Сердце Мириаля - Фьюри Мэгги. Страница 39

— Мириаль всемогущий, из-за этого мальчишки и я принялась грезить наяву! С отвращением выругавшись, Агелла швырнула остывающий клинок в корыто с водой. Железо яростно зашипело и окуталось паром. Обрывком прожженного насквозь полотенца Агелла вытерла потное лицо, повернулась и увидела, что ученик попятился, сжимаясь от страха. Всякий раз он отлично знал, что набедокурил, но это не мешало ему потом совершать тот же промах.

— Да прекрати ты ежиться! — рыкнула Агелла. — Чего доброго, люди решат, что я тебя поколачиваю, — а на самом деле и следовало бы, увалень ты неуклюжий!

Сколль прикусил губу, упорно глядя в пол.

— Извини, мастер Агелла, — промямлил он. Женщина-кузнец только головой покачала.

— Что же нам с тобой делать-то? — вопросила она добродушно, но и с некоторым раздражением. По правде говоря, Агелла весьма тепло относилась к своему бестолковому и мечтательному племяннику… и все же пора им обоим наконец посмотреть в лицо правде. Проку от такого ученичка — шиш, а у Агеллы, которая выполняла заказы со всех Священных Пределов, включая Базилику и Цитадель Мечей Божьих, работы, как всегда, невпроворот. Ей нужен ученик, который хотя бы способен учиться, помощник, который не будет бестолково путаться под ногами.

Сколль жалостно уставился на тетку своими карими глазищами — точно щенок, выклянчивающий подачку. Он боялся вымолвить хоть слово, но Агелла хорошо знала: мысленно мальчишка молит ее не выгонять его. Что ж, понять его можно. Если Агелла выставит Сколля из кузни, дела его будут совсем плохи. Когда полгода назад он впервые появился в Священных Пределах, все вызывало в нем неописуемый трепет — конюшни иерарха, псарни, соколятни. Сколлю тогда едва сравнялось тринадцать — стеснительный, тощий, угрюмый юнец, равно злой и на мать, которая запихнула его в ученики, и на тетку, которая предоставила ей такую возможность. Ни один мастер, каким бы ремеслом он ни зарабатывал себе на хлеб, почему-то не спешил зазывать Сколля в ученики, и тогда Агелла, старший кузнец Пределов, скрепя сердце объявила сестре, что берет сопливого мечтателя к себе на обучение. Хотя сестры никогда не ладили друг с другом, теперь мать Сколля приняла это предложение с благодарной радостью и почти неприличной поспешностью. Муж Виоры Улиас был когда-то первоклассным портным, но потом его поразил артрит, который превратил искусные руки в неуклюжие клешни, и больше он не мог содержать семью. Умный, ловкий и трудолюбивый сын стал бы только опорой для несчастных родителей, но этот мечтатель-неумеха оказался лишь ненужным нахлебником. Когда Сколля — хвала Мириалю! — вроде бы удалось пристроить к делу, да еще с кормежкой, одеждой и крышей над головой, Виора и Улиас смогли поселиться в Нижнем Городе, в доме своей дочери Фелиссы и ее мужа Ивара. Увы, для Сколля в этом доме не нашлось бы места. Там и так было тесновато, притом же его деверь не стал бы возиться с таким бесполезным дармоедом. Если сейчас Агелла, которая приходится Сколлю и теткой, и мастером, вышвырнет его за порог, вернуться к семье он вряд ли сможет. Тогда ему прямая дорога на улицу, а в нынешние тяжкие времена Сколль и пару дней не проживет под открытым небом.

Агелла с неподдельной жалостью оглядела своего тощего ученичка.

— Поди-ка ты к пивовару, парень, и принеси мне пива — да заодно и для себя прихвати.

— Я пива не люблю, госпожа Агелла, — промямлил Сколль, по-прежнему не подымая глаз.

— Ну так пора тебе научиться его любить! Ох, да не будь ты таким теленком! Принеси нам по паре пива каждому — посидим себе да с глазу на глаз побеседуем о твоем будущем.

На сей раз он все-таки поднял глаза, и в них промелькнул неподдельный ужас.

— Да не бойся ты, — мягко сказала Агелла. — Я тебя не брошу на произвол судьбы, да и обвинять ни в чем не стану. Просто из тебя никогда не выйдет кузнец, и чем раньше мы оба с этим смиримся, тем лучше. Да не кисни ты! — Она добродушно хлопнула племянника по плечу, да так, что у него от родственной ласки подогнулись колени. — Беги за пивом, а потом уж мы вместе поразмыслим — может, и найдем тебе ремесло, к которому ты склонен от природы.

