Король-колдун - Смит Джулия Дин. Страница 40

Дарэк раздраженно взмахнул руками.

— Так почему же ты не обучила их сражаться?

— Я учила их защищать себя, а не убивать других людей, — выпалила Атайя в ответ. — Если бы я обучала их сражаться, ты обвинил бы меня в том, что я собираюсь отнять твой трон!

— Что толку спорить об этом сейчас, — произнес Джейрен, почувствовав, что спор между Дарэком и Атайей может затянуться до вечера, если не остановить его, к тому же спор этот представлял ненужную угрозу их слишком хрупкому союзу. — Теперь мы знаем, что случилось в Килфарнане. Может быть, мы должны послать помощь?

Наставник бросил на Джейрена оценивающий взгляд, удивленный тем, что колдун способен предложить нечто разумное. Однако предложение запоздало.

— Я бежал из города около недели назад. Полагаю, уже слишком поздно посылать помощь.

— Почему вы хотя бы не следили за ними с помощью этих своих проклятых сфер? — спросил Люкин едко. — Разве не этим способом вы узнаете все, что вам нужно?

Атайя постаралась не обращать внимания на провоцирующий тон архиепископа.

— Превосходная идея, — отвечала она, сделав вид, что и вправду приняла насмешку за дельный совет. — Однако лучше уж я открою панель — тогда мы все сможем видеть. — Она поднялась из-за стола и стала у помоста. — Я постараюсь добраться до Мэйзона. Его лагерь надежно скрыт — возможно, им удалось избежать нападения.

Она открыла маленький кошелек, привязанный к поясу, и вытащила оттуда ключ — кусок синего агата, испещренный серебряными рунами. Расставив руки, принцесса пробормотала слова молитвы. Белая дымка заструилась из кончиков пальцев, образовав прямоугольное окно в другую часть мира.

Мобарек задохнулся от ужаса и отпрянул назад, едва не пролив остатки эля на колени короля.

— Ваше величество, и вы позволите сделать это?

— У вас есть идея получше? — Дарэк выглядел едва ли менее напряженно, чем Мобарек, — со времен Родри в этих стенах не происходило столь явной демонстрации колдовства. Однако король понимал, что колдовство — самый быстрый способ узнать, что творится в западных графствах. Выяснить, насколько мучительно положение людей, — вот его главная забота, и он не может позволить себе спорить о способах достижения этой цели.

— Мэйзон? — позвала Атайя, глядя в клубящийся туман, словно искала потерявшегося ребенка, блуждающего там. — Мэйзон, ты здесь? — Она подождала, но ответом принцессе было лишь гробовое молчание. — Есть здесь кто-нибудь? Кто-нибудь живой?

Пристально вглядываясь в бесстрастную дымку, Атайя вновь ожидала ответа — ей казалось, что молчание длится целую вечность. Она старалась не думать о том, что может означать это молчание, — возможно, не осталось никого живого, чтобы ответить ей. Наконец окно вспыхнуло ослепительной белизной — связь была установлена, на ее призыв ответили.

И вот когда черные точки перед ее глазами рассеялись, Атайя вновь обнаружила себя лицом к лицу с Мудрецом острова Саре.

Облаченный в белый шелк Брандегарт выглядел великолепно, мерцающая ткань светилась на фоне загорелой кожи. Золото поблескивало в ушах и на шее, тонкий обруч, отделанный изумрудами, охватывал лоб. Он сидел на груде подушек посередине богато убранной палатки, с отсутствующим видом изучая содержимое подноса с пирожными и сырами, расположенного у его ног. Атайя едва узнала женщину, поставившую поднос перед ним и скрывшуюся за рамой панели. Это была Хильда из Коукли, отмытая и надушенная, укутанная в дорогие шелка, вырванная из безвестного прозябания и являвшая собой пример процветания, которое Мудрец обещал тем, кто последует за ним.

— Добрый вечер, принцесса. Как мило, что вы вновь позвали меня. — От его улыбки так и несло высокомерием. — Но я вижу, вы ожидали увидеть кого-то другого, не так ли?

Помимо воли Атайи ее руки и ноги затряслись, однако она постаралась унять дрожь, чтобы не выдать потрясения.

— Что вы сделали с Домом Де Пьером? — спросила она настойчиво. — Где он?

