Пламенеющий Меч - Фьюри Мэгги. Страница 6

— Проклятый дурень! — рявкнула Ориэлла, повернувшись к дрожащему гонцу. — Ты чуть не угробил нас всех!

Тот растерянно забормотал какие-то извинения, но волшебница, не слушая, огляделась в поисках Сигнуса, которому строго-настрого запретили пускать в туннель посторонних, когда там работали маги. На секунду ей показалось, что она увидела его мельком, но он тут же исчез — видимо, хотел переждать, пока первый гнев волшебников остынет.

Анвар, глядя на выход туннеля, злобно ругался. Потом он обнял свою возлюбленную за плечи и тяжело вздохнул.

— Ну, вот и все. Теперь мы там ничего не найдем, если только не разроем гору.

У Ориэллы упало сердце.

— Ну, надежда найти там чего-нибудь и так была слабая. Ничего, мы что-нибудь придумаем, милый.

— Да уж, придется, — мрачно согласился Анвар. — Все равно, выбора у нас нет.

Они долго стояли, держась за руки, и печально смотрели на разрушенный туннель. Потом Ориэлла наконец вспомнила о существовании крылатого гонца, который все еще стоял в стороне, никак не решаясь вновь привлечь к себе их внимание, чтобы не вызвать очередную вспышку.

— Ну, что там у тебя? — резко спросила волшебница. — Выкладывай. Ради какого сверхважного дела стоило рисковать твоей и нашими жизнями?

Под ее грозным взглядом посланец побледнел.

— Волшебница, — запинаясь пробормотал он, — из Башни Инкондора прибыла гостья. Она требует, чтобы ей немедленно разрешили встретиться с вами обоими.

— Она? — удивленно спросил Анвар. — Если не считать ксандимцев, там сейчас только одна «она». Это Нэрени. Но ей бы и в голову не пришло…

— Должно быть, это все-таки Нэрени, — перебила его Ориэлла. — Кто же еще? Может, конечно, и ксандимка, но я не думаю, чтобы Паррик ее отпустил. Но если Нэрени отважилась на такой путь, то дело у нее, должно быть, действительно неотложное. Надо побыстрее отправиться домой и узнать, чего она хочет.

Нэрени снова отхлебнула теплого ароматного вина в надежде, что оно поможет ей наконец успокоиться. Отчаянное мужество, толкнувшее ее на этот перелет, теперь почти оставило бедную толстушку. Путешествие по воздуху в этой проклятой сетке оказалось гораздо худшим испытанием, чем она думала. Вначале Нэрени как бы и не замечала тягот перелета. В темноте она не видела того, что делается внизу, а мысли ее были заняты мужем, упрямым как осел. Она злилась на Элизара, но вместе с тем и боялась, что он на самом деле заставит ее выбирать между ним и Ориэллой, двумя людьми, которых она любила больше всего на свете. Но постепенно холод и неудобства отвлекли ее от этих мыслей. А потом взошло солнце, и когда Нэрени имела глупость посмотреть вниз, то увидела, что ее носильщики летят выше гор! Тут уж она забыла и все неудобства, и все тревоги, зажмурилась и начала молиться.

Неожиданно этот кошмар закончился. Ее без особых церемоний опустили на какую-то твердую поверхность. Нэрени, бормоча ругательства, открыла глаза и обнаружила, что стоит на каком-то узком, без перил, балконе. С одной стороны была шершавая стена башни, а с другой… Нэрени ахнула и отвела глаза: ей показалось, что под ногами разверзлась бездна. Высокая, обитая медью дверь вела внутрь башни. Нэрени это показалось странным: ведь металлические двери должны быть очень тяжелыми, но потом она сообразила, что дерева в горах, вероятно, мало, а вот металл можно вдоволь выплавлять из руды, которую здесь добывают. Один из ее крылатых сопровождающих насмешливо поклонился и жестом показал на дверь, улыбнувшись так, что Нэрени захотелось залепить ему пощечину. Она злилась на себя за то, что выдала свой испуг во время полета. Правда, другой ее спутник оказался намного учтивее. Он прикоснулся к руке Нэрени, явно желая, чтобы она успокоилась, а потом, став на самый край посадочной площадки, чтобы Нэрени чувствовала себя увереннее, распутал сеть и помог женщине подняться на окоченевшие ноги. Опираясь на его руку, она вошла в комнату за дверью — и пошатнулась, потому что учтивый спутник вдруг выпустил ее руку и поспешно ретировался при виде огромной черной кошки.