Сколль был уже около двери, когда внимание Агеллы зацепила какая-то мелочь. Что-то в облике мальчишки переменилось…

— Сколль! — окликнула она. — Этот кожаный жилет слишком хорош, чтобы надевать его в кузне — того и гляди дырку прожжешь. Откуда ты его взял?

Племянник обернулся и, к удивлению Агеллы, покраснел до корней волос.

— А… а мне, госпожа, дал его один гвардеец. Сказал, что жилет ему маловат.

Агелла сурово нахмурила брови:

— Только не вздумай мне лгать!

Сколль поглядел на нее невинно округлившимися глазами.

— Так я и не лгу, госпожа. Это правда, до последнего слова — правда.

Отчего-то Агелле вдруг расхотелось его расспрашивать. Она махнула рукой:

— Ладно уж, беги за пивом. И смотри не задерживайся.

Сколль выскочил из кухни и бегом помчался в нижнюю часть Пределов, где с западной стороны располагались дома ремесленников, а с восточной — мастерские и площадь для собраний. Сегодня здесь царили непривычная тишина и запустение. Площадь, прежде такая нарядная, вся в цветах и зелени деревьев, ныне совершенно обезлюдела. Никто не посиживал на скамейках у фонтана, яркие цветы увяли и сгнили под дождем, а нагие зимние деревья только прибавляли уныния.

Едва выскочив на открытое место, Сколль осознал, в чем его первая ошибка: он забыл накинуть куртку или плащ. После опаляющего жара кузни ледяное дыхание пасмурного дня мгновенно прохватило его до костей. Вторая ошибка — он решил пробежать по площади наискось, через травянистую лужайку, чтобы поскорей добраться до пивоварни.

— Эй, ты! А ну пошел вон оттуда, оборванец! И так дерна осталось — кот наплакал!

Сколль затормозил и уставился на свои покрытые грязью башмаки, затем оглянулся через плечо на цепочку следов, которые протянулись по раскисшей от дождя земле, и наконец покосился на рассерженного садовника. Ему даже стало жарко от стыда.

— Прошу прощенья, — запинаясь, пробормотал он. — Я… я не подумал…

Даже для самого Сколля эти извинения прозвучали жалким лепетом.

— В том-то и беда, что никто здесь не думает! А особенно вы, треклятые ученички! Шасть туда, шлеп сюда, по сеянцам ли, по травке — все едино! А уж мы, бедные работяги, трудись от рассвета до заката, чтобы привести все в порядок, пока иерарх не увидал этакую пачкотню! — Садовник ткнул пальцем в Сколля, едва не выбив тому глаз. — Ты ведь ученик госпожи Агеллы, верно? Уж я с нею переговорю, уж я…

И он потопал прочь, гневно ворча себе под нос.

Сколль судорожно сглотнул, борясь с подступающими слезами. Ну почему, почему он вечно делает все не так, как надо? Ведь он вовсе не глуп. Ушедшая на покой жрица, которая жила неподалеку от портняжной лавки его отца, даже научила Сколля читать по буквам и всегда повторяла, что он — весьма смышленый парень. Отчего же тогда в этом суровом мире, где каждый должен трудом зарабатывать себе на хлеб, он, Сколль, не в силах обучиться ничему? И чем больше он старается, тем больше делает ошибок. Вот и сейчас то же самое, уныло осознал Сколль. Поспешил — и наскочил на сердитого садовника, едва не разревелся — и теперь непременно запоздает с пивом для госпожи Агеллы, а стало быть, получит новый нагоняй… Сколль шумно вздохнул. Должно быть, сегодня очень уж неудачный день — за что ни возьмись, все идет наперекосяк. Он решительно протер тыльной стороной ладони глаза и двинулся дальше нарочито легкомысленной походкой, покуда не добрался до края площади. И лишь тогда бегом припустился к пивоварне.

В глазах Сколля пивоварня походила на лабораторию алхимика — тот же налет волшебной таинственности, да и пивовары, трудившиеся у чанов и бочек, словно исполняли загадочный алхимический ритуал. Как всегда, здесь царила безукоризненная чистота: когда бы Сколль ни пришел, ученики Карельд и Марилл все время что-то мыли, оттирали, скребли, а теплый воздух был обильно напоен ароматами ячменя, хмеля и фруктов. В этом году, правда, урожая не собирали, а потому старший пивовар Дживарн вынужден был использовать прошлогодние, сушеные припасы, что дурно сказывалось на вкусе вина и пива, не говоря уж о настроении самого пивовара.