Мудрец посмотрел в сторону, что-то прикидывая в уме.

— Откровенно говоря, я не знаю. Думаю, что он жив. Во всяком случае, не слыхал об обратном… пока. — Он наклонился вперед, опершись руками о мощные бедра. — Его люди сражались неплохо, конечно, для необученных колдунов. К несчастью, я вынужден был сдерживать их. Они так упрямо сохраняли вам верность, принцесса, и так мешали моим планам.

Мудрец взял с подноса пирожное и как ни в чем не бывало положил его в рот, затем, не торопясь, облизал с пальцев сладкую глазурь.

— Должно быть, вас обрадует, что известие о вашем союзе с королем довольно сильно удивило меня, — продолжил он, наклоном головы отдавая дань принцессе. — Не то чтобы это могло повлиять на конечный результат, но по крайней мере вам должно быть лестно, что вы оказались способны удивить меня. Это редко кому удается.

Атайя услышала шарканье шагов позади себя — остальные придвинулись, чтобы видеть происходящее внутри панели. Дарэк и Джейрен стали поблизости, тогда как Люкин, Мобарек и Парр расположились на безопасном расстоянии, не желая запятнать себя столь близким соседством с колдовством.

— Чего ты хочешь от нас? — требовательно спросил Дарэк, постаравшись вложить в эти слова все королевское достоинство, которое он смог найти в себе.

Он впервые встретился со своим врагом лицом к лицу, и хотя Атайя видела, что король совершенно выведен из равновесия, Дарэк пытался скрыть это под знакомой маской праведного гнева.

Мудрец рассматривал Дарэка с презрительной вежливостью.

— Я хочу вернуть мое королевство, — вымолвил он просто. — И еще хочу, чтобы им управлял тот, кого Бог полагает достойным этого.

Дарэк вздрогнул — слова Мудреца ранили его сильнее, чем Брандегарт мог рассчитывать. Однако король попытался увернуться от удара, и когда он заговорил вновь, тон его был угрожающе официальным.

— Как король Кайта я приказываю тебе немедленно возвращаться на Саре. Ты обвиняешься в измене.

Мудрец приподнял брови и широко улыбнулся, готовый рассмеяться.

— Само собой. Это моя судьба.

Каменное лицо Дарэка дрогнуло, когда он услышал бойкий ответ врага.

— Да как…

— Если позволите, я объясню вам суть дела. — Мудрец махнул рукой в сторону Дарэка, словно отпуская назойливого слугу. — Мне было нелегко убедить братьев из ордена Святого Адриэля в том, что Бог не собирается ответить их пылким молитвам об освобождении и изгнании меня из Кайта. С прискорбием вынужден сообщить, что ныне орден насчитывает гораздо меньшее количество членов, чем семь дней назад. — Мудрец прищелкнул языком. — Упрямое сборище святош.

— Бог сурово накажет тебя за то насилие, которое ты совершил над его избранными слугами! — раздался сзади рев Люкина, готового взорваться от переполнявшего его праведного гнева. Щеки цвета перезревшей сливы приобрели оттенок темного винограда.

Мудрец уставился на него с холодной враждебностью, с нескрываемым презрением разглядывая церковное одеяние архиепископа. Дарэк — всего лишь досадная помеха, Люкин же являлся подлинным врагом его народа. Глаза Мудреца сузились, когда он увидел орден святого Адриэля на груди архиепископа.

— Я мог бы сказать то же самое, — ровно ответил он. — Эта война… священная. В ней погибают люди. Не стоит воспринимать это с такой яростью, — добавил Мудрец, его нижняя губа скривилась в легком намеке на улыбку. — К тому же все, что я делаю, делается по воле Божьей.

Люкин отшатнулся, словно кто-то выплеснул ему в лицо чашу с вином. То, что он услышал из уст Мудреца те самые слова, которые архиепископ использовал для защиты собственных убеждений, повергло его в изумленное молчание.

— Итак, принцесса, я должен удалиться. Хотя мне даже доставляет удовольствие беседовать с вами, сегодня нам уже не о чем разговаривать… если только, — добавил он, послав злобный взгляд в направлении Дарэка, — его величество не пожелает отречься от престола и тем самым спасти свой народ от последствий моего вторжения…

— Никогда! — крикнул Дарэк.