными глазами, и вполне вероятно, что внизу ждут острые камни. Но рано или поздно все равно пришлось бы уходить отсюда. По крайней мере, он уже может держаться на ногах, а припасов заметно поубавилось, так что мешок сильно полегчал. Когда Ханка вывела ушаров из хлева, Крин заметил, что Нош, упаковывая мешки, большую часть снаряжения переложила в свой.

Когда юноша попытался возразить, она ответила:

— Ты понесешь Дарующего Надежду и не вздумай говорить, что он легкий. Мне пришлось нести его сюда, и я знаю, сколько он весит. В Рифте я научилась носить тяжести… К тому же ты должен быть готов защищать нас, если возникнет необходимость. Луков у нас нет, но…

Девушка показала Крину полосу кожи, положила посредине камень и взмахнула получившейся пращой.

— Я часто охотилась в Рифте с этой штукой, попрактикуюсь немного, и ко мне вернется прежнее мастерство. Ты не станешь отрицать, что это настоящее оружие…

— Не стану, — согласился он, дотронувшись до заживающей щеки.

Утром они как следует поели и принялись паковаться. Пастушка Ханка увела стадо, прихватив с собой часть снаряжения. Нош встала на пороге и окинула убежище прощальным взглядом. Пустое и брошенное строение, но оно спасло им жизнь. Девушка вздохнула, покидая дом.

Они прошли по старой дороге из каменоломни, которая была достаточно широкой, чтобы шагать бок о бок. След, оставленный ушарами и Ханкой, виднелся четко, так что к полудню путники нагнали стадо. Когда солнце только встало над горизонтом, следы копыт свернули с дороги в кусты. Вскоре Нош и Крин вышли на поляну, поросшую высокой пожухлой травой, где и увидели пасущееся стадо. У дальнего холма чернела тонкая фигурка, которая сразу же замахала руками.

— Они идут слишком медленно, — заметил Крин, хмуро разглядывая животных, которые неспешно набивали желудки травой. — Если мы будем подстраиваться под их шаг, то не попадем в Даст до зимы. Если они будут все время пастись…

— Будут, — сказала Нош. — Если ты так рвешься в Даст, воин, иди туда сам.

Она устала. Но не от перехода, а от постоянной внутренней борьбы. Крин прав: животные в тягость, они передвигаются слишком медленно. Но… как же Ханка? Оглянувшись на девочку, Нош увидела рядом с ней другую малышку, которую милость Лиры вырвала из объятий смерти. Нет, она ни за что не бросит Ханку, хотя и понимает, что пастушка никогда не оставит свое стадо.

Крин встал и прошелся по поляне. Он явно расстроился. Нош призадумалась и решила, что ее брошенное сгоряча предложение, возможно, самый лучший выход из сложившейся ситуации. И вправду, пусть он идет в Даст, а когда доберется, отправит им навстречу отряд воинов.

Девушка уже собралась высказать это вслух, когда Крин подошел к ней. Он был мрачен.

— Госпожа, — обратился он к ней, на мгновение превращаясь в высокородного Наследника Дома, — я присягнул лорду Ярту. Пока я не смог выполнить его поручение. Но мой лорд считал себя обязанным твоей жрице Дрин. Он выполнял все ее просьбы. Вот и ответ на мой вопрос. Мы останемся вместе и будем надеяться, что успеем добраться в Даст до наступления холодов.

Он замолчал и сел, блуждая рассеянным взглядом по лужайке.

Нош принялась собирать камни, проверяя, подходят ли они для ее пращи. Что гадать о будущих опасностях? Нужно быть к ним готовым, но не изводить себя боязнью того, что не в силах изменить.

Они провели ночь в кустах у края поляны. Огня разводить не стали. Нош легла рядом с Ханкой и укрылась плащом. Снова нагревшийся мешочек с кристаллами она положила между собой и Крином. Девушка знала, что парень решил дежурить ночью, хотя Ханка уверяла, что ушары спят очень чутко и предупредят, если что-то случится.

На рассвете стадо проснулось и принялось пастись. Крин все-таки заснул, а когда открыл глаза, то обнаружил, что его откинутая рука лежит у этого проклятого мешочка.

Ханка выбралась из-под плаща Нош и села, протирая глаза. Занимался серый рассвет. Пастушка склонила голову набок, прислушиваясь к мерному хрусту стада. Затем перевела взгляд на Крина.

— Башар знает. Сегодня они пойдут дальше. Ушары не такие глупые, как все животные.

Когда путники перекусили, солнце уже окрасило верхушки деревьев розовым светом. Ханка встала и пронзительно крикнула. Самый крупный ушар поднял голову, заворчал и пошел вперед. Остальные медленно потянулись следом. До заката они прошли довольно много, учитывая скорость, с которой передвигалось стадо. Ушары на ходу подхватывали кустики и пучки травы и медленно пережевывали. Ханка шагала впереди, рядом с вожаком, обнимая огромное животное за мохнатую шею.

К ночи путники так и не нашли новое пастбище, зато добрались до равнины. Крин удивился, заметив, что ушары не стали выбегать на открытое пространство, как это сделали бы варги или лошади. Осторожные животные бродили вдоль крайних кустов, вытягивая шеи и пощипывая траву, не выходя из укрытия. Ему даже пришла в голову дикая мысль, что Ханка каким-то образом убедила ушаров безостановочно двигаться и соблюдать крайнюю осторожность.

Когда путешественники устроились на ночлег, стадо окружило их и улеглось, образовав теплую мохнатую стену вокруг спящих людей.

В эту ночь Крин не стал сидеть на часах. Он заснул как убитый, дневной переход дался юноше нелегко. Поэтому он решил положиться на уговоры Ханки, которая твердила, что животные сами позаботятся о страже.

Три дня они шли на северо-восток, избегая открытых пространств. К счастью, продолжала держаться хорошая погода. Вожак стада отыскал ручей, и путники смогли вдоволь напиться и наполнить бурдюки. Ханке удалось подбить трех иноходок. Нош запекла дичь в глине, найденной на берегу ручья. Птицы были более тощими, чем их домашние сородичи, но оказались не менее вкусными.

Дважды Нош находила полезную травку. Она отрывала корешки и заставляла своих товарищей жевать стебли. Путешественники испытывали постоянное чувство голода, хотя ели достаточно, чтобы продолжать путь и не валиться с ног. На каждом привале Нош отпускала зарка. Зверек убегал охотиться и возвращался с выкопанными червями в зубках. Пожалуй, он был единственным из всей компании, кто наедался до отвала.

Наконец Крин решил, что нужно сворачивать на восток и отыскать караванный путь. Нельзя только забывать, что там их могут подстерегать враги. Но добраться в Даст без каких-либо ориентиров не представлялось возможным.

И вот путешественники вышли на равнину. Хорошо, что она не была совсем уж ровной. Нет, эта местность скорее напоминала череду холмов неподалеку от Жилы. И стадо, и люди держались в низинах, стараясь не подниматься на вершины холмов.

Время от времени Крин отправлялся на разведку, не в силах справиться со своим обычным нетерпением. И когда в очередной раз он, пригнувшись, взобрался на холм, то с радостью увидел впереди отчетливую ленту дороги. Теперь отряд пошел быстрее. Даже ушары прониклись общим стремлением поскорее добраться до места и уже не останавливались, а паслись прямо на ходу. Крин понятия не имел, сколько еще осталось до Даста, но не переставал вглядываться в горизонт, каждую минуту ожидая увидеть очертания знакомых домов. Он надеялся, что за прошедшее время, которое самому ему казалось вечностью, товарищи из Братства успели обжиться в отстроенном поселке.