— Шиа! — в восторге закричала Нэрени. Она не видела пантеру с той самой ужасной ночи, когда люди принца Харина, чьей душой завладел злой колдун, враг Ориэллы, схватили их всех в Башне Инкондора. По правде сказать, Нэрени уже не чаяла увидеть Шиа после того, как той удалось бежать из башни с драгоценным Жезлом Земли. Толстушка нагнулась и обняла пантеру, а та потерлась мордой о ее тело.

— Неужели тебе все-таки удалось?! — воскликнула Нэрени. — Ты настоящая героиня. Как же ты выдержала? Пройти столько лиг, холодать и голодать, да еще с этим Жезлом… — Тут она неожиданно увидела еще двух огромных кошек, которые, как ей показалось, заняли собой всю комнату. Одна из них спала на круглом вогнутом помосте — очевидно, такими были ложа Крылатого Народа, — другая же сидела и с любопытством смотрела на Нэрени.

Маленькая женщина замерла на месте, но Шиа, бросив на нее насмешливый взгляд, подошла к другой пантере, и они в знак приветствия потерлись мордами. Нэрени поняла, что два этих страшных зверя — друзья Шиа и, значит, бояться их нечего, но все же она предпочла бы держаться от них подальше. Одно дело — Шиа, которую Нэрени давно знала, и совсем другое — эти дикие животные, от которых не знаешь, чего ожидать. Да и людей, кроме нее, здесь больше нет. Ни Ориэллы, ни Анвара не было видно.

Нэрени даже слегка растерялась. Ее крылатые спутники, боявшиеся пантер как огня, конечно, давно улетели, да если бы даже здесь и появился кто-то из Небесного Народа — она ведь все равно не знает их языка. Вот тут-то внезапное мужество, которое привело Нэрени сюда, покинуло ее. Как жаль, что она не умеет общаться с Шиа, как умеют это Ориэлла и Анвар.

Не зная, что теперь делать, Нэрени подогрела себе на жаровне немного вина с пряностями (и то, и другое она нашла около жаровни), и, когда она пила его, пытаясь вернуть себе душевное равновесие, послышалось хлопанье крыльев, а затем кто-то опустился на посадочную площадку. Шиа злобно зарычала, и глаза ее сверкнули, когда дверь распахнулась, и в комнату вошла Черная Птица.

Крылатая девушка теперь ничуть не напоминала ту бродяжку в старой тунике, полудевушку-полуребенка, какой ее запомнила Нэрени. Сейчас на ней было роскошное пурпурное платье, искусно скроенное таким образом, чтобы не мешать полету, а на челе девушки сиял золотой венец. Однако на лице ее лежала печать перенесенных страданий, а взгляд был печальным, и, казалось, облик королевы уже никогда не станет другим.

На мгновение добросердечная женщина пожалела Черную Птицу, но потом она вспомнила раненого Элизара в темнице под Башней Инкондора, прикованного к стене Боана, бедную Ориэллу, которой пришлось рожать среди этого ужаса, вспомнила о жутком превращении ребенка… Лицо Нэрени стало каменным, и, когда Черная Птица, не уверенная в том, как ее примут, нерешительно сделала шаг вперед, Нэрени с размаху ударила крылатую девушку по лицу.

Черная Птица безропотно снесла пощечину, но глаза ее наполнились слезами.

— Лучше бы ты сто раз ударила меня, Нэрени, чем смотреть на меня с таким презрением. — Голос крылатой девушки дрожал, и прежняя Нэрени наверняка была бы тронута; однако за эти месяцы, полные тяжелых испытаний, она изменилась так, что и сама себе удивлялась.

— А ты думаешь, что заслуживаешь чего-то другого? — выпалила она. — Я любила тебя, как родную дочь, Черная Птица, а ты не моргнув глазом предала и обрекла на смерть и меня, и Элизара, и Боана!

— Нет! — вскричала Черная Птица. — Харин обещал мне… Я не понимала…

— Нет, понимала! — беспощадно перебила Нэрени. — Ты должна была понимать, не такая уж ты дура, что там, где речь идет о жизни твоих друзей, которые любили тебя и не бросили в беде, нельзя верить Харину, которого ты едва знала. Если бы мы с Элизаром и Боаном тогда не понадобились принцу, он бы убил нас не задумываясь. А даже если и нет — как ты смела предать магов и отдать их в руки врагов? Ты ведь знала, какая судьба им уготована!